Страница 26 из 108
Димка ехал домой на руках отца. В падении он вдобавок к прочим неприятностям умудрился сломать ногу. Глеб двигался в полной прострации. Его трясло. То было отнюдь не последствие купания в колодце, как решил Карпов. Глеб чувствовал, как внутри что-то вот-вот взорвется, и миллионы осколков вонзятся в каждую клетку организма. Он сдерживал это как мог, и на подходе к деревне состояние частично стабилизировалось.
___________________
Анна на цыпочках вошла на кухню. Игорь сидел спиной к двери, теребил карандаш и задумчиво пускал кольца дыма в потолок.
- Гляди!
На стол перед журналистом шлепнулась толстая газета с аляповатыми заголовками. Игорь вздрогнул.
- Фу-у. Анют, ну ты даешь!
- Ага, напугался? Смотри сюда!
Она ткнула пальцем в колонку.
- И что тут у нас? - Игорь, безусловно, догадался о причинах подружкиного торжества, но продолжал сохранять наигранно серьезный вид. - Читаю: "Дом для потерянной души". Ого! Так... "В некотором царстве, в некотором государстве жила была прекрасная царевна. Жила она в красивом замке, окруженная заботой и вниманием. Но царевна грустила. Не было у нее любимого, единственного друга, с которым она связала бы свою судьбу. И вот однажды, повстречался царевне прекрасный юноша. Всем хорош он был, да отцу с матерью не приглянулся. Бедняк, без гроша в кармане. И решилась царевна убежать из замка. Юноша взял ее с собой в милый уютный домик в горах. И зажили они дружно и счастливо. Но царь-отец отыскал беглянку. Вернул в замок, а юношу приказал казнить. Не выдержало девичье сердце. От горя кинулась царевна в море и канула в пучине...
Грустная история, скажете вы. Я и сама плакала в детстве над такими сказками. Но конец этой сказки, оказывается, был еще впереди.
Живет рядом с нами обычный человек, красивая девушка. Учится в колледже, ходит в кино, играет с друзьями в теннис. И вдруг в один прекрасный момент чувствует, что она - это не она. Во сне видит девушка прекрасный замок со слугами и пышными красотами. И любовь ее рвется наружу, ищет своего, единственного юношу.
Я познакомилась с Диной (назову ее так, чтобы не смущать мою героиню) и мы долго беседовали. Оказалось, Дина прекрасно "помнит" все, что происходило сотни лет назад в древнем литовском замке. Она обрисовала расположение комнат, в деталях описала людей - отца, мать, назвала поименно служанок. Что это бурная фантазия?
Я обратилась за помощью к историкам. Доктор исторических наук Г.К. Бауман любезно прислал мне копии нескольких документов, сделанных на основании изучения им летописей. Как же я была поражена, когда странный рассказ таинственной Дины нашел подтверждение в фактах!
Наши предки верили в переселение душ. Современная наука не может объяснить этот феномен, но он существует! Кто знает, вдруг именно эта потерянная душа обрела новый дом в наши дни! Пожелаем Дине-царевне воскресить свою любовь. Добро пожаловать, ваше высочество, в наш добрый мир!"
- Ну как? - Анна сияла.
- Начало длинновато, с историком не очень убедительно, восклицательных знаков в последнем абзаце много, фразы у тебя кочуют из статьи в статью, а в целом ничего.
- Тьфу! Нет, чтоб похвалить! Редактор прыгал в кресле, когда я ему принесла рукопись!
Игорь повертел в руках газету, где на первой странице блистал заголовок "Секс в крематории: признание мертвеца".
- Ладно. Молодец.
- Я хочу отметить! - потребовала Анна.
- Хорошо, хорошо. Мне надо закончить, тут совсем немного осталось. А потом пойдем в кафе.
Глава 7
Рождение
После приключения в Давыдовке Тамара ни на секунду не оставляла Глеба. На сенокосе ли, в гараже, в избе Кожемятовых, где стараниями матери поправлялся Димка, девочка неизменно сопровождала названого брата. Она ходила за ним молчаливой тенью и изредка принималась напевать свои стишки.
Так прошел июль. Как-то вечером Глеб поймал Тому на крыльце, посадил на колени и прямо спросил:
- Что тебя беспокоит, сестричка? Ты боишься?
- Нет.
- Хорошо. Тогда почему ты всюду топаешь за мной?
- Семечко лежит, лежит,
Дождик с неба побежит.
Солнышко ласкается,
И цветок расправится.
Тамара уставилась в звездное небо, но Глебу показалось, что она смотрит в глубь его души.
- Тома, ты меня называешь цветком? - начал он осторожно.
- Цветок внутри. Он хотел родиться, а ты ему не дал. Но он все равно скоро родится. Спой мне песенку.
Глеб опешил.
- Да я не умею. Спой ты, а я послушаю.
- Нет, - она принялась теребить веревочку в его волосах. Это могло продолжаться довольно долго.
- Ну ладно, я попробую...
И начал, первое, что подвернулось на память:
"Ну вот и исчезла дрожь в руках, Теперь наверх. Ну вот, сорвался в пропасть страх. Навек, навек..."
На первом четверостишье получился речитатив. Но в какой-то момент голос обрел уверенность, и песня устремилась в прозрачную ночь куплет за куплетом. Допев последнюю строку, он подумал вдруг, что сегодня тоже была среда, как в горной балладе поэта, имя которого затаилось под тенью кода "В.В.", но "тепло" пронеслось сквозь время и смерть, и навсегда осталось рядом как мудрый надежный друг.
Сенокос считался в деревне святым делом, в котором участвовали все мужчины. Для Глеба это был праздник: прекрасное утро, роса, жаворонки в синем небе. Они двигались ступенчатой шеренгой, дружно взмахивая косами. Первым шел Батяня, за ним Кожемятов, Карпов, он - Глеб, и немногословный пасечник Бабаев. На июньском сенокосе помогал Вовка-урка. Но вот уже месяц, как он ушел из деревни. Мнение по этому поводу было единым: опять что-нибудь натворит и сядет.
Тетя Вера и Елена принесли косарям завтрак. Тамара, сопровождавшая Глеба с раннего утра, приняла у молодой Семеновой корзину и аккуратно расстелила на траве белое полотенце.
Мужики деловито делили хлеб, передавали друг другу крынку с молоком, Бабаев сидел в сторонке и самозабвенно точил косу. Обычный день деревни. Но Глеб чувствовал себя некомфортно. Необъясненное вонзилось в грудь гадкой колючкой и канючило: придет Плохо... Пришло Плохо... Случилось Плохо!
Глеб вскочил на ноги.
- Ты чего? - удивился Кожемятов.