Страница 11 из 21
Других новостей нет. Мое здоровье не так хорошо, как хотелось бы, но ничего».
Прошел еще месяц, в течение которого писем было. Наконец получилось письмо, разорвав конверт которого, я удивился: в нем было несколько листков разного размера, покрытых иероглифами, в которых я не без труда узнал руку моего приятеля, и вообще едва мог их прочитать. Удивила меня дата: письмо было от 8-го, а сегодня было 30-е. Я недолго на этом останавливался и прочитал:
«Любимый друг, не знаю, когда ты получишь это письмо и вообще получишь ли, но должен писать сегодня, ибо не уверен, что завтра на это хватит сил.
Два месяца я здесь живу и два месяца в этом проклятом доме происходят удивительные вещи. Сначала я старался не обращать на них внимания, объясняя все своими нервами, впечатлением немного романтического места и всего окружающего; старался быть благоразумнее местных жителей, темных и неразумных, которые только боятся и ничего не анализируют. Но скоро мне пришлось оставить свою гордость и перестать объяснять свой страх нервами… Я в здравом уме, но скажу тебе: в доме творятся удивительные дела!
Я уже писал тебе про таинственный стук, который я слышал вскоре после моего приезда. Его я слышал не один раз; позднее бывало, что слышал его яснее. И вот, один раз — я услышал его особенно ясно… Я открыл двери — никого… Прислушался. Часы пробили десять. Послышались три удара и, мгновенно, в темноте вспыхнул свет… Я не знал, что это такое: или молния, или луч луны? Мне недолго пришлось размышлять: вновь послышалось несколько ударов. Мне показалось, что они повторяются через равные промежутки времени. Я стал считать про себя. 1, 2, 3, 4… 10… 20… 25… Когда я досчитал до 30, сухой, короткий треск нарушил тишину и передо мною вспыхнула молния. Я остолбенел. Так и продолжалось: удар — тишина; удар — молния… Снова тишина… Снова удар. Наконец звуки начали, как будто, слабеть. Часы пробили половину. Все стихло.
Тебе, в твоей комнате, в окна которой долетает шум большого города — легко смеяться над моим страхом… Но если бы ты был здесь, ручаюсь, что и у тебя волосы поднялись бы на голове, как и у меня — перед ужасом непонятного. После этой ночи я переселился в первый этаж — здесь, мне казалось, будет надежнее. Неделю ничего не было и я стал немного успокаиваться, как вдруг как-то ночью меня снова разбудили эти удары, и сквозь щель в дверях я увидел, как вспыхнул свет. Я подумал, что это чьи-то шутки. Я обшарил все углы, отодвигал шкафы… ничего. Первый удар разбудил меня в половине второго; в два часа все затихло. Я не ложился больше спать. Я ожидал рассвета.
Сегодняшней ночью я зажег все лампы, приготовил револьвер и стал ожидать. Когда стрелки приближались к половине второго, я был уверен, что сейчас услышу… Но напрасно… Тишина… Я перевел дух. И вот, в два часа послышались удары и шипенье. Я сорвался с места, подскочил к дверям и внезапно распахнул их. Ветер влетел в комнату и лампы погасли… Я остался в темноте и с замиранием сердца слушал страшные удары и видел свет, который трепетал в сенях. Я видел его, как сейчас вижу буквы, которые пишу, хотя и отказываюсь верить… Это ужас и ужас сверхъестественный. Чтобы зафиксировать мои впечатления, я буду писать дневник. Может быть, ты получишь его когда-нибудь».
Дневник был приложен к письму… Если только можно назвать «дневником» этот горячечный бред… Неизвестные удары и вспышки света в представлении моего приятеля постепенно материализовались и он называет их: «они». — «Они пришли», «они хотят моей смерти» и т. д.
Кончался «дневник» так: «Сегодня „они“ придут в половине девятого… Я изучил „их“… Я знаю и заранее могу высчитать минуту, когда „они“ постучат в мою могилу… Здесь есть определенная прогрессия. Время „ихнего“ прихода закономерно передвигается… Вчера „они“ стучали в восемь… Какой демон мучит меня? Лучше покончить все разом…»
Дочитав письмо, я понял, что дело плохо. Я решил, что приятель мой сошел с ума. В тот же вечер я выехал к нему, отложив все дела.
В полдень я был уже в селе. Шел дождь и все казалось мне таким же самым неприветливым, как и в первый раз. Через полчаса пути я увидел дом. Вокруг все было тихо и спокойно. На мой стук в двери вышла старая служанка, очевидно? Жермен, о которой писал приятель. Она неприветливо посмотрела на меня и спросила, что мне надо. — Казалось, она не хотела впустить меня и потому я, оттолкнув ее плечом, вошел. Продолжая держаться за двери, она повторила:
— Чего вам надо?
