Через Сибирь

При помощи Востротина, который мне переводил, я смог выяснить, что свою лодку они построили сами из досок, привезённых из Обдорска на трёх санях, связанных между собой, которые тянули шестеро оленей. Так что становилось понятно: лодка в здешних краях — большая роскошь, если для её постройки требуются такие усилия. Поэтому на морских животных охотятся чаще всего прямо со льда, поблизости от берега.

На Ямале проживало по приблизительным подсчетам 350 мужчин-самоедов в возрасте от 15 до 55 лет, которые были обязаны платить подать в пользу русского правительства. Судя по этой цифре, население, с учётом женщин и детей, должно составлять около тысячи человек. Все они юрацкие самоеды, или «каменные самоеды» (ещё называемые «уральскими самоедами»), помесь остяков и самоедов. Часть из них живёт на Урале, на юг от Ямала, их численность также около тысячи человек.

Самоеды из Архангельской губернии, которая расположена к западу от Урала, также изредка приходят на Ямал, но большая часть ямальских кочевников приходит всё-таки из Обдорской волости.

Два раза в год они совершают большие переходы. Осенью уходят они со своими стадами оленей в леса вокруг Надыма и Обдорска, а зиму проводят в лесах нижнего бассейна Оби.

На зимней ярмарке в Обдорске продают они пушнину, моржовую кость, оленьи шкуры, оленину и другие товары, а сами запасаются необходимым провиантом, свинцом и другими нужными им вещами. Они по большей части из еды покупают муку, белый хлеб, масло, чай, табак, который предпочитают жевать и лишь изредка курят или нюхают. Те, кому позволяет достаток, приобретают сахар и лучшие сорта пшеничной муки, конечно, сообразно со средствами, а также водку, до которой все они охочи и пьют при первой же возможности, а иногда даже и упиваются ею до бесчувствия. В случае крайней необходимости готовы они купить горячительное даже и в тундре у запасливых людей и платить при этом по оленю (то есть по 10 рублей) за четверть (то есть 3,1 литра).

В марте и апреле трогаются они в обратный путь на север к пастбищам на Ямале[29]. Путь от Обдорска до северного Ямала занимает почти два месяца. И тот же путь проделывают они осенью. Получается, что четыре месяца в году самоеды проводят в пути со всем своим скарбом и чумами, кочуя с севера на юг и обратно. Остальное время года они живут спокойно в тундре на Ямале или в лесах возле Оби.

С ноября по март на Ямале почти нет людей. Тут можно встретить лишь изредка самоедов, которые остаются у Малыгинского пролива и по берегам Карского моря ради весенней охоты на медведя. Иногда бедные самоеды остаются у Обской губы или возле одного из больших озёр, потому как у них слишком мало оленей для таких дальних путешествий. Вот и приходится им довольствоваться рыбалкой. Самые нуждающиеся живут на одном месте годами.

На Ямале же живут десять различных племён, каждое из которых предпочитает оставаться на определённой территории и строго блюдёт границы своих и чужих пастбищ. К каждому чуму также «приписаны» определённые пастбища, но тут уж неписаные правила соблюдаются не так строго. В своих «угодьях» и проводят самоеды довольно спокойно лето, переставляя чумы на другое месте только тогда, когда оленям требуется новое пастбище.

Там же самоеды охотятся на гусей и рыбачат в озёрах. Логовища песцов считают они своей собственностью и вокруг выставляют ловушки и капканы.

На Ямале самоедам живётся хорошо. Этот полуостров изобилует отличными пастбищами для оленей, а на его просторах водится множество зверей, рыб и птицы. Именно поэтому тут и живёт так много самоедов. Некоторые стада их оленей достигают 5000 голов, а те из самоедов, кто может похвастаться лишь двумя-тремя сотнями оленей, считаются чуть ли не бедняками. Настоящие же бедняки, у которых оленей совсем мало, занимаются рыбной ловлей на побережье, прежде всего к востоку от Оби. Они напоминают наших саамов, только не в пример беднее. Но чем глубже в ямальскую тундру, тем богаче самоеды.

