Страница 17 из 21
Оставалось бегать по случайным заработкам в Европе и мечтать об Америке.
Каждая медаль имеет свою оборотную сторону. В том, что американское «просперити» не является исключением из общего правила — Беляеву пришлось убедиться довольно скоро, после того, как после долгих стараний он очутился в Соединенных Штатах и вынужден был устраивать свою жизнь на свой страх и риск. Внезапно оказалось, что инженеров-химиков, специалистов анилино-красочной промышленности в Америке — достаточное количество. И даже предостаточное, настолько, что многие из них буквально околевают с голоду, ибо среди миллионов безработных — несколько сотен составляют именно инженеры-химики.
Беляеву пришлось туго. Однако годы, проведенные в скитаниях — неплохая жизненная школа… В этом, пожалуй, и заключается смысл пословицы «нет худа без добра». Люди, прошедшие чистилище и выжившие — могут без страха впасть в преувеличение, заявить, что они не боятся жизни, что они закалены для борьбы за каждый свой кусок хлеба и каждый вздох…
После долгих бедствий и в результате долгих поисков Беляеву удалось, наконец, пристроиться на химическую фабрику, выпускавшую анилиновые краски. Конечно, о месте инженера, как очень скоро понял Беляев, нельзя было даже и мечтать, и потому он был рад даже скромному месту лаборанта в химической лаборатории.
Проработав два года над химическими анализами образцов продукции фирмы, Беляев увидал, что быть «специалистом» в стране «просперити» — еще далеко не обозначает «быть сытым», и что для этого последнего обстоятельства гораздо важнее иметь торгово-спекулятивную жилку; а потому, когда в фирме освободилась вакансия торгового агента, и для него оказалось возможным занять ее — он, ни минуты не колеблясь, оставил свои колбы и реторты ради чемоданчика коммивояжера. Было, конечно, обидно хоронить свои специальные познания, но… «с волками жить — по-волчьи выть». И Беляев стал коммивояжером.
В холле большого отеля «Меркур», что находится на перекрестке самых оживленных магистралей оживленного города Сан-Франциско — толпилось множество народа: туристы, дельцы, комиссионеры, представители, агенты. Из ресторана неслись звуки джаза, пробегали лакеи; приближалось обеденное время. Омнибус подвез с вокзала новую группу постояльцев к подъезду отеля. В их числе был толстый человек с румяным, самоуверенным, пожалуй, даже нагловатым лицом. Он первым подошел к конторке управляющего отелем. Управляющий любезно поклонился, назвал его «мистером Хью» и быстро отправил слугу в его комнату.
Совершенную противоположность мистеру Хью составлял последний из подошедших к конторке, — высокий, сутуловатый и бледный человек. Казалось, ему жилось невесело. Пробежав глазами список приезжих, он вздрогнул. В городе был его самый опасный соперник, ловкий агент для продажи красок компании «Империя» Джонатан Хыо. Тем не менее, он твердым почерком написал в книге — «Беляев» и сказал:
— Я представитель компании «Метрополь», — и, немного помолчав, спросил: — Далеко ли отсюда «Оптовый склад американской компании распространения товаров»?
Управляющий сказал, показав рукой направо:
— На углу. Как здоровье Галлоу?
— Галлоу получил новое место. Я надеюсь заменить его. Завтра я начинаю дело.
— Желаю вам удачи, — сказал управляющий.
— Я надеюсь заключить условие с «Оптовым складом американской компании распространения товаров» и завтра же отправляюсь к генеральному директору Шпрехту. Вы не знаете, что за человек?.. — начал было Беляев, но, заметив стеклянный, ничего не выражающий взгляд управляющего, переменил разговор: — Дайте мне, пожалуйста, тихую комнату из недорогих.
— Я выбрал вам очень спокойный номер. — сказал управляющий сочувственно и прибавил:
— Что же касается до Шпрехта, то… мне не хотелось бы вас обескураживать, но считают, что с ним трудно вести дела. Это всезнающий немец, крайне пунктуальный, осторожный и хитрый. Джонатан Хью — кажется, единственный агент, который пользуется его доверием и расположением.
