Страница 48 из 107
Гадалка осталась стоять, изумлённо глядя ей вслед, и заломив руки на груди.
На три сиротливо лежащие на столе монеты она так и не взглянула.
Уж если что-то и осталось в памяти Катарины от этого визита – так это чувство неловкости из-за чужого горя, и взгляд этих чёрных, столь разных и изменчивых, глаз…
Занавес за её спиной качнулся, отгораживая её от странной и тягостной сцены, произошедшей между ней и гадалкой. Правильно ли она поступила? Помогут ли в такой ситуации деньги? Сможет ли эта женщина действительно бросить?..
И что теперь делать ей самой?
Взглянув вбок, Катарина невольно улыбнулась: Мария, вытянув ноги в тяжёлых для неё сапогах, и откинув голову на спинку кресла, мирно спала, приоткрыв рот. Снаружи было тихо. Видимо, пёстрая толпа на улицах давно разошлась – или по кабакам, или по домам…
Осторожно и нежно потряся няню за плечо, Катарина разбудила своего «спутника». Подождала, пока та потянется и зевнёт. Знаком пригласила на выход.
Мальчишка всё так же сидел на страже у входа. Увидев их, он вскочил, почтительно кланяясь, и выражая надежду, что благородные мессеры остались довольны. Пришлось подтвердить это, сунув ему пару денье, после чего он прямо-таки рассыпался в благодарностях. Даже неудобно.
Кивнув на прощание мальчишке, и подхватив ещё сонную няню под руку, она неторопливым шагом повела её по улице. Оглянувшись, заметила, как мальчик зашёл в палатку.
Сразу после этого она что было сил потянула растерявшуюся Марию в первый попавшийся переулок, и какое-то время они чуть ли не бежали по лабиринту пустых улочек и перекрёстков, всё время сворачивая и оглядываясь. Убедившись, что теперь их можно найти разве только с собакой, Катарина вздохнула свободней, и повела свою опешившую спутницу домой, на ходу сочиняя, почему это ей взбрело в голову носиться по улицам, как угорелой.
Пришлось, конечно, всё же сказать, что ей не хочется, чтобы гадалка узнала, где они остановились. А причина… Ну, мало ли!.. Вот не хочет она этого пока раскрыть, и всё!..
Она не могла не заметить, что любопытство Марии разрастается, как на дрожжах. Однако ей пришлось потерпеть до дома.
Только в их комнате, заперев дверь, и задвинув её столом, она смогла перевести дыхание и окончательно успокоиться.
27
– Что случилось? Вы… Опять кого-то убили, и вам пришлось убегать? – от наблюдательного и как всегда спокойного Пьера не укрылось ни их частое дыхание, ни возбуждённый вид, ни придвигание стола. И вопрос он как всегда поставил актуальный и конкретный. Но вот его юмор в сложившейся ситуации показался Катарине несколько неуместным. Впрочем…
Может, он и не шутил.
– О, да! Убегать пришлось… – кивнула Катарина, и, подумав, добавила, – Но не от человека. Скорее, от прошлого. От своего прошлого…
– Что вы хотите этим сказать, сударыня? – от удивления он даже сел на постели, на всякий случай посмотрев на меч, висевший в портупее рядом на стене.
– Нет-нет, всё нормально, – жестом она разрешила ему снова лечь, сняла шляпу и парик, тряхнув пушистыми после очередного мытья волосами, – Нам никто не угрожает. Это просто такое образное выражение… Как бы объяснить попроще…
Словом, сегодня меня сдуру угораздило зайти к гадалке. И она, похоже, неплохо запудрила мне мозги… Впрочем, и я в долгу не осталась.
– К гадалке? – переводя взгляд с неё на Марию и обратно, он явно ждал объяснения.
Ей придётся рассказать им – а то Мария в ответ на его взоры только пожимает плечами, выразительно раскрывая глаза. Ведь они, всё-таки, одна команда. Возможно, кое-что из предсказанного может сбыться, и предупреждение не помешает и им…
– Да, к гадалке. – повторила она, – Мы с Марией гуляли… Затем посмотрели выступление наших попутчиков – ну, помнишь, бродячих артистов, которых мы нагнали у ворот?
А на обратном пути случайно набрели на палатку предсказательницы будущего…
И чёрт меня дёрнул зайти туда!
