Черный Отряд

Половину вины за него следует возложить на армию. Вереница слабых, быстро сменяющих друг друга синдиков сильно расшатала дисциплину, и войска вышли из-под контроля. Хотя против бунтовщиков они, как правило, выступают, рассматривая приказ подавить бунт как лицензию на грабеж.

Случилось наихудшее. Несколько когорт из казарм у Развилки, прежде чем выйти наводить порядок, потребовали особой оплаты вперед. Синдик отказался платить.

Когорты взбунтовались.

Взвод Добряка торопливо закрепился возле Мусорных Врат и сдерживал все три когорты. Почти все наши погибли, но никто не побежал. Сам Добряк потерял глаз и палец, был ранен в плечо и бедро, а в его щите, когда подоспела подмога, насчитали более сотни дырок. Его принесли ко мне скорее мертвым, чем живым.

Кончилось все тем, что бунтовщики предпочли разбежаться, только бы не встретиться лицом к лицу с Черным Отрядом.

Такого жестокого бунта я не помнил. Пытаясь его подавить, мы потеряли почти сотню братьев. Но мы рассчитались сполна за каждого, устлав мостовые в Стоне ковром из трупов. Крысы в городе разжирели, а из пригородов на улицы перебрались стаи ворон и стервятников.

Капитан приказал Отряду укрыться в Бастионе.

– Пусть все заглохнет само, – сказал он с отвращением. – По контракту мы не обязаны совершать самоубийство.

Кто-то пошутил: мы, дескать, упали на собственные мечи.

– Кажется, синдик от нас этого и ждет.

Берилл угнетал наш дух, но больше всех иллюзий потерял Капитан. Он винил себя во всех наших потерях и даже попытался отказаться от командования.

Вошедшая во вкус толпа теперь все свои усилия направляла на поддержание хаоса, вмешиваясь в любые попытки тушить пожары или предотвращать грабежи, но ограничивалась пока только этим. Мятежные когорты, пополнившись дезертирами из других отрядов, систематически убивали и грабили.

На третью ночь, сдуру вызвавшись нести службу, я стоял в карауле на Треянской стене. Город был странно тих. Не будь я настолько усталым, я бы встревожился, но у меня хватало сил лишь на то, чтобы не заснуть.

Ко мне подошел Тамтам:

– Ты что тут делаешь, Костоправ?

– Дурака валяю.

– На тебе лица нет. Иди лучше отдохни.

– Да ты и сам не очень-то хорошо выглядишь, коротышка.

Он пожал плечами.

– Как там Добряк?

– Пока еще не выкарабкался. – Если откровенно, я почти не надеялся, что он выживет. – Не знаешь, что там такое?

Я показал пальцем в темноту. Издалека донесся одинокий вопль – какой-то странный, не похожий на те, что звучали недавно. Те были полны боли, ярости и страха, а этот насыщен чем-то жутким.

Тамтам покашлял и похмыкал, как он это делает на пару со своим братом Одноглазым. Если ты чего-то не знаешь, они сразу начинают прикидывать, не стоит ли оставить тебя в неведении. Колдуны!

– Ходят слухи, будто бунтовщики, когда грабили Некропольский холм, сбили печать на склепе форвалак, – буркнул он наконец.

– Что? И эти создания вырвались на волю?

– Синдик полагает, что да. Но Капитан не принял это известие всерьез.

Я тоже, хотя Тамтам выглядел встревоженным.

– А те парни, что заявились вчера в город, похоже, крутые.

– Неплохо бы их к нам завербовать, – печально произнес Тамтам. Он и Одноглазый служат в Отряде очень долго и собственными глазами наблюдали его упадок.

– Зачем они прибыли сюда?

Тамтам пожал плечами.

– Иди отдохни, Костоправ. Не изводи себя. Никому от твоей усталости не полегчает.

И он заковылял прочь, сразу затерявшись в джунглях своих размышлений.

Я приподнял бровь. А Тамтам сильно сдал за последнее время. Я вновь принялся наблюдать за пожарами и огоньками костров. В городе все еще было тревожно тихо. Глаза начали слипаться, огоньки затуманились. Тамтам прав – мне нужно выспаться.

Из мрака донесся еще один странный, полный безнадежности вопль. На сей раз ближе.

– Вставай, Костоправ. – Лейтенант разбудил меня, не церемонясь. – Капитан зовет тебя в офицерскую столовую.

