Страница 76 из 76
– Какие-то у тебя с темнотой счеты. – Брюнет задумчиво посмотрел на притулившийся у стены аннигилятор. – Большинство воспринимают стазис-капсуляцию иначе. В двух словах… Когда в действе участвуют несколько субъектов, способных читать будущее, в поливариантном поле возникает размытость. Прогнозировать события посекундно почти невозможно. Мы ожидали, что ты выйдешь из здания раньше и переместить тебя сложности не составит.
– А из здания слабо было забрать? – Наблюдательская терапия прошла настолько успешно, что я вновь чувствовал в себе силы лезть на рожон. Интересно, насколько полно собеседник различает оттенки земных интонаций? Поймет, что я говорю это не на полном серьезе?
– Из здания не могли. Измененная среда мешает точному лоцированию перемещаемого объекта, – голосом занудно-профессионального лектора ответил брюнет. – А после того, как ты выбежал, не сразу получилось взять в фокус: слишком сильно изломал пси-пространство вокруг во время боя. Пришлось сначала закрывать от взрыва, а потом перемещать.
– Вы умеете гасить ядерные взрывы? – Я не удержался и снова зевнул. Глаза и вправду начали слипаться, хотя сомневаюсь, что желание ткнуться в подушку появилось без вмешательства Наблюдателя.
– Так изящно, вокруг одного человека, не умеем. Но, как ты мог догадаться, мы не единственные, кто закончил в этой Вселенной свой путь. Другие предпочли контролировать материю, нежели пси-фактор. Щит – их рук дело. Мы лишь перенесли тебя сюда.
– Другие?..
– Отдыхай. – Брюнет развернулся и потопал к двери. – Скоро вы познакомитесь. И ты наконец удовлетворишь свое любопытство – пообщаешься с древней расой, которая не будет подстраивать свое поведение под твое восприятие…
И я все-таки не удержался. Синяя дымка поднялась с пола, отделилась от стен, далеко наверху зашумел океан…
По глазам резанула вспышка. Яркая, на порядок ярче той, что можно увидеть глазами. Там, где стоял брюнет, пылало белое солнце. Бесформенный сгусток света, чистая слепящая энергия, заставляющая светиться воздух. Квартира тоже изменилась, но я не успел понять, в чем именно.
Когда я открыл зажмуренные до боли глаза, Наблюдателя в коридоре не было. Утопал по своим наблюдательским делам… Вуайерист… Я несколько раз сморгнул. Зрение понемногу прояснилось.
– На солнце в телескоп можно посмотреть только дважды: правым глазом и левым, – пробормотал я себе под нос. Хорошо хоть прямая связь между пси-ослеплением и обычной слепотой отсутствовала.
Присев на подлокотник кресла, я разгерметизировал скаф и выбрался из объятий квазиразумной брони, оставшись в чем мать родила. Стесняться вроде бы некого.
Свалив скаф на пол рядом с креслом, я даже не стал стелить простыню. Просто плюхнулся на диван и закрыл глаза. Душ и еда могли подождать…
Звезды. Ничего, кроме звезд, омываемых синим туманом. Вселенная, лежащая на ладонях. Далекие системы, у которых отсутствуют имена. Галька мертвых каменных громад. Разноцветный бисер планет, пульсирующих жизнью. Миры Элии и Радора, Арца и Дзорта. Миры, которым только предстоит расцвести, и те, что не расцветут никогда. Теплая родная жемчужинка Земли, чье биение не спутать ни с чем, и совершенный кристалл чистого белого пламени – родина Наблюдателей.
Звезды… Странное ощущение. Даже жутковатое. Я слишком привык к горизонту, к тому, что всегда видна только часть целого. И можно отвернуться, закрыть глаза, сосредоточиться на том кусочке, что интересен, забыв остальное…
Все изменилось. И рядом с восхищением тенью притаился страх. Слишком непривычно видеть, чувствовать мир целиком. Воспринимать его своей частью. Знать, что этот мир – твой. По-настоящему твой. Что другого не будет, и невозможно спрятаться, затаиться, сбежать от проблем. Некуда бежать.
Теперь я вижу то, что видят Наблюдатели. Вязкую прожорливую муть, грязевой поток, подступивший к самому порогу дома. Моего дома. И ядовитые брызги, превращающие самоцветы планет в тусклые безжизненные угольки. И червоточины чужой воли, избороздившие пси-поле. И поднимающийся бурый вал иного порядка, готовый поглотить наш мир, превратить его в бесформенную массу.
Мягкое, осторожное касание чужого разума. Время созерцания истекло, и мне снова пора в путь. Выслушать Наблюдателя, встретиться со своими киянскими спасителями, понять природу их силы, потом… не важно. Не важно, что мне предстоит. Я справлюсь, должен справиться. Я успею. Сделаю все возможное. Просто потому, что это мой дом. И другого у меня нет.