Страница 1 из 2
Феликс Кривин
Чернильница изучает жизнь
Чернильница случайно попала на кухню. Известно, что у Чернильницы в голове вместо ума - чернила, поэтому она и начала хвастаться.
- Я писательница, - заявила она обитателям кухни. - Я приехала сюда изучать вашу жизнь.
Примус почтительно кашлянул, а Чайник вскипел:
- Нечего нас изучать! Заботились бы о том, чтобы нам лучше жилось. Меня вон больше месяца уже не чистили!
- Не горячись, - успокоил его Холодильник. - Горячность - это порок. Пусть лучше гражданка Чернильница толком объяснит, что она от нас хочет.
- Я хочу, чтобы каждый из вас рассказал мне что-нибудь о себе или о своих знакомых. Я это все обдумаю, а потом напишу книжку.
Так сказала Чернильница. Мы-то прекрасно знаем, что в голове у нее вместо ума чернила, а в кухне этого никто не знал. Все поверили Чернильнице, что она обдумает.
Водопроводный Кран уже заранее захлебывался от смеха, вспоминая историю, которую собирался рассказать, а Чайник думал: "Может быть, меня после этой книжки почистят".
Таким образом, было решено рассказать Чернильнице несколько интересных историй.
Огарок
- Жил-был Огарок, - начала свой рассказ Терка. - Он горел ярким пламенем, и все тянулись к нему, потому что свет всегда приятней мрака. Огарок радовался, видя, как все к нему тянутся, и от этого пламя его становилось еще ярче.
Но вот однажды на свет прилетел какой-то Жук. Он подлетел слишком близко к огню и, разумеется, обжег себе крылышки. Это его очень обозлило.
- Чтоб ты сгорел! - выругался он. - Собственно, при твоей прыти этого ждать недолго.
Жук улетел, а Огарок долго еще думал над его словами. "Действительно, рассуждал он, - этак и не заметишь, как сгоришь. А для чего? С какой стати? Нет уж, хватит с меня этого горения. Пусть ищут других дураков".
И он погас.
Да только не нашел Огарок счастья, которого искал. На его место поставили большую, яркую Свечу, а его забросили куда-то за шкаф, где он очень страдал, потому что привык к славе - а какая же слава за шкафом!
Всем очень, понравился рассказ Терки. Чернильница задала ей еще несколько вопросов, уточнила некоторые обстоятельства, а потом приготовилась слушать новый рассказ. На этот раз слово предоставили Водопроводному Крану.
Как проучили Помойное Ведро
- В том углу, - начал Кран, - где сейчас находится специальный отлив для помоев, еще совсем недавно стояло Помойное Ведро. В него сливали всякую грязную воду, а потом куда-то выносили.
Понятно, что Помойному Ведру удалось повидать в жизни гораздо больше, чем любому из нас, потому что оно каждый день бывало за пределами кухни. Может, поэтому оно и зазналось.
Оно вообразило, что является вместилищем чего-то важного и самого драгоценного в мире.
"Ведь недаром же со мной так носятся!" - думало Помойное Ведро.
Однажды, вернувшись с очередной прогулки, Помойное Ведро сказало:
- Ох, что я видело! Во двор принесли несколько вазонов. Они совсем такие, как я, даже меньше, только в донышках у них - маленькие отверстия. Говорят, что в эти вазоны посадят цветы и поставят их в комнаты.
В кухне каждый был занят своим делом, и никого не заинтересовали слова Помойного Ведра. А оно продолжало:
- Перейду и я в комнаты. Надоела мне ваша кухня.
И оно упросило Гвоздь, случайно попавший в него вместе с помоями, просверлить в его дне маленькую дырочку. Гвоздь с удовольствием выполнил эту просьбу.
- Вот теперь я - настоящий Вазон, - заявило Помойное Ведро. - Прощай, кухня!
И действительно, с кухней ему вскоре пришлось распроститься.
Когда пришла хозяйка, все помещение было полно воды.
- Ведро течет, - сказала хозяйка. - Надо его выкинуть: больше оно ни на что не годно.
Помойное Ведро всхлюпнуло от горя, услыхав о том, что его ждет. Оно уже не помышляло перебраться в комнаты, оно хотело остаться в кухне, продолжать собирать помои, но этого как раз Помойное Ведро теперь не умело делать.
И его выкинули.
- Вы, кажется, из кабинета? - спросил у Чернильницы Веник.
- Да, я там живу и работаю.
- Тогда вам должно быть известно, как в кабинете повесили Занавеску?
- Нет, что-то я такого не припоминаю.
- Не помните? Ну, тогда слушайте.
Как повесили Занавеску
Все были в смятении: Занавеску хотят повесить!
Старый, дряхлый Чемодан и рваная комнатная Туфля долго, всесторонне обсуждали последнюю новость.
- Я лично с ней не знакома, - говорила Туфля, - но от других слыхала, что это вполне порядочная, честная Занавеска, которая никогда никому не делала зла.
- Уж если таких начинают вешать... - многозначительно вздохнул Чемодан.
Слова Чемодана испугали рваную Туфлю. А вдруг повесят и ее? Это было бы ужасно. Туфля сама никогда не висела, но от других слыхала, что это должно быть ужасно.
Подошла Половая Тряпка, вся мокрая, - очевидно, от слез. Потом пришлепали Старые Калоши.
- Я всем сердцем любила несчастную, ведь она приходится мне родственницей. Можете не удивляться, если повесят и меня.
Так говорила Половая Тряпка. А Старые Калоши вдруг стали жаловаться, что их давно уже обещают починить и все не чинят.
Неизвестно, сколько бы все это продолжалось, если бы в разговор не вмешался Календарь. Он висел на стене и все слышал.
- Эх вы, старые сплетники, - сказал Календарь. - Слышали звон, да не знаете, где он. Повесить Занавеску - вовсе не значит ее казнить, а наоборот - дать ей жизнь полную, интересную, какую она заслуживает. А за себя не бойтесь, - закончил Календарь. - Вас могут выбросить, но никогда не повесят.
Тряпку обидели эти последние слова: она считала себя родственницей Занавески, - почему же ее должны обязательно выбросить? Чемодан был стар и ничего не услышал, а Туфля услышала, да не поняла.
Одни только Старые Калоши нашли что ответить Календарю:
- Если это правда, что вы сейчас сказали, то почему нас не чинят?..
Часы
- Вы знаете, - сказала Канистра, - что в хорошей легковой машине всегда есть Часы. Машина идет - и они идут, машина стоит - а они все равно идут. Вот такие Часы были в одной "Победе".
"Победа" эта была чудесной машиной, очень быстроходной, и все хвалили ее за это.