Укрощение «тигров»

Старший лейтенант Цыпкало, помощник начальника политотдела по комсомолу, принес для раздачи бойцам, принятым вчера в комсомол, новенькие комсомольские билеты…

В частях проводят короткие митинги. В подразделении, которым командует товарищ Моргунов, один из танков идет в бой с вымпелом ЦК ВЛКСМ. Право на этот вымпел заслужил в жарких июльских боях комсомольский экипаж Мазалова, И теперь комсомольцы приносят клятву новыми успехами оправдать высокую честь.

Без 5 минут 5 часов. Еще звучат горячие речи на митингах, еще идут беседы в блиндажах, на укрытых от чужого взора лесных лужайках, а на огневых позициях уже сняты чехлы с орудий, раскрыты ящики со снарядами, заряжены пушки. И когда часовая стрелка касается цифры «5», землю разом сотрясает неистовый грохот, словно где-то рядом разразилось извержение вулкана Земля дрожит, и дрожание это явственно чувствуется на десятки километров. Одновременно бьют по врагу тысячи орудий, сосредоточенных на ограниченном участке, и в грохоте этом тонут все звуки. У легковых машин предусмотрительно опущены стекла — там, где этого не сделали, стекла трескаются.

Так проходит час. Еще час. Еще сорок пять минут. Артиллерийская подготовка достигает небывалой силы. Недаром в последние десять дней сюда были подвезены сотни эшелонов с боеприпасами!

Над линиями немецких укреплений встает сплошная плотная пелена дыма и пыли. Там все перемешано. А снаряды летят и летят, довершая разгром всего того, что немецкие саперы строили на протяжении многих месяцев.

Кажется, достигнут предел напряжения. Но вот грохот становится еще сильнее — к реву дальнобойных орудий примешивается вой гвардейских минометов, и стрельба приобретает еще более учащенный темп.

7 часов 50 минут. В небе проплывают сотни самолетов. Рева моторов не слышно — все заглушает артиллерия, но само зрелище огромного количества советских самолетов над передним краем настолько захватывающе, что бойцы начинают аплодировать и что-то кричать. Слов не разобрать, но видно по горящим глазам, улыбающимся лицам, что этот массированный удар нашей авиации восхищает их.

7 часов 55 минут. Сокрушительный ураган, бушующий без пяти минут три часа над немецкими укреплениями, достигает апогея.

Там, впереди, — дым, пламя, непрерывный грохот разрывов. В эту минуту по всему участку фронта встают во весь рост десятки тысяч бойцов, гремит «ура» — канонада заглушает крики, — и люди устремляются вперед. А пушки и минометы все бьют и бьют, не давая гитлеровцам поднять головы, пока наша пехота прорывается вплотную к их перед* нему краю.

Немецкая артиллерия пытается отвечать, но залпы ее орудий тонут в рокоте наших разрывов. На обратном склоне высоты, на которой разместились траншеи противника, выдвинутые вперед минометчики подразделения, где заместителем командира товарищ Дубовой, ведут сосредоточенный огонь по противнику. Немцы отвечают, но их мины рвутся в стороне. Поглядывая на них, наводчик Панфилов весело говорит:

— Трудновато беднягам целиться, небось носом землю пашут!

Панфилов работает слаженно, четко. Недаром в дни ученья командарм, присутствовавший на стрельбах, вынул из кармана серебряный портсигар и подарил его наводчику. А в дни июльских боев Панфилов своей боевой работой заслужил орден Красной Звезды.

Отсюда до немецких траншей всего полтора километра, и с огневых позиций минометчиков видно, какой страшный огненный ураган бушует там.

Простившись с минометчиками, мы спешим на командный пункт генерала с Золотой Звездой, бойцы которого сейчас ведут атаку.

В стереотрубу можно отчетливо разглядеть линию немецких укреплений, подернутых бурым облаком дыма и пыли В небе нарастает рокот моторов: низко над землей тесно сомкнутыми группами опять проходят сотни наших самолетов. Пикируя на немецкие окопы, они сбрасывают бомбы, ведут пушечно-пулеметный огонь. Огненные трассы отчетливо видны в утреннем ясном небе. А сзади идут новые и новые эскадрильи и полки наших самолетов.

