Укрощение «тигров»

Но уже 6 июля с раннего утра поля битв огласились знакомым грозным ревом орудий «сухопутных линкоров». Высекая искры, заговорили танковые пушки и пулеметы, — броня столкнулась с броней. Повсюду развернулись ожесточеннейшие схватки машин с машинами. И хотя за ночь немцы успели подтянуть к месту сражения свои резервы, хотя «тигры» бродили по полям целыми табунами, им не удалось продвинуться вперед, если не считать нескольких местных тактических успехов, отнюдь не искупающих тех огромных затрат живой силы и техники, на которые пошел штаб Гитлера.

Ранним утром немецкие танковые части попытались протаранить нашу оборону на одном из участков соединения генерала Гетмана. С громом и лязгом двинулись вперед сразу 100 машин. В первом эшелоне шли «тигры», зловеще выставив вперед свои длинноствольные 88-миллиметровые орудия. За ними двигались самоходные пушки крупных калибров, и, наконец, в третьем эшелоне — все остальные танки. В небе непрерывно выли немецкие самолеты, методически перепахивавшие землю бомбами. Усиленно работала вражеская артиллерия. Казалось, еще немного, и ничто не сможет устоять перед этой армадой.

Об этом просто написать, по это очень трудно пережить. Представьте себе на мгновение 100 танков с «тиграми» во главе, идущие прямо на вас, в упор…

«Тигры» с ревом ползли вперед, маневрируя среди оврагов, швыряясь крупнокалиберными снарядами. Их пушки дают снаряду такую дьявольскую начальную скорость, которая значительно усиливает его пробивную способность. Встречая на своем пути противотанковые рвы, стая «тигров» тяжело ныряла в них и начинала, словно стадо слонов, вертеться, растаптывая откосы. Земля осыпалась, и они медленно выползали и двигались дальше, все так же медленно, но неотвратимо. Немецкие танкисты чувствовали себя в безопасности за мощной броней, тщательно укрывавшей уязвимые места машины, в частности баки с горючим. Но вот рассчитанная советскими специалистами дистанция была пройдена, и наш передний край, с которого, по всем расчетам немецких танкистов, давно уже должны были в страхе бежать все русские, заговорил яростным ураганным огнем.

Тактика борьбы с «тиграми» была разработана советским командованием заранее.

По понятным причинам, мы не будем описывать здесь эту тактику во всех деталях. Скажем только, что практика подтвердила теоретические расчеты и что «тигр» оказался таким же «смертным», как и предыдущие типы немецких танков. Его били насмерть и артиллеристы и танкисты.

Но среди многих побед над «тиграми», достигнутых в эти часы, одна должна быть выделена особо как истинный символ героики русского солдата — это подвиг командира орудия старшины Богомолова и его наводчика Калинника. Подпустив немецкие танки вплотную, эти два артиллериста расстреляли в упор и сожгли один за другим три «тигра»! Это было нечеловечески трудно и рискованно. Но Богомолов и Калинник до конца выполнили свой долг. Только тот, кто сам слышал рев «тигра» и грохот его дьявольской пушки, в состоянии до конца понять, какое напряжение всех душевных сил потребовалось этим двум советским людям для того, чтобы так искусно решить свою боевую задачу.

Укрощение «тигров» продолжалось несколько часов. Кончилось оно тем, что немцы потеряли на этом участке 74 танка разных типов и отошли, убедившись, что прорваться вперед на рубеже крохотной речушки, покрытом броневым щитом советских танкистов, невозможно. Это было уже после полудня. Видя, что драгоценное время уходит безрезультатно, немцы поспешили изменить направление удара на этом участке. Они обрушили крупные танковые силы, опять-таки с «тиграми» во главе, правее и… напоролись здесь на танковую гвардию генерала Катукова.

Гвардейцы вышли на марш пятнадцать минут спустя после получения боевого приказа. Они скрытно и своевременно сосредоточились на исходных рубежах, расставив повсюду засады. Вооруженные опытом двухлетних боев танкисты, которых недаром зовут здесь «Старой гвардией», хладнокровно ждали развертывания событий. Было очевидно, что враг в этом месте предпримет новую попытку выйти на важное в стратегическом отношении шоссе, ведущее от Белгорода на Обоянь и дальше на Курск. И когда попытка обойти наши войска слева провалилась, произошло то, что должно было произойти: гитлеровцы, обрушив на участок, занимаемый гвардейцами, град бомб и снарядов, двинули вперед многие десятки танков. Плечом к плечу с гвардейцами сражались другие танковые части и пехота. Наша артиллерия вела непрерывный жестокий огонь. Гвардейские минометы преграждали путь осатанело рвущимся вперед эсэсовцам…

