Предел бесконечности

Сигаретный дым висел под потолком неподвижной пленкой. Свечи потухли, и оплывший воск залепил скатерть с нетронутым новогодним ужином. Горел ночник на стене. Игорь слушал спокойный размеренный рассказ Анны Жулавской и верил. Все ее статьи о подозрительных предсказаниях, блуждающих душах, вурдалаках, энергетических вампирах и прочей чепухе казались забавными детскими сказками. Анна-настоящая сидела перед ним здесь, в темной душной комнате, и бесстрастно излагала историю таинственного профессора Жулавского, своего отца.

- Это всё, - она глубоко затянулась и притушила окурок в переполненной пепельнице.

- Анюта, а как же ты потом? Одна?

- До Екатеринбурга, куда направил меня Антон, я добралась без приключений. Училась целый год на картографа, потом перевелась на факультет геодезии, и бросила всё к чертям. Как раз в это время за мной стал ухлестывать Николай. Я пожила с ним два года, и тоже бросила. Роскошь роскошью, а тупой муж - это не для меня! Хотела вернуться к родным берегам, но так получилось, что остановилась здесь. Волга - она всегда Волга. Значит, тоже родина! Пришла в издательство, работала курьером, потом секретаршей. А дальше ты знаешь.

- Ты упомянула, что у тебя был брат. Его ты искала?

- Видела пару раз в новостях. Кажется, он защитил докторскую по биологии. Я хотела ему написать, но все как-то времени не находилось. Впрочем, мы с ним особо не дружили. Он старше на восемь лет, интересы разные, сам понимаешь... Чего молчишь?

- Я не могу взять эту тему.

- Почему?

- Анюта, это твоя тема. А я буду тебе помогать.

- Ты? Помогать мне? - глаза Анны загорелись.

- Раз меня временно отстранили от дел, я поступаю в твое распоряжение, Игорь обезоруживающе улыбнулся. - Берешь?

- Ничего себе... Конечно! Игорь, я тебя люблю!

В распоряжении молодой журналистки по факту оказался не помощник, а руководитель. Для начала Игорь заставил ее закончить две заготовленные статьи и выдать их редактору с дистанцией в две недели. Получалось, что девушка упорно трудилась на благо любимой газеты все отведенное ей время. Сам наставник плотно засел за компьютер и углубился в информационную сеть. Через шесть дней на свет божий из небытия был извлечен ворох репортерских творений девятилетней давности. Собрав материалы в приличное по величине досье, Анна и Игорь путем умозаключений восстановили картину происшедшего. При этом Анну ждали два приятных открытия.

- Похоже, Глеба не нашли, - сообщила она другу.

- Почему ты так решила?

- Смотри, тут сказано: "Конфискованы все диски с данными на каждого робота..." Тьфу, ненавижу это название! Робот. Сами они...

- Ну-ну, милая, давай без эмоций.

- "Все диски"! А ведь диск Глеба был в этот момент у меня!

- А копии?

- Слушай дальше: "Очевидно, профессор Жулавский, готовясь к побегу заграницу, позаботился об уничтожении своих электронных архивов. Специалистам не удалось восстановить данные, однако..." И так далее. Понимаешь, что это значит?

- Если добропорядочный гражданин, купивший твоего Глеба, не сдал его властям, парень где-то живет и здравствует.

- Именно! Итак, первое: мы должны найти Глеба.

Игорь скептически поморщился.

- Как ты это себе представляешь? И что с ним сделают, если мы его продемонстрируем?... Не спеши. Меня больше интересует личность Антона. Отец хорошо разбирался в компьютерах?

- Нет, как я думаю, - Анна насторожилась. - За него всё делал Антон... Минутку. Ты хочешь сказать, что информацию уничтожил он?

- Тебя он "стер" из всех банков данных, поменял тебе личность да еще и зачислил в институт. Я не знаю ни одного програмёра, способного на такое. К тому же нигде не говорится, что вместе с Жулавским арестовали его помощника. Вашей домработнице посвятили целый абзац, а Антону - ни слова. Думаю, он тоже сумел удрать.

- Антон болел. Вернее, как он объяснял мне однажды, из-за какой-то ошибки отца он быстро старел, если находился на улице. На моей памяти, Антон никогда надолго не выходил из дома. Иногда отец куда-то его уводил, и он пропадал на сутки, а то и больше. Это называлось лечением.

- В таком случае, мы с тобой должны посетить твой родной дом. Я постараюсь устроить эту командировку, когда выйдет первая статья.

- А почему не сейчас?

- Ты должна сначала оживить интерес публики, то есть - забросить удочку. Назовем статью, к примеру,... м-м... "Так ли страшны были творения Жулавского?". Затем мы разработаем тему в трех направлениях: "Портрет творца", "Верные рабы или умные друзья?" и, наконец, "Кто откроет тайну альтернативной жизни". Нам понадобятся семейные фотографии - вряд ли их конфисковали, а заодно хорошо бы достать снимки вскрытий индивидов. Это я беру на себя. Если найдется Антон, мы сделаем с ним интервью.

- А если нет?

- Сочиним. Слушай дальше. Предстоит самое сложное: отыскать людей, которые покупали индивидов. Хотя, одного такого я уже обнаружил.

- Игорь, ты гений!

Он шутливо поклонился.

- Ловкость рук и никакого мошенства. Ее данные были приведены в прессе. У старушки слишком впечатляющее имя: Кристина Сталинаровна Крон, и я легко ее нашел. Она до сих пор жива, мы с ней поговорим на следующей неделе. Про отца напишешь сама. А вот с последней статьей придется повозиться. Требуется воссоздать картину работы Жулавского.

- Стоп. Погоди. Куча институтов билась над этим несколько лет, но так ничего и не уразумели.

- А твой брат? Думаешь, он украл у отца детали и поставил на полку, как сувенир? Он работает над созданием индивидов. Где, как - не знаю. Но нутром чую: работает! С ним придется общаться тебе. Я смогу только прикрывать. Кстати, пока ты налаживаешь родственные отношения с братиком, у меня будет время заняться поисками Глеба. Ну, Анюта, соберись с духом. Мы - журналисты.

Приподнятое настроение Игоря и радовало Анну, и пугало. Ей казалось, что друг не совсем понимает, насколько сложным будет задуманное дело. С другой стороны авторитет Игоря среди коллег и в ее собственных глазах был непоколебим. Анна допускала, что Игорь усмотрел в ее истории нечто большее, чем горячую сенсацию, которую с воплями восторга заглотнут читатели. В разговорах несколько раз прозвучало "генная инженерия", "секретные лаборатории", "клонирование суперлюдей". А это попахивало скандалом на государственном, если не на международном уровне.