Страница 42 из 67
- Ты получил заграничный паспорт?
- Да. Показать?
- Покажи.
Андрей достал из кармана паспорт, протянул Рите. Рита полистала паспорт.
- Это виза? - Она открыла страничку в паспорте с красивым квадратным штемпелем.
- Виза. На въезд в Югославию. Кто победит, поедет по Югославии с концертами.
- Ты поедешь, - сказала Рита.
- Сплит, Задар, Любляна, Загреб, Сараево и Белград, конечно. Шесть городов, почти вся страна. У тебя есть карта?
- Атлас в коридоре на полке.
Андрей сходил и принес атлас. Нашел карту Югославии.
- Видишь, получается круг по стране.
- И Адриатическое море, - сказала Рита.
- Да. Но для этого нужна победа. - Андрей замолчал.
- Победа, только победа, ничего, кроме победы! Улыбнись, победитель!
- Не надо, не исполнится. Ты нарочно?
- Я всегда все нарочно. - Рита улыбнулась. - Извини.
- Рита, а что с тобой? Никогда ничего не говоришь. - Андрей вспомнил коридор и мать Риты. Она тоже никогда ничего не говорит.
- Забываю.
- Почему не могла бы пройти в стюардессы? - Андрей начал тогда с другой стороны.
- Не такая счастливая, как ты. Не победила бы на конкурсе.
- Серьезно. Перестань шутить. Я ведь очень серьезно тебя спрашиваю.
- Не умею прыгать на хвойный лес - Она продолжала улыбаться, и глаза на какой-то миг сделались прежними, нестаршими. - Очень рада за тебя. - И она вернула паспорт Андрею. - Что говорит твой профессор?
- Ничего такого особенного. - Андрей понимал: Рита не давала ему возможности ее расспрашивать.
- А Кира Викторовна? Она мне всегда нравилась. Профессор тоже, конечно, нравится. Но ты должен помнить Киру Викторовну, когда будешь там играть.
"Я буду помнить тебя", - подумал Андрей.
- Расскажи еще что-нибудь.
- Что?
- О конкурсе, о чем хочешь. Только не молчи и не гляди на меня такими нудными глазами.
- Был в Управлении международных и всесоюзных конкурсов, - сказал Андрей. - Пожелали успеха. Там и другие были. Пианисты, они едут в Канаду.
- Быстро все, - сказала Рита. - Быстро ко всему привыкаешь.
- Я не привык.
- Ты привык. Давно к этому готов.
- Ты опять нарочно?
- Возможно, опять и нарочно. Мне это нравится сегодня, нравится.
Андрей почувствовал, что они поссорятся, и Рита, очевидно, это почувствовала, поэтому сказала:
- "Гроссы" когда-нибудь возьмутся за изготовление скрипки.
Опять помолчали.
- Где ты в последний раз будешь играть свою программу?
- Уже хватит. Знаю акустику многих залов.
- А акустику этой комнаты?
- Помню, и особенно хорошо.
- Я не хотела обидеть, и тогда, в детстве, и теперь.
- Я сам себя здесь когда-то обидел.
- Была виновата я, а не ты. Я всегда виновата перед тобой.
- Ты о чем?
- Так. Не обращай внимания.
- Рита, ты не ошиблась, что поступила в технический институт? Ты до сих пор в этом уверена? - Андрей все еще надеялся: Рита что-нибудь скажет о себе, проговорится наконец, что с ней.
Рита молчала. Потом закрыла глаза. Андрей смотрел на нее, он не видел ее несколько дней. Она изменилась, или болезнь ее изменила. Очень резко и как-то сразу, и даже Рита не могла побороть этого.
Рита все лежала с закрытыми глазами и молчала. Андрей даже решил, что ему надо незаметно уйти. Но Рита открыла глаза и сказала:
- Я вообще ни в чем сейчас не уверена, но ты, пожалуйста, не обращай внимания. У меня это пройдет. Это должно быть у каждого человека, и у меня это бывает и пройдет.
Андрей не понял, о чем она говорила, но переспрашивать не стал.
- Ты помнишь Наташу из моего класса? - спросила Рита.
- Конечно.
- Работает телефонисткой на главном телеграфе. Вышла на днях замуж. Я расстроилась. Муж у нее забавный, называет себя телеграфистом Ять.
- Никогда не был на свадьбе, - сказал Андрей. - Почему ты расстроилась? На тебя это непохоже.