Яростная атака была отбита. Но тут же, почти без передышки, началась вторая атака, за ней третья и четвертая. Количество немецких танков, участвующих в бою, все время возрастало. В воздухе над узеньким клочком земли непрерывно висели группы от 30 до 80 самолетов, они бомбили наш передний край. И все-таки гвардейцы стояли, стояли, как когда-то под Орлом, потом под Mocквой, потом под Ливнами. Люди смертельно устали, их лица посерели, смерть опустошала их ряды, но гитлеровцам пройти вперед не удавалось. По данным на девятнадцать часов, битва на этом участке продолжалась с прежним напряжением. Продвинуться вперед немцам не удается, хотя они уже потеряли 53 танка.

Под вечер нам довелось снова побывать в штабе генерала Катукова. Его блиндажи и палатки раскинулись в одной из бесчисленных рощиц в непосредственной близости от переднего края нашей обороны — так удобнее и легче управлять частями, непосредственно ведущими бой. В роще благоухали медвяные травы, цветы, и даже пели птицы. Люден не было видно. И только тщательно выписанные на табличках указатели — «К шалашу № 6», «Блиндаж № 2» — напоминали, что рощица жилая. В траве змеились провода, Изредка проносились на вездеходах офицеры связи, либо на пустынную лужайку приземлялся связной самолет, сразу нырявший под сень листвы.

Люди штаба, склонившись над картами, продолжали размеренно делать свою большую, трудную работу, и их жизнь шла своим чередом. Под сенью шалашей работали парикмахерские, столовые. Почтальон разносил письма и газеты. В походном зубоврачебном кабинете врач в белом халате, кажется, напрасно ждал пациентов, опершись на спинку сверкающего никелем кресла. Штаб переехал сюда всего лишь несколько часов назад, но догадаться об этом по внешним признакам было невозможно — настолько рощица была уже обжита. Вот только глаза у людей были краснее обычного…

Мы вспоминали прошлогодние июльские дни. Тогда примерно на этих же направлениях шли тоже жаркие битвы, и дрались наши войска решительно и стойко. Но вот глядишь на эти мобильные, собранные, подтянутые штабы, ездишь по частям, ведущим такие напряженные бои, наблюдаешь за фронтовыми дорогами, на которых царит образцовый порядок, и как-то особенно отчетливо представляешь то новое, что приобрела наша армия за этот год: высокую культуру военного искусства, воинскую зрелость, возросшую уверенность.

Армия трезво отдает себе отчет в том, что положение остается на этом участке напряженным — не так-то просто сдерживать возглавляемый «тиграми» тысячный табун танков, за которым следует армия из многих и многих пехотных дивизий. Но армия — вся армия, от первого генерала до последнего солдата, — ни на минуту не сомневается в конечном исходе событий. Перед ее глазами опыт Москвы и Сталинграда, а такой опыт не забывается никогда.

Кстати, о сталинградцах. Только что мы беседовали с офицером связи, примчавшимся на запыленном вездеходе с участка, где вступили в бой танкисты гвардейской части, отличившейся под Сталинградом. Глаза его блестели от волнения, и он спешил излить свои чувства.

— Понимаете, еду в Н. и вдруг замечаю на высоте немецкие танки. Смотрю в бинокль, считаю… Мама родная! Сорок штук… Прикидываю: если ехать дальше — одно из двух: или я окажусь на их пути, или они мне загородят дорогу. И то и другое меня мало устраивало. Но ехать надо во что бы то ни стало. Остановился, размышляю… И вдруг сразу три немецких танка загораются. И как здорово горят! Потом еще и еще… Что такое? Вижу: выползают на высотку наши «Т-34». Сталинградцы… Немцы туда-сюда… Всего загорелось их штук семь-восемь. Тут они сразу — поворот на сто восемьдесят градусов обратно. А ведь их было сорок, а наших от силы двадцать! А что потом было!.. Если бы кто другой рассказал, я ни за что не поверил бы. Вызвали гитлеровцы свою авиацию. Сталинградцы отлично замаскировались, а те, конечно, открыты. Чего им от своих прятаться? Ну, летчики видят внизу танки, и давай их обрабатывать. Гитлеровцы ракеты пускают. Те — ни в какую! Пока все бомбы не сбросили, от них не отстали. Потом другая партия пришла, и началось все сначала. Правда, бомбили они неважно, но все-таки пару своих танков накрыли, два других перевернулись. Я надеюсь, наши танкисты благодарили немецких авиаторов за помощь!..