Страница 40 из 41
Следующим моментом концепции государственного регулирования, тесно связанным с предыдущим, было признание целесообразности принудительного распределения продукции – «не по желанию потребителей, а по тому, как представляется наиболее рациональным»[197]. Вывод же о рациональности должны делать, разумеется, государственные органы. Сюда же, естественно, примыкают неизбежность принудительных заказов и, конечно же, право на секвестр отдельных предприятий – «которое тесно связано с регулированием экономической жизни страны»[198].
Использование принуждения здесь мыслилось вообще в довольно широких масштабах, хотя и связывалось большинством экономистов с обстановкой военного времени. Этот принцип в организации производства предлагалось распространить не только на промышленность, но и на сельское хозяйство. Предполагалось выработать специальный перспективный план сельского хозяйства, который исходил бы из принудительного перераспределения производительных сил (земли, техники, труда) так, чтобы дать возможность наиболее полно использовать их для роста продукции[199].
Принуждение проявлялось и в государственном регулировании (а фактически установлении) цен, заработной платы, и в формировании потребления. Принудительная организация производства и обращения не могла оставить в стороне и проблемы труда. Участники Экономического совещания со всей определенностью ставили вопрос о введении трудовой повинности[200], что сделало бы обсуждавшуюся систему государственного регулирования вполне целостной, охватывающей все производственные факторы адекватными инструментами воздействия.
Авторы подобных предложений рассчитывали не только добиться большей четкости и слаженности работы предприятий в рамках «единого народнохозяйственного организма», но и довести до логического конца процесс, уже начатый, по их мнению, монополистическим капитализмом: заместить деятельностью правительственных и общественных организаций конкуренцию (и «параллелизм в работе»), создающую «колоссальные трения, которые… уменьшают намного коэффициент использования полезного действия наших предприятий» (из выступления Ф.А. Череванина в Экономическом Совете Временного правительства).
Названные мероприятия не получили при Временном правительстве практического воплощения. Однако уже в дискуссии вокруг них отразились некоторые экономические феномены, неизбежно сопровождающие попытки претворения в жизнь подобной программы. Вот как рассуждал, например, представитель Московского военно-промышленного комитета С. Вейцман: «Если государственный орган найдет, что частный завод лучше оборудован, лучше использует орудия производства, правильнее сделает, скорее и точнее, то он может предложить тому же самому военно-промышленному комитету или тому же самому интендантству: будьте любезны, выдайте заказ на повозки по такой-то цене, на таких-то условиях»[201]. В логике нормального капиталистического хозяйствования, когда предприятие (предприниматель) имеет право отказаться от заказа, выдаваемого властью, в такой системе нет особых опасностей для предприятия (хотя с народнохозяйственной точки зрения заказ может оказаться невыгодным). Поэтому государственный заказ, гарантирующий сбыт продукции и поступление денег на счет предприятия, является делом достаточно привлекательным.
Но иная ситуация была характерна для складывавшейся системы всеобщего принуждения. Здесь уже вероятной становится искаженная логика, когда предприятию нецелесообразно демонстрировать качественную, эффективную работу, поскольку за этим неизбежно последует госзаказ. И неизвестно, будут ли его условия приемлемыми для предприятия, – а отказаться от него будет нельзя.
5.2. Введение государственных монополий и государственного регулирования цен
Опыт централизованного регулирования народного хозяйства за восемь месяцев существования Временного правительства интересен и дает немалую пищу для размышлений. Хотя основные мероприятия, намечавшиеся правительством (главным среди которых являются введение ряда государственных монополий и построение вертикальной системы органов планового регулирования), так и не были решительно и последовательно реализованы в тот период на практике. И этот результат был совершенно закономерен, когда революция еще только разворачивалась, когда борьба различных социальных сил и политических группировок шла по нарастающей, когда решающее значение на положение дел в обществе и в экономике оказывало политическое противостояние, борьба за обладание политической властью, логике и интересам которой были подчинены все остальные задачи, в том числе и экономические. Сказанное, однако, не должно вести к недооценке деятельности и опыта хозяйственной политики Временного правительства, разворачивавшихся по этому поводу острых политических и научных дискуссий. Все имевшие тогда место события были тесно связаны с последующим развитием ситуации и, кроме того, представляют немалый интерес и поныне.
