Страница 2 из 13
– Плохо маскируешься, – я кивнула на ногти подруги, – Я уж не говорю про стоимость сумочки и духов…
Виктория возмущенно засопела, покрутила дорогостоящим пальцем у виска и как-то излишне торопливо протараторила:
– Ничего я не маскируюсь, что ты выдумываешь чепуху всякую…
Интересно, а что еще я могу выдумывать, глядя на подобное одеяние подруги, которая, как истинная бизнес-леди, обычно выглядит королевой?!
– Закурю? – не дожидаясь ответа, Вика щелкнула зажигалкой.
Я хотела сообщить, что обшивка салона очень хорошо впитывает никотин, но потом вспомнила, что машина вообще-то не моя, и промолчала. Кстати, "Форд" мне через час надлежало вернуть хозяину. Я прибавила скорость – надо было успеть забросить Вику домой. Ох, не люблю я подобные ситуации. Открыто являться свидетелем всяческих нелепостей, происходящих со знакомыми, крайне хлопотное мероприятие… Или в советчики затянут, или возненавидят на всю жизнь. И то и другое скучно до неимоверности. Впрочем, как и всё остальное, что вообще может случиться со мной в этой жизни. А раз так, то терять мне, вроде, нечего. Раз всё в этом мире одинаково бессмысленно, то делать, по сути, можно все что угодно. В том числе и грязно лезть в души к до неприличия скрытным подругам.
– Послушай, – я решила забыть о глобальности и тупо отдаться удовлетворению обычного любопытства, – Все это выглядит крайне странно… Ты уж, пожалуйста, знай, чтобы не произошло – я на твоей стороне. Похоже, нам нужно что-то друг другу объяснить. Давай я начну первая…
– И не надейся! – резко повысила голос Виктория, – Бывают вещи, которые никому не возможно рассказать, – с самого детства, Вика становилась не в меру агрессивной, при малейших признаках опасности, – Ты рассказывай, что хочешь, я же ничего объяснять не намерена! Не нравится – можешь меня высадить!
Я едва удержалась от соблазна действительно высадить эту истеричку. Она на меня еще и орёт! Ладно, пусть это останется на её совести.
– Как хочешь. А я всё-таки тебе кое в чем признаюсь. Я не слишком-то рада тебя видеть, – всё равно рано или поздно мне придется начать оправдываться, – Я собиралась тебе сегодня звонить и переносить нашу встречу на завтра. Не скрою, намеревалась сказать, что жутко простужена и не выхожу из дома, – я специально говорила очень сухо, – Что мне теперь тебе врать, спрашивается?
– А зачем? – Виктория даже успокоилась от удивления, – Зачем что-то врать?
– Как зачем?! – на этот раз я все-таки выдала своё возмущение, – Ты что, не помнишь? Я же статью тебе еще вчера должна была дописать!!! Вот и выкручиваюсь теперь…
Надобно рассказать, что Виктория, уставши смертельно от несправедливости родного законодательства, баллотировалась ныне в городские депутаты. Я так понимаю, чтоб собственноручно эту самую несправедливость чинить. И правильно: когда сама себя, – не так обидно, и в меньших объемах. А уж, когда других… Дополнительный бизнес сделать можно. Естественно, статью я ей должна была написать вовсе не про это, а про светлое будущее, коим покроется район, в случае Викиной победы на выборах. Я в светлость этого будущего откровенно не верила, и написание статьи несколько застопорилось.
– А… Статью, – Вика деланно улыбнулась. Похоже, Силенская, наконец, пришла в себя, по крайней мере, лицом её овладела обычная маска примадонны, – А ты скажи мне, будто ты её уже написала и хочешь показать…
– Но мне ж показывать еще нечего…
– Вот увидишь, едва ты заикнешься об этой статье, я тут же скажусь простуженной и сообщу, что не выхожу из дому, – Вика заученным движением свела брови в знак огорчения, – Не до статьи мне сейчас, Катенька…
– А что случилось?! – излишне радостно спросила я, и даже выключила радио, предвкушая услышать, наконец, подробности происшедшего.
– Неважно! Знай просто, что не буду я с тебя эту статью сегодня требовать по причине моего плохого самочувствия.
– Оно-то, конечно, хорошо, – я как-то совсем за всеми этими страстями растерялась, – Но я же в твою болезнь не поверю. Я ведь тебя сегодня уже видела!
– Разве?! – Виктория многозначительно вскинула брови и оживилась, – Ты меня видела? Нет, не видела ты меня сегодня, Катенька… Не видела! Только по телефону слышала, в районе восьми утра. Я тебе звонила сообщить, что приболела, и обсуждение статьи на завтра переношу. О'кей?
– Как скажешь… Не видела, так не видела, – поспешила согласиться я. В конце концов, на то мы и друзья детства, чтобы подыгрывать друг другу в подобных ситуациях.
Воцарилось напряженное молчание. Я мужественно проявляла высочайший уровень корректности, не задавая никаких вопросов. Подруга демонстрировала наклонности изощреннейшей садистки, так ничего и не рассказывая.