— Я хочу видеть вашего жильца.
— Вы не увидите его, — ответила она, покачав головой.
Мне показалось, что приятель умер…
— Разве случилась беда?
Она снова покачала головой.
— Не думаю, еще сегодня я слышала его голос, но, верно, вы его не увидите.
Я вздохнул с облегчением. Ну, тогда я его увижу.
Она показала рукою на крыльцо. Я поднялся на него и остановился перед обитыми железом дверьми. Паутина заплела их по углам, как будто их давно не открывали. Я постучал, но не получил никакого ответа. Тогда я постучал сильнее и услышал ответ: — Кто? — Когда я назвал себя, то услышал, как голос задрожал:
— Зачем ты здесь? Откуда? Я не тот, за кем ты пришел… Иди себе.
— Отопри, черт бы тебя забрал!.. Ты писал мне, и я приехал, чтоб увидеть тебя.
Двери открылись и я увидел бледного, исхудавшего, давно небритого человека с пылающими возбуждением глазами, в котором едва узнал своего приятеля. Несколько минут мы молча смотрели один на другого.
— Так это ты… Заходи… Только скорее, скорее! Напрасно ты приехал! Я погиб, зачем же погибать еще тебе. Если ты останешься — погибнешь и ты…
— Ну, не думаю, — стараясь улыбнуться, ответил я.
— Ты не сможешь бороться с высшей силой, если она захочет уничтожить тебя, как уничтожила меня.
— Тебе не кажется, что это слишком сильно сказано — «высшая сила»?
— Ты думаешь, я сумасшедший? Я считаю, что сумасшедший именно ты. Ты спросишь, как могу о сверхъестественном говорить громко. А для чего крыться, когда «они» чуют и знают каждую мою мысль!.. Ты лучше уезжай и оставь меня. Я уже «ихний». Не хочешь? Ну, тогда придется и тебе пережить все, что пережил и переживаю я… Когда я впускал тебя, я видел дневной свет… Какое сегодня число и который сейчас час?
— Второе сентября и сейчас полдень.
Минуту он что-то обдумывал.
— Значит, тебе придется обождать. «Они» будут здесь ночью, между 10-ю и 12-ю. Мы еще поговорим.
Мое усилие расспросить его поподробнее было безуспешно. Он говорил:
— Обожди! Помолчи!
Я видел, что его разум совершенно подавлен.
Наконец от утомления и голода я задремал. Он сидел тихо. Не знаю, сколько времени прошло, когда меня разбудил его голос.
— Проснись! Минута приближается. Я думаю, скоро одиннадцать.
У него не было часов, стенные стояли, и я понял, что он с настойчивостью маньяка все время сидел и считал секунды.
Было тихо; кроме далекого грохота волн, извне не долетало ни единого звука. Я посмотрел на него и увидел, что лицо его еще страшнее, чем утром. Я думал о способах, которые должен был применить, чтобы вырвать его из этого проклятого дома, который начинал уже и мне действовать на нервы.
— Двадцать пять минут двенадцатого. «Они» близко… Слушай, слушай!
— Довольно. Никого нет, ты ошибаешься. Все тихо. Ложись лучше спать, а назавтра…
В эту минуту я услышал треск, как будто кто-то разорвал толстую ткань… Мой друг закрыл лицо руками и дрожал, как в лихорадке. Я почувствовал, как мороз неприятною волной прошелся у меня по спине. Мне казалось, что кто-то осторожно пробирается у меня за спиной… И тут же я услышал три коротких удара, таких четких, как удар молотка. Приятель схватил меня за плечо и стиснул его с нечеловеческой силой… Еще три удара…
— Ты слышишь? Ты слышишь? — придушенным голосом прошептал он.
— Здесь кто-то есть! — вскрикнул я, срываясь с места. Еще слышались удары, которые становились все яснее и отчетливее.
Животный страх сдавил мне горло. Дикий ужас охватил все мое существо… Нельзя было сомневаться больше: что-то непонятное творилось здесь, возле, близко… Нечеловеческим усилием воли я овладел собой и, оттолкнув его руку, вскочил и широко открыл двери. Лампа погасла. В темноте послышались три удара и где-то вспыхнул бледный, неживой, голубоватый свет. Я окаменел возле дверей. Может быть, правда, этот дом имеет силу сводить с ума всех, кто переступает его порог? Или действительно ночью здесь собираются привидения и тени? Что если это правда? Но что за бессмыслица? Понемногу я приходил в сознание, тем более, что удары стихали и свет уже не вспыхивал.