Страница 169 из 186
- Я лично ничего не имею против устройств медицинского назначения, пусть даже выглядящих как домашние питомцы или... хм, движущиеся игрушки, - рассудительно сказал он. - Я бы не стал сомневаться в мудрости дэя Дзии и настаивать на их отсутствии, тесса. Паладары есть паладары...
- Именно. Паладары есть паладары, и мне чрезвычайно не нравится их вмешательство в не свое дело, - ледяным тоном заявила женщина. - Но настаивать не стану. Вы двое... как вас, тарсы? Разместитесь вон там, у двери, и сделайте так, чтобы я вас не замечала.
- Да, тесса Венуста, - хором ответили парсы. Неторопливой семенящей походкой они отбежали к двери и легли по ее бокам, неподвижно застыв, словно скульптуры маленьких львов по бокам лестниц.
- Начнем с дэйи Деллавита. Ты, вака, - монашка перевела немигающий взгляд на Кириса и указала на кресло в дальнем углу, - сядь вон туда и молчи. Я все еще не уверена, что вас следует опрашивать в присутствии друг друга...
- Ну, с учетом необычного состояния наших молодых людей, думаю, небольшое нарушение процедуры не помешает, - успокаивающе улыбнулся Ренато, наблюдая, как Кирис угрюмо топает в угол и, ни слова ни говоря, плюхается в кресло. - Дэйя Деллавита, хотя мы уже дважды общались дистанционно, к сожалению, даже средства связи паладаров не позволяют провести надлежащее обследование нервной системы. Поэтому мы начнем с осмотра. Пожалуйста, разденьтесь.
- Да, дэй Сальва, - послушно согласилась Фуоко. Она сбросила сандалии, блузку, выскользнула из шорт и трусиков и бросила одежду на ближайший стул.
- Что ты делаешь, вака? - возмущенно спросила монашка.
- Разделась, как просили... - Фуоко недоуменно посмотрела на нее. - Что-то не так?
- Поразительное бесстыдство! - прошипела та. - Тебе совсем незачем снимать нижнее белье! Ты же в присутствии чужого мужчины!
- Кого?
- Мужчины! Даже нескольких мужчин!
- Простите, тесса, но один из них мой любовник, а другой - врач, - вежливо ответила ничего не понимающая Фуоко.
- Любовник! - с омерзением выдохнула монашка. - Как у тебя язык поворачивается такие слова произносить! В твоем возрасте в куклы играть положено, а не о любовниках рассуждать.
- Тесса... - заговорил Ренато, но Фуоко, в которой вспыхнуло раздражение, перебила его.
- Я сама знаю, что мне положено, тесса Венуста! - зло сказала она. - Мы с Киром сто раз друг другу жизнь спасали! И я от него беременна, понятно?
- Что? - казалось, монашку сейчас хватит удар. - Беременна? Тебе только что пятнадцать лет исполнилось, вака, а твоему другу еще лишь четырнадцать! Ты сможешь вступить в брак не раньше, чем через два года, но уже живешь во грехе с мужчиной, да еще и хвалишься тем? Бесстыдство какое!
- У меня есть мама, и она не возражает! - Фуоко отчаянно попыталась расслабиться, чтобы отогнать снова нарастающее в руках тепло. - И лично ректор Университета ничего против не имеет. И главный врач Университета - тоже. А еще я в Хёнконе на свободных пляжах тусуюсь, а там все голые ходят! А еще у меня одежда сто раз на людях сгорала, даже перед толпой бандитов, которые мне палец отрезать хотели! И я не стесняюсь, понятно? Никого не стесняюсь! Что плохого в сексе и наготе? Что их в вашей Церкви попы не любят? Они мальчиков из хора предпочитают в одиночных кельях трахать через дырку в штанах?
- Как ты смеешь!..
- Так, стоп! - властно сказал доктор Сальва, и монашка осеклась на полуслове. - Тесса, напоминаю, что мы здесь вовсе не для того, чтобы обсуждать моральный облик дэйи Деллавита и проблемы подростковой беременности. У нас совсем иные задачи. Дэйя, могу я попросить вас надеть нижнее белье?
