Страница 8 из 10
— Ты уверена, что хочешь этого? — спросил он.
Она знала, что он беспокоится за неё. Он боялся, что она снова вспомнит о своём болезненном опыте. Неважно, что это другое дело, другой убийца.
Она кивнула.
— Я уверена, — сказала она, вовсе не будучи уверенной.
Она вышла из машины и последовала за Биллом по заросшей травой узкой тропе между деревьями. Неподалёку журчал ручей. Растительность становилась всё гуще, и ей приходилось продираться сквозь низкие ветви, а маленькие липкие колючки облепили её штаны. Её раздражала мысль о том, что придётся их отдирать.
Наконец они с Биллом вышли на крутой берег. Райли сразу же подумала о том, что это очень милое место. Вечернее солнце продиралось сквозь листья, калейдоскопом отражаясь от покрытой рябью воды. Непрерывное журчание ручья успокаивало. Было странно осознавать, что это сцена жестокого убийства.
— Её нашли прямо здесь, — сказал Билл, подходя к широкому, ровному камню.
Когда они подошли туда, Райли встала, осмотрелась и глубоко вдохнула. Да, она правильно сделала, что пришла сюда. Она это чувствовала.
— Где фотографии? — спросила Райли.
Усевшись на камень, они с Биллом начали листать папку с фотографиями, сделанными вскоре после того, как было обнаружено тело Ребы Фрай. В другой папке были доклады и фото убийства, которое они с Биллом расследовали шесть месяцев назад и так и не раскрыли.
Фотографии оживили в памяти воспоминания о первом убийстве. Она как будто перенеслась на ферму неподалёку от Даггетта. Она вспомнила, что телу Роджерс была придана похожая поза с опорой на дерево.
— Очень похоже на старое дело, — отметила Райли. — Обеим женщинам за тридцать, у обеих маленькие дети. Мне кажется, это часть его принципа. Он охотится на мамаш. Нужно связаться с родительскими комитетами, выяснить, была ли какая-то связь между женщинами и их детьми.
— Я отправлю кого-нибудь, — сказал Билл, записывая.
Райли продолжила рыться в докладах и фотографиях, сравнивая их с картиной перед глазами.
— Способ удушения тот же — розовой лентой, — подметила она. — Опять парик и такая же искусственная роза перед телом.
Райли положила рядом две фотографии.
— И глаза тоже открыты, — сказала она. — Если я правильно помню, судмедэксперты установили, что веки Роджерс были пришиты после смерти. У Фрай так же?
— Да. Думаю, он хотел, чтобы они смотрели на него даже после смерти.
Райли вдруг пробрала дрожь. Она уже почти забыла это чувство. Такое бывало тогда, когда дело собиралось вот-вот щёлкнуть — и обрести смысл. Она не знала, обрадоваться или ужаснуться.
— Нет, — сказала она. — Дело не в этом. Ему было неважно, смотрят ли на него жертвы.
— Тогда зачем он это сделал?
Райли не ответила. Её голова кипела от всевозможных идей. Она была взбудоражена, но ещё не была готова облечь это в слова — даже для самой себя.
Она разложила на камне фотографии парами, указывая Биллу на детали.
— Они не совсем одинаковы, — сказала она. — В Даггетте тело было не так тщательно установлено. Он пытался посадить труп, который уже затвердел. Я думаю, что в этот раз он притащил её сюда прежде, чем произошло трупное окоченение. Иначе он не мог бы её усадить так…
Она подавила желание закончить предложение словом «хорошо». Тут она поняла, что до своего похищения и плена она использовала бы именно его в своей работе. Да, она снова проникается духом и снова чувствует усиливающуюся тёмную страсть внутри. Вскоре пути назад не будет.
Но хорошо это или плохо?
— Что с глазами Фрай? — спросила она, тыча в фотографию. — Голубой выглядит неестественно.
— Контактные линзы, — ответил Билл.
Дрожь в спине у Райли усилилась. У трупа Эйлин Роджерс не было контактных линз. Это важное отличие.
— А кожа почему блестит? — спросила она.
— Вазелин, — сказал Билл.
Ещё одно. Она почувствовала, как догадки замелькали вокруг с головокружительной скоростью.
— Что сказали эксперты по поводу парика? — спросила она Билла.