- Ты еще не знаешь, что на меня похоже, а что нет, - сказала Рита. Я сама не знаю этого до конца. В пензенских рощах созрел богатый урожай грибов...
- Ну и что? - спросил Андрей невозмутимо.
Рита достала газету, которая лежала на кресле и прочитала:
- "В пензенских рощах созрел богатый урожай грибов. Заготовители маринуют, солят, сушат щедрые дары леса. В области действуют свыше ста грибоварочных пунктов".
- Ну и что? - повторил Андрей.
- Захотелось в пензенские рощи, - сказала Рита. - На грибоварочный пункт. Или в город Весьегонск. Слышал о таком?
- Нет, конечно.
- Там ягодосушильный завод. Голубикой пахнет. Никогда не ела голубики.
Андрей шел от Риты, думал: что на нее похоже, а что непохоже? Когда же он в конце концов узнает Риту, поймет ее до конца? Убедится, что она серьезно относится к нему и к его словам, ведь он ее любит. Андрей вдруг загадал: если он победит на конкурсе, то приедет и... как это там... сделает предложение. Рита сказала, что он победит, что она верит. И он победит. Теперь обязательно. Теперь просто окончательно! И все.
Андрей взглянул на часы - пора было к Валентину Яновичу. Но Андрей решил еще немного пройтись, чтобы успокоиться, чтобы Валентин Янович опять не сказал: "Вы слишком сейчас счастливы, даже для скрипки".
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Дом номер тринадцать. Он опять был перед Ладей. Памятник Чайковскому, широкая - с двух сторон - дорога к подъезду. Афиши. Их много. Концерты. Их тоже много. Мемориальная доска: "Здесь жил и работал профессор Гедике". Колышется на асфальте сизая поляна голубей. Все, как было всегда. На улице и у подъезда под широким навесом ребята, разговаривают, показывают друг другу учебники, тетради с записями, ждут новостей. Слухи, домыслы, предположения. Каждый написал заявление: "Прошу допустить к вступительным экзаменам".
Недалеко от входа стояла Кира Викторовна. Нет. Она не стояла, она ходила широким шагом туда и сюда, громко стучала каблуками. Мужские часы перекрутились на руке.
Ладя вдруг испугался встречи с Кирой Викторовной и всего, что ему предстояло в консерватории. Может быть, это произошло оттого, что он так и не решил, в каком же качестве он вернулся. Или он просто боится обнаружить себя, что-то сказать о себе, хотя бы раз в жизни?
Ладя подошел к Кире Викторовне. В руках он держал скрипку. Кира Викторовна взглянула на него, и он понял, что она его давно заметила. Смущенный и неуверенный в себе, Ладя улыбнулся, повел плечами. Кира Викторовна ждала от него каких-то первых слов.
- Задержался вот немного... - Ладя попытался сказать это так, как будто не было цирка, поездки по стране, села Бобринцы и всего прочего. Как будто он все тот же и как будто он с Андреем только вчера был у нее на даче в Марфино, а сегодня пришел, как и договорились. Немного вот задержался. Пустяки. Пять минут.
Из-за Ладькиной спины выглянул Павлик Тареев.
- Мы к вам домой приходили, - сказал Павлик. - Вас не было. Но я его прослушал. Вы не волнуйтесь.
- Спасибо, Дед, - сказала Кира Викторовна. - Все в порядке.
Потом Кира Викторовна взяла за руку Ладю и молча повела его. Она была счастлива, что он пришел, вернулся, что его можно повести вот так, крепко держа за руку, на второй этаж к белым дверям с бронзовой ручкой.
Самолет закончил разбег и поднялся в воздух. Горит предупреждающая надпись: "Пристегнуть ремни. Не курить". У Андрея во рту жевательная резинка. Дал Родион. Сказал - помогает, чтобы не закладывало уши. Аккомпаниатор Тамара Леонтьевна, которая летела вместе с Андреем, сидела от него через проход. От жевательной резинки она отказалась. Она взяла у стюардессы с подноса мятный леденец.
Тамара Леонтьевна работала у Валентина Яновича уже много лет. Еще когда училась Кира Викторовна. Она всегда выезжала со студентами на международные конкурсы. Она была счастливой тенью Валентина Яновича.
Рядом с Андреем сидел толстый пассажир. Он держал во рту коротенькую и толстую трубку и ждал, когда погаснет сигнал, запрещающий курить.