Страница 38 из 66
— А стоять… у нас времени для этого в плане не отведено!
«Ульяновец» отдал трос и стал поворачиваться назад, а «Сокол» направился к плоту.
— Счастливого рейса! — кричал в рупор Шаров.
На «Уральце» тоже что-то кричали, но из-за ветра ничего нельзя было расслышать.
Потом на вспомогательных судах раздались прощальные гудки, и буксиры взяли курс на Ульяновск. Город отсюда был еще виден. А в бинокль можно было различить даже легкие контуры многоэтажных домов. Там светило солнце. Но здесь оно уже скрылось, и Волга сразу принахмурилась. Легкая, редкая волна, как бы играючи пробегавшая от берега к берегу, отсвечивала сизым блеском.
Во время замены временных тросов основным, теперь уменьшенным по предложению Агафонова на одну треть, Юрий украдкой поглядывал на Женю.
Девочка стояла у борта «Сокола» и разговаривала с матерью кочегара Ильи. Закутанная в овчинный полушубок и клетчатую шаль, старуха плохо слышала, что ей говорила девочка, и часто переспрашивала: «Пришибло? Эко ты! А кого пришибло-то, касатка?»
Один раз до Юрия отчетливо донеслись слова, сказанные Женей:
— А вы как тут поживали? Не скучали без нас?
И Юрию показалось, что вопрос этот относится только к нему.
«А что, если мне… первому заговорить? Вот как закончим возню с тросом, так и подойти к ней, — спросил он вдруг себя и в ту же минуту почувствовал, как у висков сильно-сильно застучала кровь. — Нет, нет… зачем же я полезу ей на глаза!»
Он так смешался, что на вопрос Агафонова: «Не устал?» — ответил невпопад: «А зачем?»
Группа Агафонова, в которой работал Юрий, первой закончила заделку правого троса.
— Ну, богатыри, за пояс заткнули мы Давыдова с его молодцами! — весело проговорил рулевой. — Поможем отстающим? Или пусть сами выкручиваются?
— Выручим несчастных! — подал голос один из матросов.
— Тогда вперед!
И все дружно последовали за Агафоновым к другому краю плота. Пройдя несколько шагов, Юрий вдруг обнаружил, что потерял рукавицу. Он бегом вернулся на то место, где только что работали, и стал шарить между бревнами. Но рукавицы нигде не было.
«И куда она могла деться? — начал он сердиться. — Уж не в воду ли упала?»
— Юра, это ты потерял? — неожиданно раздался над его головой знакомый голос.
Юрия бросило в жар. Он не сразу разогнул спину, не сразу выпрямился. Рядом стояла Женя, немного смущенная, с широко открытыми пугливыми глазами и такая вся хорошая и добрая! Дыша прерывисто, она подбрасывала на ладони брезентовую рукавицу.
— Твоя рукавичка?
У Юрия пропал голос, и он только кивнул, боясь взглянуть на Женю.
— Ты на меня… сердишься? — спросила Женя негромко и посмотрела на Юрия с подкупающей нежной застенчивостью во взгляде.
— Я… я не знаю. — Юрий окончательно смутился, поняв, что сказал глупость.
Женя прижала к губам рукавицу, но не смогла сдержаться и засмеялась.
Юрий, набравшись решимости, посмотрел Жене в мягко сиявшие серые глаза. Посмотрел пристально, в упор.
— Извини меня, я погорячилась позавчера… и сама не знаю, что говорила. — Женя залилась румянцем, еще больше похорошела. — Как подумаю, что завтра на стройку прибудем, ну не знаю, что готова сделать!
Женя опять засмеялась, теперь уже весело, шагнула к Юрию и подала ему скомканную рукавицу. Маленькая горячая рука ее на миг коснулась руки Юрия.
— Женя… — Юрий попытался удержать Женю за руку.
Но она вырвалась и побежала. Побежала так стремительно, что была уже далеко, когда Юрий пришел в себя.
На плоту закончили заделку троса. Проверив работу, капитан остановился, глянул на окруживших его девушек. Взгляд задержался на бойкой черноглазой Зине.
— Как, не растеряетесь, если шторм начнется? — спросил Глушков. — Видно, нынче не плясать и не петь… Уж на стройке устроим праздник, с окончанием рейса.
Зина выдержала испытующий взгляд капитана.