— Пока ничего, кроме того, что он сшит из кусков старых париков.
Возбуждение Райли росло. Для прошлого преступления убийца использовал простой, цельный парик, а не сшитый из кусков. Как и роза, он был слишком дешёвым, чтобы его можно было отследить. Райли чувствовала, что части паззла встают на свои места — не всего паззла, но его большой части.
— Что криминалисты собираются делать с париком? — спросила она.
— Так же, как и в прошлый раз — изучить материал, отследить его в магазинах париков.
Сама поразившись своей безапелляционности, Райли заявила:
— Пустая трата времени.
Билл посмотрел на неё, очевидно, смутившись.
— Почему?
Она почувствовала знакомое нетерпение из-за Билла, которое появлялось у неё, когда она понимала, что думает на шаг или два впереди его.
— Взгляни на картинку, которую он пытается нам показать. Из-за голубых линз глаза кажутся неживыми. Веки пришиты, чтобы глаза оставались открыты. Спина опирается на что-то, ноги неестественно вывернуты. Из-за вазелина кожа выглядит как пластиковая. Парик сшит из кусочков маленьких париков, не человеческих, кукольных. Он хотел, чтобы обе его жертвы выглядели, как куклы, голые куклы на витрине.
— О боже, — сказал Билл, лихорадочно записывая. — Почему мы не увидели этого в тот раз, в Даггетте?
Ответ казался Райли настолько очевидным, что она издала стон нетерпения.
— Он ещё недостаточно был в этом хорош, — сказала она. — Он всё ещё раздумывал над тем, как это донести. Он учится по пути.
Билл оторвался от блокнота и восхищённо покачал головой.
— Чёрт, я по тебе скучал.
С тем же удовольствием, с которым Райли приняла комплимент, она поняла и то, что вскоре поймёт нечто большее. И по своему многолетнему опыту она знала, что поторопить этот момент нельзя. Она просто должна расслабиться и позволить этому «чему-то» самому прийти к ней. Она молча сидела на камне и ждала, когда это произойдёт. В процессе ожидания она бесцельно снимала колючки со штанов.
«Что за беда», — думала она.
Неожиданно её взгляд упал на поверхность камня под ногой. На нём лежала ещё одна кучка маленьких колючек, некоторые из которых были целыми, а некоторые разломанными на части, среди тех, что она сняла только что.
— Билл, — окликнула она дрогнувшим от возбуждения голосом, — вот эти колючки лежали здесь, когда вы нашли тело?
Билл пожал плечами.
— Я не знаю.
У неё задрожали и ещё больше вспотели руки, когда она схватила пачку фотографий и стала рыться среди них в поисках вида тела спереди. Так и есть, между расставленных ног тела, прямо вокруг розы было видно несколько маленьких пятнышек. Это и были колючки — те, что она только что нашла. Но никто не думал, что они важны. Никто не захотел их заснять поближе. И никто даже не стал стряхивать их на землю, когда всё убирали с места преступления.
Райли закрыла глаза, заставляя заработать собственное воображение. У неё немного закружилась голова, даже затошнило. Это было чувство, которое она знала слишком хорошо: ощущение падения в бездну, в жуткую чёрную пустоту — злобные мысли убийцы. Она вставала на его место, примеривала на себя его жизнь. Ей было опасно и страшно там находиться, но именно там она должна быть, по крайней мере, сейчас. Она погрузилась туда полностью.
Она почувствовала уверенность убийцы, когда он тащил тело по тропе к ручью, прекрасно зная, что его не поймают, совершенно не торопясь. Он мог что-то негромко напевать или насвистывать. Она чувствовала его терпение, его умения и навыки, когда он устанавливал тело на камне.
Она смотрела на страшную сцену его глазами. Она чувствовала, как он удовлетворён хорошо проделанной работой — то же тёплое чувство завершённости, которое приходило к ней, когда она раскрывала дело. Он уселся на камень и помедлил на мгновение — или дольше, если хотел, — чтобы насладиться плодом своих трудов.
И сидя здесь, он снимал колючки со своих штанов. Он не торопился. Его не напрягало это занятие, он хотел уйти свободным и чистым. И она почти слышала, как он в точности повторяет её собственные слова: