Надежд разбитых груз

Но страшным был не только напор воды. Вместе с потоками сквозь портал прошли чужие существа.

Пингвина я встретил, когда до этой девятиэтажки доплыл. Как сейчас помню, открывается навстречу дверь, и появляется черное существо с меня ростом, улыбаясь зубастым клювом. Хорошо, что я тогда еще «бенелли» не нашел.

– И-и, – вдруг, непривычно волнуясь, говорит Пингвин. – И-и.

В небо показывает. Смотрю – вдалеке вертолет небольшой летает. Как я его стрекот не услышал? Задумался, наверное. Не угомонились еще, выходит, эвакуаторы. Или… У меня возникло нехорошее предчувствие. Неужели ищут меня? Ну, кажется, манией преследования я еще не страдал.

– Пойдем, – говорю Пингвину, – нам ведь не надо быть спасенными.

– И-и-и, – соглашается Пингвин.

Прежде чем нырнуть в темноту чердака, оглядываюсь. Не нравится мне этот вертолет. Очень не нравится. Как бы нас не заметили.

Почему я вновь чувствую приближающуюся боль? Как быстро. Совсем же недавно в сон погружался.

– Помоги, – падаю я на скользкую пингвинью спину.

Пингвин подхватывает меня сильными руками. Я вижу, как внизу перемещаются по железным ступеням его красные гусиные ноги – шлеп-бум, шлеп-бум. Боль накатывает в такт шагам и пульсирует в висках острыми иглами. Я проваливаюсь в спасительный сон прямо на холодной пингвиньей спине.

Редкие снежинки медленно опускаются на пожелтевшую траву. Ветер теребит травинки и гонит по полю сухие коробочки с семенами. В вышине плывут свинцовые тучи, едва не задевая шпили башен, соединяющих землю и небо. Башни испещрены отверстиями-выходами. Крылатые создания, словно летучие мыши, носятся туда-сюда, изображая хаотичное движение.

Устало опускаюсь на промерзшую землю.

– Не повезло, – говорю невидимому Пингвину.

– Не повезло, – соглашается Пингвин.

Летучие мыши одеты в пестрые одежки. Они живут, рожают детей, создают предметы искусства и, наверное, пишут книги. Во всяком случае, они разумны – с этим фактом трудно поспорить.

Стоит мне захотеть, и вода ворвется сквозь открытый портал, повалит башни, крылатые создания будут, жалобно крича, носиться над бурными потоками, чтобы в конце концов свалиться от усталости в воду, смирившись с гибелью собственного мира.

Я кто – бог или дьявол? Какова цена спасения моей Земли?

– А твой мир какой? – спрашиваю я у Пингвина. – На что он похож?

– Он – красивый, – тихо отвечает Пингвин.

– Ну что ж, – говорю я, – пора просыпаться. Пойдем.

Иду по холодному полю, давя воображаемыми подошвами хрупающие твердые снежинки. С каждым шагом чувствую, как вода в моем городе продвигается все дальше, а я не имею сил ее сдержать. Но открыть портал и выпустить воду в мир высоких башен я тоже не могу.

Позади радостно пищат летуны, не подозревая, что были на краю гибели.

Откуда-то издалека, может быть, совсем из другого мира, сквозь появившуюся боль доносится стрекотание летающего механического чудовища.

Открываю глаза и вижу перед собой человеческое лицо в черных очках. Все-таки заметили нас гости-с-вертолета. Двигателя не слышно, неужели сумели сесть на крыше?

– Здравствуйте, агент Смит, – говорю я.

– Какой я вам Смит? – удивляется мой новый гость.

Из-за его спины появляется второй человек, похожий на первого, как родной брат. Оба в строгих деловых костюмах. От плотных фигур веет непоколебимой уверенностью людей, никогда не сомневающихся в правильности своего выбора.

– Вы – Григорьев Сергей Павлович? – задает вопрос Второй.

– А вы – Джеймс Бонд? – спрашиваю я в ответ.

– Не совсем. Скажем так, работаем в схожем ведомстве, – с улыбкой отвечает Первый.

Он снимает очки, дышит на стекла и протирает их носовым платком. Его голубые глаза кажутся немного растерянными.

Гости выглядят довольными, как слоны после купания.

– Уважаемые довольные слоны, – говорю я, – что ж вы вырядились киношными героями? Вы же должны быть в толпе серыми и неприметными.