К реву пушек примешивается яростный вой сотен тяжелых минометов. Еще выше, до самого неба, встают облака дыма над немецкими позициями. В эту грозную минуту по всему фронту опять глухо слышится «ура». Наши воины устремляются вперед.

В стереотрубу хорошо видно, как идут сталинградцы — в полный рост, стройной шеренгой, взяв винтовки и автоматы наперевес. Генерал с волнением и любовью говорит:

— Орлы, настоящие орлы!..

Немецкие минометы, выжившие в этом огненном аду, начинают яростно бить по гребню, преграждая путь гвардейцам, но они стремительным броском преодолевают смертельный рубеж и скрываются за холмами.

8 часов. Самолетов в небе все больше и больше. Вот прошли сразу сто машин… Вот еще двадцать две… Еще тридцать… Разгружаясь над немецкими позициями от бомб, они разворачиваются и уходят. Вначале немецкая зенитная артиллерия пытается прикрыть свой рубеж, но потом она замолкает. Немецких самолетов в воздухе совсем нет. Вот господство в воздухе в классическом его выражении!

8 часов 10 минут. В одном из блиндажей командного пункта мы знакомимся с замечательным военным инженером товарищем Тувским. Этот немолодой уже командир саперов сумел поистине образцово подготовить к бою дороги, переправы, наблюдательные пункты. За последние десять дней бойцы под его руководством сняли 15 тысяч мин, прокладывая пути для наших колонн, идущих сейчас впереди. Сегодня ночью они успешно навели три переправы под самым носом противника, невзирая на то, что немцы вели яростный огонь из пулеметов и минометов, освещая реку ослепительным светом ракет. Сейчас по этим мостам уже идут нескончаемые колонны наших танков и артиллерии.

8 часов 25 минут. Отмечено появление первого немецкого самолета. «Мессершмитт», вырвавшись из-за леса, бросается на наш штурмовик. Сделав удачный маневр, штурмовик уходит из-под удара, а наши два «Лавочкина» обрушиваются на немца, и он едва успевает удрать, чуть не цепляя брюхом колосья ржи.

8 часов 40 минут. Грохот канонады ослабевает. Несведущему наблюдателю может показаться, что наступает некоторое затишье. На деле обратное. Именно теперь кипение битвы достигает высшей точки: пехота ворвалась на вражеские рубежи и ведет тяжелую, трудную боевую работу, расчищая метр за метром, чтобы потом пропустить вперед танки, уже накопившиеся у переправы.

С наблюдательного пункта командира дивизии сталинградца Бакланова, который за короткое время уже выдвинулся далеко вперед, видно, как пробиваются на юг его полки.

Часть под командованием товарища Шурова, еще вечером форсировавшая Ворсклу, углубилась в немецкое расположение более чем на два километра и ведет бой среди развороченных нашей артиллерией и авиацией немецких траншей и дзотов.

9 часов. Радио приносит новую весть об успехе баклановцев: продвинувшись вперед, они заняли деревню Задельное, выбили немцев из одноименного лога и вышли на высоту 217,1. В районе этой высоты захвачена большая группа пленных.

9 часов 30 минут. Линия фронта постепенно отодвигается на юг, хотя немцы продолжают яростно цепляться за остатки своих полуразрушенных укреплений. Бакланов посылает саперов оборудовать новый наблюдательный пункт гораздо южнее. По дорогам, ведущим к переправе, движется нескончаемый поток танков и грузовиков. Еще час назад немцы ожесточенно били по этой дороге из минометов, а сейчас только редкий снаряд разрывается на ее обочинах.

На шоссе — приятная встреча: командир танкистов-гвардейцев подполковник Бурда, высунувшись из люка своей гигантской боевой машины, сигналит своим подразделениям. Увидя нас, он машет рукой, улыбается и что-то кричит… Значит, катуковцы уже вступают в бой, торопятся расширить прорыв. Дело идет хорошо!

12 часов. Неглубокий безлесный сухой лог. В наскоро оборудованных, но добротно укрытых настилами блиндажах разместился командный пункт соединения. Стрекочут телеграфные аппараты, антенны ловят радиоволны, телефонисты поддерживают надежную связь со всеми подразделениями, ушедшими вперед. Непрерывно приходят и уходят запыленные фронтовые машины офицеров связи.