- У меня лифчика с собой нет, - пожала плечам девушка, натягивая трусики. - Простите, дэй Сальва, чем меньше тряпок, тем лучше. Они на мне горят. Буквально, я от волнения искрить начинаю, и они обугливаются. Знаете, сколько я одежды пожгла за последние полгода?
- Искрить?
- Ну... - Фуоко заколебалась. Комиссия должна определить, является ли она живым человеком. Если демонстрировать им доказательства обратного, все может кончится плохо. С другой стороны, если сейчас что-то скрыть, ложь аукнется позже. У нее так и не хватило духу прочитать, что именно паладары сообщили о ней миру, и, вполне возможно, ее способности они описали. И вообще, она не собирается врать и изворачиваться. Она ни в чем не виновата - в том числе, что у нее дядюшка мерзавец-потаскун и что какой-то совершенно незнакомый поп заочно ее невзлюбил. - Разряды. Молнии микроскопические. А иногда не очень микроскопические. Вот так примерно...
Она протянула вперед руку и очень аккуратно пустила по ней волну синих искорок. Аккуратности не получилось: на кончиках пальцев молнии вздулись в искрящийся ком, оторвавшийся от руки и немедленно превратившийся в небольшую волюту. Монашка осенила себя косым знамением, а Ренато с откровенным любопытством уставился на энергоплазменный зонд этаи, медленно покачивающийся в воздухе.
- Та-та-та... - пощелкал он языком. - Впечатляет, дэйя. Весьма впечатляет. А можно ли... убрать эту штуку?
- Молча и скрипя зубами, - подал голос из своего кресла Кирис, щелкая пальцами в воздухе, и в голове Фуоко тут же лопнула неслышная струнка. Мир перед глазами на мгновение смазался, а когда снова настроился на резкость, волюта пропала. - Я тоже фокусы показывать умею не хуже Фучи. Я вообще могу этот дом нахрен развалить, в пыль. Мы оба эйлахо, ясно? А хотите меня нелюдем назвать - валяйте, я не обижусь.
- Мы не биологи и не антропологи, чтобы такие диагнозы ставить, - пожал плечам доктор. - И даже не философы. У нас специализация весьма узкая, знаете ли, вака. Но мы отвлеклись. Дэйя Деллавита, давайте оставим электричество на потом. Могу я попросить вас встать прямо, закрыть глаза и вытянуть руки прямо перед собой?
Следующие минут двадцать доктор и монашка издевались над Фуоко как могли. После многократных обследований и в Хёнконе, и здесь, в Барне, она уже почти наизусть знала все позиции и движения, но на сей раз доктора превзошли самих себя. Ее заставляли касаться носа с закрытыми глазами, балансировать на цыпочках и перекатываться с них на пятки, ходить на пятках (оказалось, что на твердом паркете такое развлечение, мягко говоря, неприятно), наклоняться в разные стороны и замирать в акробатических позах. Ей заглядывали в рот, осматривая зубы и язык, словно у продаваемой лошади, и светили маленьким фонариком в зрачки, особо заинтересовавшись слепым глазом. Уложив на диван, ей до боли перекручивали руки и ноги, постукивали по суставам молоточком, тыкали и чиркали острой спичкой по коже на всех частях тела, интересуясь об ощущениях, а потом очень долго щупали и кололи вокруг сетки шрамов на левом виске, оставшейся от злополучного осколка гранаты.
По ходу дела психиатры обменивались тихими непонятными словами. Под конец Ренато даже вытащил из-за кресла приличных размеров чемоданчик, водрузил его на стол и торжественно открыл. Внутри оказалась приборная панель с кучей кнопок, верньеров и циферблатов. Штуковину воткнули в стенную розетку, водрузили девушке на голову резиновую шапочку с кучей проводков и принялись изучать кривые линии, прыгающие на крохотном мерцающем зеленым дисплее.