— Маменьки наши далеко, — сказала девушка. — Как-нибудь сами справимся! Да и робеть некогда будет… Так, что ли, Верочка? — И она обняла за талию стоявшую рядом с ней Веру Соболеву.
— Да вы не тужите о них, товарищ Глушков, — сказал, останавливаясь напротив капитана, рябоватый парень, «Наш Петуня». — Девки тут все отчаянные. Ну, а если что… мы их в обиду не дадим!
— Вижу — смелые девушки! — согласился Глушков, улыбаясь. — Если туго придется — подмогу пришлю… Думаю, что теперь легче будет управлять плотом. Новинку одну решили испробовать. Трос вот уменьшили.
— Слышали, — сказала Зина, лукаво скосив глаза на Соболеву. — Нам об этом вашем изобретателе все уши прожужжали. Был бы только толк!
И она рассмеялась, теснее прижалась к подруге. Вера вспыхнула и отстранилась от Зины.
— Мы тут все комсомольцы, Сергей Васильич, — вдруг горячо и серьезно сказала она. — Не сомневайтесь, не подведем!
Сплавщицы проводили Глушкова до парохода.
У борта «Сокола» с баграми в руках стояли матрос, Юрий и Геннадий. Капитан поднялся на судно и приказал отчаливать. Юрий с размаху воткнул в бревно багор и навалился на него, натуживаясь и краснея.
— А ну, нажмем! А ну, нажмем! — приговаривал Геннадий, тоже налегая на багор.
Едва «Сокол» начинал отваливать от челена, как волны снова прибивали его к бревнам.
— Мало, сердешные, каши поели! — как бы вскользь заметила Зина, с увлечением щелкая семечки.
Подбежал рулевой Агафонов. Когда рулевой, выхватив из рук Геннадия багор, вонзил его в первое попавшееся бревно, пароход стал отходить, и водяная полоса между ним и плотом все разрасталась и разрасталась.
Агафонов бросил багор и взмахнул фуражкой.
Девушки на плоту тоже замахали руками. Одна Соболева стояла неподвижно, зябко кутаясь в пуховый платок… Неожиданно, словно спохватившись, она подняла руку и медленно помахала носовым платочком.
Отошли от плота метров на пятьдесят, когда вдруг натянулась левая нить троса.
— Трос зацепился, Сергей Васильич! — наперебой закричали Кнопочкин и Юрий.
Но капитан уже сам все заметил.
— Стоп! — сказал он в машинное отделение. — Назад тихий.
«Сокол» снова стал приближаться к плоту.
— Здравствуйте пожалуйста! — развела руками Зина. — Никак не расстанемся!
И, подбоченясь, громко запела:
Пароход остановился,
Все подумали — пожар.
Оказалось, что женился
По дороге кочегар!
Из-за плеч сгрудившихся у борта «Сокола» парней высунулось чумазое лицо кочегара Ильи.
— Ошибка, Зиночка! — закричал он. — Может, кто и женится, но только не я!
— Ну-ка, ребята, наподденьте трос баграми, — сказал Глушков, когда пароход подошел к плоту. — Не отцепится ли?
Из сплавщиков первым схватился за багор «Наш Петуня». К нему на помощь кинулись еще два парня. Но все их старания оказались напрасными: трос задел за угол бортового челена где-то внизу и никак не хотел отцепляться.
— Придется в воду лезть, — вздохнул Агафонов.
Он спрыгнул на плот и принялся раздеваться.
Оставшись в одних трусах, рулевой встал на край челена, потрогал ногой беспокойно плескавшуюся, взбаламученную воду, поежился и с размаху бросился вниз головой.
Агафонов три раза нырял, но трос так и не отцепил. Его сменил матрос. Подмигивая девушкам, матрос в шутку перекрестился и полез в воду.
— Уж как ни ловчился… и так и этак — не отцеплю, да и только! — говорил Агафонов, лязгая зубами и растирая ладонями посиневшее тело. — Под самым нижним накатом бревен зацепился… Будто черт его там держит!
— Одевайся, Михаил! — приказал капитан. — Такой ветер до костей прознобит.
Матрос тоже безуспешно нырял несколько раз и вылез ни с чем.
— Эх вы, волгари! — сплюнул «Наш Петуня». — Я вот сейчас в момент!
Проворно сбросив кумачовую рубашку, он кинул ее через плечо стоявшему позади товарищу. Тот на лету подхватил надувшуюся пузырем рубашку.