У богатого самоеда по два, три и даже четыре чума, в которых много спальных мест (впрочем, это всего лишь оленьи шкуры) в зависимости от величины семьи. Как правило, у них только одна жена. Богатые самоеды и ценители женской красоты, которых среди них не так уж и мало, могут позволить себе иметь две, три и даже четыре жены, и каждая живёт в собственном чуме.

Выкуп за жену составляет от 30 до 100 оленей да ещё шкуры и прочие дары. Отец же невесты даёт в приданое дочери домашнюю утварь, одежду, постельные принадлежности, иногда даже украшения и парадную повозку, которая считается её личной собственностью. Если же в жёны достаётся ленивая девушка, отказывающаяся работать, то самоед может отослать её обратно к отцу и вправе потребовать уплаченный за неё выкуп. Отец иногда и рад такому «возврату», потому что вновь может продать дочь.

Самоеды очень умны и в интеллектуальном отношении не уступают русскому крестьянину. Конечно, самым крупным культурным центром для них является Обдорск, и они уважают народ, создавший такой город, но и собственную жизнь в тундре, где никто (ни русский, ни зырянин) не может с ними равняться в умении и смекалке, ценят очень высоко.

Я был даже удивлён, что встреченные нами самоеды выглядели такими здоровыми, они выглядели даже покрупнее и посильнее наших саамов, хотя вообще-то самоеды ростом похвастаться не могут, они чаще всего ниже среднего роста.

Не могу сказать, чтобы они были ярко выраженного азиатского или монголоидного типа, никаких сильно раскосых глаз и выдающихся скул у них нет. Они темноволосые, гладколицые, со смуглым цветом кожи. Волосы отращивают длинные. Лица бывают очень красивые, даже на наш европейский вкус. Надо полагать, что в их жилах течёт достаточно русской крови, а может, и другой южной. Житков[30] писал, что встретил на Ямале двух мужчин из племён окотеттов и ламду высокого роста и крепкого телосложения, с резкими чертами лицами и большими прямыми носами, которые даже можно было назвать орлиными. Такой же тип встречается среди самоедов дальше к югу, как утверждал его проводник. Житков также говорит, что такие типы попадаются изредка и среди вогулов. Они напоминают о северных племенах так называемой палеоазиатской группы, и вполне возможно, что в них течёт кровь енисейских остяков[31].

Как я уже упоминал, у старика, приехавшего к нам, была борода с проседью, так что в нём было немало русской крови. Среди семей русских и самоедских рыбаков по берегам Оби такие смешения крови — обычное дело.

Пока мы были заняты с гостями, погода прояснилась и на севере показалась чистая вода. Капитан проснулся и как раз вышел на палубу. Так что можно было подумать и об отплытии. Когда самоеды поняли, что пора отправляться восвояси, они начали просить и умолять нас продать им водки. Но Востротин покачал отечески головой и объяснил, что об этом не может быть и речи. Убедившись в тщетности просьб и молений, глубоко разочарованные, полезли они вниз по трапу в свою лодку.

Мы на всех парах поплыли к северу, а они подняли небольшой парус на лодке и направились к мысу, с которого к нам и прибыли. Невероятно, но именно с этого самого места два самоеда приплыли к нам на «Фрам» 9 августа 1893 года, когда мы сделали тут остановку по пути к востоку в Северный Ледовитый океан и Северному полюсу. Боже мой, как летит время! Неужели прошло уже 20 лет?

Среда, 13 августа.

В полпятого утра мы вновь вошли в более густой лёд и, поскольку опустился густой туман, вынуждены были сбавить ход. Нам даже попадались ледяные поля до полумили шириной, и «Корректу» всё время приходилось возвращаться. В конце концов к семи утра лёд впереди так сильно сгустился, что нам пришлось встать на якорь. Глубина была 10 саженей. На приколе мы простояли целый день. Ветер то дул с севера-запада, то совсем стихал.

29

Делать это приходится для того, чтобы на Севере или в горах оленей не мучили летом комары и оводы. (Примеч. авт.)

30

Житков Борис Михайлович (1872–1943) — профессор зоологии Московского университета, путешественник и писатель, в 1907 году совершивший экспедицию на полуостров Ямал под эгидой Императорского русского географического общества.

31

Енисейские остяки — один из самых малочисленных народов Севера — кеты.