После мучительных раздумий, я решила сделать себе маленький подарок, и все-таки начала язвить:
– Тебя куда везти-то? Домой или в офис? – Виктория являлась совладелицей одного из крупнейших агентств недвижимости нашего города.
– Не издевайся! И так жить не хочется!
Нет, ну что я ей такого сделала! Интригует, прям как специально, но ничего не объясняет!
– Мда… А вообще, забавно! – "язык мой – враг мой", и я, таки, не удержалась, – Я тут пишу статьи о высочайшем моральном облике депутата Силенской, а она в столь авангардном виде по трассе вышивает! А если бы не я тебя подобрала? Представляешь, какая шумиха бы поднялась?!
Вика обреченно вздохнула, и, не скрывая досады, процедила сквозь зубы:
– Меня, между прочим, мог бы подобрать и кто-то незнакомый! Не повезло! Ладно, ладно. Очень ценю твое молчание… Ценю отсутствие шумихи…
Здравый Смысл и Совесть принялись грызть меня в две глотки.
– Да нет, я, собственно, не о том… – срочно пришлось врать мне, чтобы утихомирить этих монстров, – Ну, то есть, интересно было бы, конечно, узнать… Но, если это совсем секретно… В конце концов, мы триста лет с тобой друг друга знаем… Могла бы и довериться… Но, если совсем секретно… Так и быть, не стану я у тебя ничего спрашивать… – последние слова вышли у меня ну совсем кисло.
– Это ж надо, как тебя от любопытства трясет! – это почему-то до крайности развеселило Викторию. Она отсмеялась и, кажется, совсем расслабилась. Потом на секунду задумалась и с видом доброй феи, раздающей подарки, произнесла, – Придется объясниться все-таки. Боюсь, от нереализованной жажды познаний ты глупостей наделать можешь. Характер у тебя такой. С детства.
– Получше, чем у некоторых, – поспешила огрызнуться я, потом испугалась, что Вика ничего не расскажет, и добавила, – Извини. Просто не люблю, когда ты делаешь одолжения. Не хочешь – не рассказывай!
Виктория вдруг перешла на заговорщический шепот:
– Знаешь, я вот подумала… Я, наверное, хочу рассказывать… Раз уж я при тебе засветилась, то глупо твой потенциал на пользу дела не использовать, так?
Меня подобная корысть слегка покоробила, но возражать я не стала.
– Здесь лучше сверни в подворотню, – подсказала подруга.
2. Глава вторая, в которой на одну даму снисходит дар ясновидения, из-за чего вторая дама вынуждена снизойти до объяснения.
Раньше я никогда не подъезжала к подъезду Виктории со стороны черного хода, посему слегка замешкалась с парковкой.
– Ну, давай быстрее, – заныла Виктория, – Сколько можно возиться! Не умеешь водить сама – найми водителя! Пойдем, мне не терпится с тобой поделиться.
– Лучше б ты делилась чем-то более дорогостоящим, чем очередные неприятности, – шепотом ругнулась я, обидевшись на замечания по поводу моего вождения.
Виктория быстро набрала код, и мы вошли в подъезд.
Не перестаю преклоняться перед этим домом, одним из немногих сохранившихся еще с дореволюционных времен. Этот четырехэтажный двухподъездный особняк повидал на своем веку многое. Конечно же, подъездный колодец, окаймленный белой вьющейся лестницей, испохабили в советские времена установкой зарешеченной шахты лифта. Стеклянный купол крыши, разумеется, выкрасили по-больничному белой матовой краской. Напрочь разрушили стиль недавно установленными бронированными дверьми "новорусских" квартир. Но общий дух постройки испортить не удалось. В свое время я увлекалась историей нашего города, и, порывшись на запыленных полках центральной библиотеки, раскопала об этом доме массу интересного. Именно в этом особняке размещался до революции известный на всю область публичный дом. По крайней мере, амурчики, вылепленные под потолками каждого из первых трех этажей, были упомянуты в одной малоизвестной книге, повествующей о нелегкой судьбе некой знатной дамы, проживавшей в нашем городе в конце девятнадцатого века. Частенько женщина приходила инкогнито в этот дом, и, забавы ради, оставалась на ночную работу. Хозяйка борделя, единственная посвященная в тайну нашей дамы и получающая деньги за молчание, однажды решила удвоить свой гонорар. Для этого она специально подстроила нашей даме встречу с супругом, пришедшим воспользоваться услугами девушек. Теперь хозяйка брала деньги и с дамы, которую она спасла от разоблачения, подстроив все так, будто та пришла сюда, выслеживая супруга, и с супруга, про которого врала, будто явился он в этот дом в первый раз и совсем не по поводу девушек. Впрочем, за свою корысть хозяйка очень скоро поплатилась. Её зверски убили. Убийц так и не нашли, но автор книги предполагает, что это сделали разгневанные жертвы шантажа. Мое больное воображение неизменно рисовало болтающийся под куполом разодетый в пышные юбки труп, едва я вспоминала об этой истории. Картинка получалась настолько неприличной, что запомнилась раз и навсегда. И хотя я прекрасно понимала, что, вряд ли шантажистку могли повесить прямо в вестибюле, да еще и под куполом, избавиться от навязчивого творения моего воображения никак не удавалось.