Она достала гребень, уселась на табурет у стола, и принялась расчёсывать и без того пышные пряди. Сейчас это действие просто помогало ей снять напряжение и успокоиться. Быстро поняв её состояние, Мария перехватила гребень, зайдя сзади. Катарина благодарно взглянула на неё, вздохнув и печально улыбнувшись.
– Нечего теперь бросать на меня масляные взгляды, – ворчливо заметила няня, – А лучше расскажите-ка вы нам, во что это вы опять умудрились вляпаться?
– Ну вот – захотелось мне узнать будущее… – она довольно глупо хихикнула.
– Хихикает она! А ведь только что мы убегали и петляли так, словно за нами черти гонятся! – Мария осуждающе покачала головой.
– Похоже, сударыня, будущего вам насыпали полную корзину. – отметил Пьер, выжидающе глядя на неё, – Свидетелей… Или врагов… ликвидировать не надо?
– Да Господь с тобой, что ты такое говоришь! Можно подумать, я такая кровожадная и злопамятная – только и ищу, как бы кого убить! Нет, я скромная и милая, безобидная женщина… – докончить ей не дал дружный смех её спутников. Мария от смеха даже присела, – Нет, вы только посмотрите на них… Хватит ржать, а то не буду дальше рассказывать!
Смех поутих, Мария поспешила заверить, что они – само внимание. Но рот до ушей Пьера и озорная улыбка няни говорили о том, что они оценили её… скромность.
– Ладно, расскажу. Будущего мне действительно теперь хватает с избытком… Было интересно. Не то, чтобы эта гадалка предсказала что-нибудь такое страшное, ну, или там опасное – нет.
Почти нет. Но сама она здорово испугала меня – чего стоят одни эти горящие глаза – в поллица! И голос – детский голос. Это у пятидесятилетней-то старухи!..
Нет, она явно не от мира сего – способности и волшебные силы в ней точно есть! Но предсказывала всё вполне конкретно – и про вас сказала, и про дорогу. Вот, послушайте.
Минут десять она подробно рассказывала, как бы вновь окунувшись в атмосферу странной палатки и зелёного полумрака: как вошла, что увидала, и что ей рассказали. Пропускала только моменты, которые могли бы указать на её подлинную сущность, и в конце представила всё так, словно гадалка действительно грохнулась в обморок от перенапряжения и слабости – от голода, или вина, теперь уже не узнать. О той искре, что проскочила между ними, она промолчала.
Пока Мария переваривала и комментировала услышанное, как всегда перескакивая с пятого на десятое, Пьер напряжённо думал и хмурился. Это не могло не обеспокоить Катарину, и в конце-концов она не выдержала, потребовав объяснений.
– Да вот, думаю – уж не Красавицу ли Марту вы встретили на свою голову. – ответил он на её вопрос. Вид его не позволял усомниться в том, что ничего хорошего от такой встречи ждать не приходится.
– Я не знаю, как её зовут, – отозвалась Катарина, – но лет двадцать назад она наверняка была очень красива. Очень!
– Она высока и стройна?
– О, да!
– Пышноволосая шатенка?
– Ну… наверное, да. Только сейчас, скорее, седая.
– У неё огромные миндалевидные карие, или почти чёрные, глаза?
– Да! Когда она выпила своего зелья, они такими и стали.
– И мелодичный, очень нежный голос?
– Наверное, в молодости он таким и был. А сейчас он несколько хрипловат… Впрочем, довольно приятен, и… глубок. – она подумала, что и правда, голос гадалки напоминал больше всего голос профессиональной оперной примадонны, – Да, запоминающийся голос.
– Что ж. Воистину мир тесен. Похоже, вам, сударыня, повезло. Или не повезло – это уж как посмотреть… Думаю, это и правда, Красавица Марта. Как это она не боится… Хм.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего. Только то, что она действительно очень знаменитая гадалка. Была.
– Вот жалость-то! А я даже одним глазком на неё не взглянула! А что, она действительно такая красивая? И предсказывала точно? – влезла Мария, но Пьер не торопился отвечать, так как в это время выдерживал пристальный взгляд Катарины. Он, как тактичный джентльмен, сдался первым, подняв глаза к потолку, и почесав сильно заросший подбородок.