– По-разному, – говорит Первый, пряча очки в нагрудный карман. – Да и толпы тут нет. Но вы не ответили на наш вопрос. Хотя не надо. Не считая появившейся седины, вы очень похожи на свои фотографии. Ну, здравствуйте, Сергей Павлович.

– Привет, – пожимаю его крепкую жилистую руку. – Вы Пингвина не видели?

– Кого? – удивляется Второй.

– Пингвина. Такой, знаете ли, черный, почти с меня ростом, с белой манишкой и клювом. – Я показываю, какой длины клюв у моего воображаемого друга.

– Нет, не видели, – пожимает плечами Первый.

– Так я и думал, – расстраиваюсь я.

– Собирайтесь, поднимаемся к вертолету, – говорит Второй.

– Зачем? – спрашиваю я. – Мне и здесь неплохо. Спокойно, не мешает никто. Морской воздух для здоровья очень полезен. Могу бычками в томате угостить – у меня их много. А как вы вертолет сумели на крышу посадить, лопасти антеннами не повредили, случайно?

«Бенелли» лежит далеко – не достать. Да и не смогу я в скорости с новоявленными суперменами из спецслужб соревноваться.

– У нас приказ, – говорит Первый, – найти Григорьева Эс Пэ и доставить в Управление. Но у меня к вам еще и личный вопрос. – Его глаза больше не кажутся растерянными, они словно две ледышки. – Зачем вы активировали Систему?

– Систему? – удивляюсь я. – Какую Систему?

– Не корчите из себя дурачка, – говорит Второй.

– Почему обязательно корчу? – возмущаюсь я. – Я ж до лаборатории в психушке находился. Мне, так сказать, по службе положено корчить этого самого, вашего. Или по призванию.

– Урод! – приближает ко мне лицо Второй. «Сам урод, – думаю я, – хоть бы очки снял – глаз не видно. Трудно так с человеком разговаривать». – Ты активировал Систему, разработанную в Четвертой лаборатории, и открыл портал в другой мир, откуда хлынула вода. Ты, сволочь, вызвал новый потоп! Отвечай, как отключить Систему? Где она теперь? Почему еще работает, если лаборатория разрушена?

– Коля, перестань, – останавливает его Первый. – Ты не знаешь всей информации. Ведь наш уважаемый Сергей Павлович и есть Система.

– Разрешите представиться, – говорю я. – Система. Очень приятно.

Такое прозвище мне дали в Четвертой лаборатории, куда меня вытащили из городского психоневрологического диспансера, где я лежал с диагнозом шизофрения. У пациента Григорьева Сергея Павловича наблюдались устойчивые бредовые идеи. Ему казалось, что во снах он попадает в другие миры, и часто он, то есть я, не мог отличить сон от реальности.

Четвертая лаборатория занималась исследованиями парапсихологических способностей человека. Меня многому там научили.

– Ладно, – быстро приходит в себя Коля, который Второй. – Мне не интересно, как ты там это делаешь – пальцами щелкаешь или копытами стучишь, распространяя серную вонь. В Управлении разберутся. Я спрашиваю: зачем? Зачем ты решил погубить наш мир? Моя сестра, мразь, умерла во время потопа.

– Дело в том, что я не открывал портал, – говорю я, раздумывая, куда же это Пингвин подевался. Наверное, сквозь дыру в стене отправился в квартиру к Молодоженам.

– А тогда кто?

– Не знаю. Кто-то извне. Из другого мира. Может быть, наши эксперименты ослабили связи, и этот кто-то воспользовался слабиной, чтобы слить лишнюю воду? Или же он просто искал воду для своего мира?

– Не верю! – кипятится Второй.

– Коля, подожди, – говорит Первый. – Если ты утверждаешь, – обращается он ко мне, – что портал открыт не тобой, так закрой его!

– Я многое теперь могу! – отвечаю я. – Могу открывать порталы. Могу заглядывать во сне в другие миры. Могу сдерживать воду. Вот так. – Сжимаю пальцы в кулак. – Но не могу закрыть чужой портал, точно так же, как вы не можете его разрушить. Он не материален. Это только незримый проход.

– Тогда открой новый портал, – спокойно говорит Первый. – Пускай вода уйдет в другой мир.

– Там жизнь! Разум! Я ищу пустышку в каждом сне. Я продираюсь сквозь миры, но не могу их погубить.