На первом месте среди обсуждавшихся и реализовавшихся с марта 1917 г. мер экономической политики стоят вопросы организации государственных монополий на ряд важнейших для страны продуктов.
Нетрудно догадаться, что именно с продовольственной проблемы начало Временное правительство свою деятельность по регулированию и упорядочению хозяйственной жизни. Здесь переплетались основные линии развития и основные противоречия российской экономики. Поэтому данный вопрос мы рассмотрим здесь несколько более подробно.
Взаимоотношения города и деревни были всегда в России чрезвычайно существенны. Однако, явно недооценивая макроэкономический аспект этой проблемы, Временное правительство свело ее к продовольственной, а точнее, – к снабжению горожан и солдат хлебом по умеренным ценам. Ведь, как известно, политические катаклизмы происходят в России тогда, когда резко ухудшается снабжение продовольствием крупных городов (и особенно столиц), что еще раз подтвердили февральские события самого же 1917 г. А страх перед голодом продолжал в народе сохраняться, что являлось весьма опасным дестабилизирующим фактором.
Новая власть пошла по сути дела по тому же пути, на который пыталось вступить царское правительство. Желая как можно быстрее и эффективнее решить вопрос обеспечения населения хлебом, Временное правительство уже 25 марта 1917 г. объявило о введении хлебной монополии. Закон назывался «О передаче хлеба в распоряжение государства» и вместе с рядом сопутствующих нормативных правовых актов определял порядок изъятия хлеба государством, институциональные формы и административные санкции. Государство получало по закону исключительное право закупать по твердым ценам все зерно и крупы сверх продовольственных и хозяйственных нужд производителя. Для этого предполагалось учитывать все конкретные условия деятельности данного производителя: при помощи каких орудий он сеет (при использовании более совершенных машин меньше требуется зерна для засева), какой скот содержит, сколько работников (их надо кормить) и на какой срок нанимает.
За нарушение закона предусматривалась реквизиция укрываемых запасов с оплатой их по цене, уменьшенной вдвое. Понятно, что практическая реализация этих намерений была неотделима от формирования мощного административного механизма, обеспечивающего тотальный учет и рациональное движение хлеба по всей стране в соответствии с единым планом. Укреплялась разветвленная сеть продовольственных органов (от волостных до общегосударственных), в состав которых должны были входить представители различных «демократических организаций» (профсоюзов, советов, и т. д.), местных органов, а также представители населения данного региона. Не менее половины членов продовольственных комитетов должны были составлять представители рабочих и крестьянских союзов и кооперативов. Эти органы, выступая от имени государства, были уполномочены решать многочисленные конкретные вопросы отчуждения и перераспределения зерна, доходя до каждого крестьянского двора. Предполагалось также, что справедливое решение неизбежно возникающих в столь тонком деле проблем будет обеспечено формированием всего этого аппарата из людей, «которые понимают дело и о которых известно, что это люди честные и положительные»[202]. Справедливые продовольственные комитеты и честные хлебозаготовители – с этим, пожалуй, и связывались в основном надежды на эффективность создаваемого механизма.
197
См.: Заседания Экономического Совета при Временном правительстве: Стенографический отчет. 1917. № 2. С. 11–12.
198
Там же. № 7. С. 15, 30.
199
См.: Ясный Н.М. Продовольственный кризис и хлебная монополия. Пг., 1917. С. 12, 19.
200
Заседания Экономического Совета. № 6. С. 28. Так, уже весной 1917 г. Н.М. Ясный в упоминавшейся нами работе предлагал: «Должны быть образованы рабочие команды из тыловых частей для откомандирования на сельскохозяйственные работы. Последние должны поступить в распоряжение уездных и волостных продовольственных комитетов. Наконец, должны быть более рационально, чем прежде, использованы военнопленные». Очевидно, что идея трудармий, практическое создание которых связывается с деятельностью Л.Д. Троцкого, появилась несколько ранее и в кругах, хотя и социалистических, но никак не симпатизирующих большевикам.
201
Заседания Экономического Совета. № 7. С. 16.
202
Каррик В.В. О хлебной монополии. Пг., 1917. С. 14–15.