Я застонал. Я выругался. Я пригрозил сделать из него инвалида. Он улыбнулся, ущипнул нервный узел на моем локте и стянул меня с постели на пол.

– Да проснулся я, проснулся, – буркнул я, нашаривая сапоги. – А в чем дело-то?

Но Лейтенант уже ушел.

– Добряк оклемается, Костоправ? – спросил Капитан.

– Не думаю, но я видел чудеса и покрупнее.

Все офицеры и сержанты уже собрались.

– Вы все хотите знать, что же случилось, – начал Капитан. – Позавчерашний гость оказался заморским посланником. Он предложил союз. Военные ресурсы северян в обмен на поддержку флота Берилла. На мой взгляд, разумно. Но синдик заупрямился. Он все еще не пришел в себя после завоевания Опала. Я посоветовал ему быть более гибким. Если северяне окажутся злодеями, то согласие на союз с ними станет меньшим из зол. Лучше заключить союз, чем платить им дань. А наша проблема вот в чем – какую занять позицию, если посланник станет настаивать на своем.

– Если синдик прикажет драться с северянами, то нам следует отказаться? – уточнил Леденец.

– Возможно. Сражение с колдуном может погубить весь отряд.

Бам! Хлопнула распахнутая дверь. В столовую влетел невысокой, угрюмый и жилистый мужчина с огромным носом. Капитан вскочил и щелкнул каблуками:

– Синдик.

Гость шарахнул кулаками по столу:

– Вы приказали своим людям укрыться в Бастионе. Я плачу вам не за то, чтобы вы прятались, словно исхлестанные кнутом псы.

– А также не за то, чтобы мы приносили себя в жертву, – ответил Капитан тоном, каким дураку объясняют очевидное. – Мы телохранители, а не полиция. Поддерживать на улицах порядок – обязанность городских когорт.

Синдик был уставшим, испуганным, отчаявшимся, на грани срыва. Как и каждый из нас.

– Будьте разумны, – посоветовал Капитан. – Берилл уже миновал границу, из-за которой возврата нет. На улицах царит хаос. Любая попытка восстановить порядок обречена. Исправить ситуацию сейчас может только эпидемия.

Мне его слова понравились. Я уже начал ненавидеть Берилл.

Синдик продолжал гнуть свое:

– Остается еще форвалака. И этот стервятник с севера, что ждет возле Острова.

Полусонный Тамтам встрепенулся:

– Вы сказали, возле Острова?

– Да. Ждет, когда я к нему прибегу.

– Интересно.

Коротышка-колдун вновь прикрыл глаза.

Капитан и синдик сцепились в споре об условиях контракта. Я принес наш экземпляр документа. Синдик упорно пытался расширить круг наших обязательств всяческими «Да, но…» Нам стало ясно – он хочет, чтобы мы сражались на его стороне, если посланник станет настаивать на своем.

Ильмо захрапел. Капитан отпустил всех, а сам остался спорить с нашим нанимателем.

Полагаю, семь часов могут сойти за ночной сон, поэтому я не задушил Тамтама, когда тот меня разбудил. Но все же я ворчал и жаловался на судьбу до тех пор, пока он не пригрозил превратить меня в голодранца, просящего подаяние у Врат Рассвета. И лишь когда я оделся и мы с Тамтамом присоединились к дюжине других собратьев, до меня дошло, что я так и не знаю, куда мы направляемся.

– Идем заглянуть в склеп, – пояснил Тамтам.

– Чего? – Иногда по утрам я не очень сообразителен.

– Мы идем на Некропольский холм. Надо осмотреть склеп форвалак.

– Погоди-ка…

– Что, уже наложил в штаны? Я всегда считал, что у тебя, Костроправ, кишка тонка.

– О чем это ты?

– Да не дергайся. Рядом с тобой идут три классных колдуна, так что тебе останется только отдыхать и беречь свою задницу. Одноглазый тоже хотел пойти, да только Капитан велел ему присматривать дома за порядком.

– Я другое хочу узнать – зачем?

– Чтобы узнать, реальны ли эти вампиры. Может, это всего лишь туфта, запущенная в город с того корабля.

– Ловкий фокус. Может, нам самим следовало бы подумать о нем раньше? Угроза нарваться на форвалаку сделала то, на что оказалась не способна грубая сила: усмирила бунт.