Делай что должно

– Один-один, - прокомментировал Миршаг. - Это все? Остальные думать разучились?

И тут толпу прорвало.

Один за другим орки выходили в центр площади, подбирали с глинистого пола шарики и кидали их в чаши, огрызаясь на насмешливые комментарии из толпы. Груда на земле постепенно таяла. Посланник Майно молча стоял в полумраке, сгустившемся за кострами, скрестив руки на груди, перебегая глазами с одного лица на другое. Каждый раз, когда пемза ударялась о пемзу, его щека болезненно вздрагивала. Казалось, шарики кидают не в чаши, а ему в лицо.

Наконец поток голосующих иссяк. На глине осталось сиротливо лежать с десяток шариков. Заграт подождал, пока последний орк не кинул пемзу в сосуд, и неторопливо подошел к старейшине. Демонстративно-неспешно он подобрал шарик с земли, аккуратно положил его в сосуд Спящего Дракона и отступил на шаг назад, вопросительно взглянув на Миршага.

– Все, кто хотел, сделали выбор, - хрипло сказал тот. - Давай, шаман, делай свое дело.

Заграт молча поклонился, повернулся лицом к чашам и медленно поднял над головой посох. Мрачное предчувствие овладело им.

– О духи предков! - рявкнул он. - Явите нам волю племени, откройте наш путь! Заклинаю вас силой Молнии, придите и ведите нас!

Каол Трейн стиснул зубы. Он зажмурился и раздавил в кармане крохотный стеклянный пузырек. Пальцы резануло магическим огнем, но он не проронил ни звука. Только бы сработало…

Кварцевое навершие посоха Заграта ярко вспыхнуло. Сетка разрядов затуманила его матово-прозрачную поверхность, маленькая молния с треском ударила в чаши. Казалось, глаза драконов вспыхнули пламенем. Чаши окутались золотым сиянием, послышался легкий треск. Неожиданно чаша Разъяренного Змея выбросила к небу столб темно-зеленого пламени. Заграт почувствовал, как зашевелились на голове опаляемые яростным огнем волосы. И перед тем, как площадь заревела, он успел услышать жалобный плач молодой орки откуда-то из задних рядов.

– Внемлите голосу боевых барабанов! - яростно загремел голос Миршага, перекрывая вой взбудораженной толпы. - Предки указали нам путь! Да обрушится наш гнев на ползучих врагов! Готовься к походу, клан Серого Когтя! Готовьтесь стать вдовами, жены! Готовьтесь стать сиротами, дети! И да покроет героев слава!

В нескольких концах площади загремели барабаны и завыли рога. Заграт повернулся и поплелся к своему шатру, тяжело опираясь на посох. Краем глаза он увидел посланника Каола Трейна, с ядовито-льстивой улыбкой на лице идущего к Миршагу. Его сопровождали два телохранителя и Гахаш. Внезапно обессилевший, шаман с трудом доплелся до шатра и пластом рухнул на ковер.

Он проиграл.

Несмотря на ранний час, солнце уже ощутимо припекало. Телевар глянул на небо, поморщился. Жара обещалась быть несусветной, лето вообще выдалось на удивление жарким. Кое-где от крыш уже начинало подниматься легкое марево. Кони нервно пофыркивали, дергали мордами, зло косили глазами на людей, будто понимая, что навсегда расстаются с родными степями. "Три, пять… семь, одиннадцать… пятнадцать…", - еще раз пересчитал их тысячник. Вроде все на месте. Что же тогда ноет в подреберье, что забыли, что не предвидели? Где-то в глубине души сидело нехорошее предчувствие.

– Господин тысячник, господин тысячник! - подбежал к нему запыхавшийся Теомир. - А надо лишнюю попону взять на всякий случай, или ночи теплые, не стоит? - Он успел обвешаться оружием с ног до головы. Короткий меч на бедре, длинный кинжал за спиной, придавленный небольшим круглым щитом, тяжелая железная кольчуга достает едва не до коленей, перехваченная поясом с медными бляшками - наверняка напичканным метательными звездами. В руке небольшой лук с роговыми пластинами, короб со стрелами на бегу колотит по заднице. Телевар ухмыльнулся в усы.

– Ну-ка, стой! - буркнул он, сделав суровое лицо. - Ты чего это вырядился?

– А? - удивился паренек. - Где вырядился? - Он с деланным удивлением оглядел себя. - Ты о чем, господин тысячник? - Краем глаза он поймал взгляд Ольги, присевшей на корточки у ног могучего гнедого жеребца и ощупывающей ему бабки, и, подбоченившись, гордо выпятил грудь. Старый тысячник со вздохом покачал головой.