На следующее утро Беляев, еще более бледный, чем обычно, с чувством страха, которое ему с трудом удавалось преодолевать, вошел в здание, где помещалась контора «Общества распространения товаров». Пройдя через несколько комнат, где занимались бесчисленные секретари, машинистки и стенографистки, он подошел к двери, за которой находился личный кабинет генерального директора Шпрехта. Постояв некоторое время и увидев, что поблизости нет никого, кто доложил бы о его приходе, Беляев толкнул дверь и очутился перед очень толстым человеком, сидящим за огромным письменным столом, уставленным бесконечным количеством всяческих письменных приборов и принадлежностей.
— Мое имя Беляев, я представитель компании «Метрополь», — сказал, он, подходя к столу. Шпрехт, который только что собирался распечатать конверт, приостановился на мгновение и поднял глаза.
— В чем дело? — спросил он резко. Он не любил, когда входили без доклада.
— Я представитель компании «Метрополь», — несколько нервно повторил Беляев.
— Вы слились с компанией «Империя»? — спросил Шпрехт.
— Совсем нет, но…
— Извините, вы пришли невовремя. До свиданья.
Шпрехт позвонил и, когда вошла стенографистка, он принялся диктовать ей.
Беляев понял, что его дебют испорчен вконец и не стал больше силиться обратить на себя внимание Шпрехта, в котором ему весьма недвусмысленно отказали. Он круто повернулся и вышел из комнаты. Имя Хью, виденное в книге гостиницы, неотступно стояло перед его глазами.
Однако действовать надо было. Ничего не сделать с самым крупным клиентом, которого представлял собой Шпрехт — значило вообще ничего не сделать. И на следующий день, попозже, Беляев вновь входил в приемную с твердым намерением на этот раз не сдавать так легко поле битвы, а добиться по крайности, чтобы его хотя бы выслушали. Сегодня из кабинета и в кабинет входило много людей, на лицах которых, как в книгах, можно было читать об успехах и разочарованиях. Наконец секретарь взял и его карточку.
Шпрехт, казалось, не помнил его. Едва удостоив взглядом посетителя, он бросил:
— Неважное время вы выбрали.
— Может быть, вам будет угодно сказать, когда я могу прийти? — начиная раздражаться, спросил Беляев.
— Если будете в городе месяца через два-три… Пожалуй, зайдите. Теперь вам нечего здесь делать. Кстати, как называется ваша компания?
— «Метрополь», — быстро ответил Беляев.
Шпрехт, как и вчера, позвонил и стал диктовать вошедшей стенографистке какое-то не имевшее ни малейшего отношения к разговору письмо. Окончив, он поднял глаза на Беляева и произнес:
— Мне неприятно вас разочаровывать, но, кажется, мы заключим условия с компанией «Империя». Вы, вероятно, знаете их представителя, мистера Хью?
Шпрехт поднял телефонную трубку, набрал какой-то номер и спросил:
— Сколько «Метрополя» у нас на складе?.. Я не спрашиваю у вас, на сколько времени хватит, я сам знаю арифметику… Так! Спасибо (он повесил трубку). — Вы здесь?
— Я еще здесь, как видите. — Шпрехт взглянул на карточку Беляева.
— Так вот что, герр… господин Беляев. В былое время, раньше, я говорю, еще при жизни старика, который организовал ваш «Метрополь», я только спрашивал, когда он пришлет мне свой товар… Теперь все изменилось. Уверяю вас, что за последнее время «Метрополь» доставлял нам краски весьма неважного качества… Не качайте головой, я знаю дело… И кроме того, по цене выше, чем у ваших конкурентов. Вы, я вижу, еще птица молодая, так вот я вам скажу: почему бы вашим принципалам не поставить дело на современную ногу? Т. е. выпускать продукции больше и с малой выгодой, с затратой на рекламу и с такими подмесями, до которых покупатель бы не донюхался?
Беляев пережил несколько неприятных мгновений.
— Вы говорите — «подмеси»?.. Никто не дает таких высококачественных продуктов, как мы.
— Да, конечно, конечно… Я очень рад, что познакомился с вами, господин Беляев, я очень люблю русских, но не люблю плохих товаров. Нам с трудом удастся сбыть ту вашу краску, которая залежалась на складах.