– Темка, себя не жалко, так коня своего пожалей. Ты на себя столько железа напялил, будто на войну собрался. С кем ты драться навострился? С орками мир уже полвека, с горными троллями тож, хищное зверье степное да лесное давно уж повывели, а последнего разбойника я еще мальчонкой на столеградской ярмарке смотрел…

– Так на всякий случай, господин Телевар, - потупился Теомир, украдкой поглядывая на Ольгу. Впрочем, та уже утратила к нему интерес, тщательно исследуя конское сухожилие. - Вдруг да нападет кто… Мы же не просто на торжище едем, а с заданием! Вдруг да проведает кто?

Телевар не удержался и громко фыркнул.

– Коли проведают, - отечески положил он руку парню на плечо, - так твоя броня тебя не спасет, да и меч не много поможет. Коль в лазутчиков играть начал, готовься к отравленной стреле из кустов да волчьей яме посреди дороги. - Теомир невольно сглотнул. - Кольчуга да копье в сече хороши, а тебе без надобности. Разоблачайся давай, ты мне бодрым нужен, а не умаявшимся в доску.

– Но дядя Телевар! - у обиженного Теомира вытянулось лицо. - Как же…

– Тихо! - оборвал его тысячник. - Приказываю: кольчугу и остальное снять и в обоз. Оставишь себе кинжал… да перевесь его на пояс, по-человечески… остальное в телегу. Смотри, проверю, прежде чем двинемся.

– Сделаю, господин тысячник, - понуро кивнул Теомир и нехотя поплелся в сторону обоза. Несмотря на разочарованный вид, Телевару почудилось, что он даже раз такому исходу. Однако, проходя мимо Ольги, парень снова поймал ее взгляд и тут же выкатил грудь колесом, чуть ли не чеканя шаг. Травница прыснула, глядя ему вслед, но тут же вскочила на ноги и подбежала к Телевару.

– Можно, дядя Телевар? - в мелодичном голосе проскальзывала неуверенность.

– Чего тебе, егоза? - улыбнулся ей тот. - С конем что неладно?

– Да, - потупилась лекарка. - Помнишь, седмицу назад он копытом себя по ноге стукнул? Он тогда еще хромал сильно…

– Было дело, - задумчиво согласился тысячник. - И что? Не зажило?

– Да нет, зажило… почти, - голос девушки стал озабоченным. - Но в одном месте на сухожилии болезненное место осталось. Маленькое, не больше ногтя, но как нажмешь - вздрагивает. Может, не стоит его брать? Еще разбередит в дороге.

Нахмурившись, Телевар подошел к коню и, кряхтя, уселся на корточки.

– Где? - коротко спросил он. Девушка молча ткнула пальцем. Воевода осторожно прощупал ногу вокруг больного места, не обращая внимания на всхрапывания животного. - Ну-ка, проведи его по кругу. - С минуту он молча наблюдал за конем, озабоченно покусывая седеющий ус. - Да, нехорошо. Как это я вчера проглядел - ума не приложу. Придется оставить. Умница ты у нас, Оленька, молодец. - Травница зарделась от похвалы. - Слушай, будь ласка, сбегай за Петром, уважь старика…

Обоз двинулся с места только к полудню. Солнце палило немилосердно, и Всадники замотали себе головы импровизированными тюрбанами из запасных рубашек, смоченными водой из ручья. Телеги повизгивали плохо смазанными осями, слепни и прочая мошкара вились столбом. Впрочем, особо кровопийцы не досаждали - Ольга под бдительным руководством матери опрыскала коней и телеги каким-то пахучим настоем. Изредка легкий ветерок на мгновение относил травяной запах в сторону, и тогда мухи со звоном пикировали на крупы животных, но тут же, разочарованно зудя, отлетали в сторону.

Дорога вилась по крутому берегу, вскоре заслонившему стоянку. Справа неспешно текла мелкая здесь Ручейница, дробя на своих волнах мириады солнечных бликов. Ветер слегка теребил бледно-зеленую осоку, кое-где торчащую из воды, прозрачные перевивающиеся струи бугрили поверхность реки на многочисленных перекатах, разбиваясь о крупный галечник и застрявшие на отмелях еще с весеннего разлива коряги. Впрочем, река быстро отклонилась к югу, и вокруг распростерлась степь. Где-то вдалеке тарахтел коростель. По ковыльному ковру пробегали седые волны, в бледно-голубой небесной бездне жаворонок выводил свою песенку. Одуряюще стрекотали тысячи кузнечиков.