Страница 19 из 21
Виктор собирался в офис, когда в дверях появилась встревоженная Людмила.
— Вить, девочки пропали.
— Как пропали?
— Их нет в комнатах, а в гостиной я нашла заколку Нины.
Выругавшись, Виктор выбежал в коридор. Не переставая причитать, Людмила бежала сзади.
— Ты осмотрела дом?
— Нет, сразу бросилась к тебе.
— Спустись на нулевой этаж, а я… — Он осекся. — Милка, входная дверь открыта.
Люда схватилась за голову.
На площадке второго этажа показалась Алла Леонидовна.
— Между прочим, некоторые еще спят, нельзя ли потише?
— Мама, Оксанка с Ниной ушли из дома.
— Как так? Почему ушли?
Уже через секунду Алла Леонидовна кричала:
— Это все из-за тебя! — Она была готова вцепиться Людмиле в волосы. — Добилась своего, теперь, наверное, рада без памяти?
— Мать, звони в милицию, — приказал Леонтьев.
— А ты куда?
— Далеко они уйти не могли. — Виктор выбежал на улицу.
Сообщив правоохранительным органам о пропаже детей, Алла продолжила исходить ядом:
— Мерзавка! По твоей вине мои внучки могут лишиться жизни. Ты их выжила из дома. Ты!
— Алла Леонидовна, прекратите меня обвинять. Моей вины в случившемся нет.
— Оксана была вынуждена пойти на крайние меры, она не желает сближаться с чужим человеком. Ты ей не нужна. Не нужна, понимаешь? Нам всем станет намного легче, если ты, наконец, уберешься восвояси.
— Куда они могли пойти? — Алимова ходила вокруг дивана, а в голове роились кошмарные мысли.
— Виктор боготворит дочерей. Любого, кто посмеет причинить им вред, сын сотрет в порошок. Моли Бога, чтобы с девчонками все было в полном порядке, в противном случае — тебе не жить.
— Замолчите! — Люда сорвалась на крик. — Надоело вас слушать! Вы тиранка, самая настоящая самовлюбленная тиранка.
— Да как ты смеешь, паршивка?!
— И… знаете что… я вас довольно-таки быстро раскусила. Вы из той категории людей, которые не умеют притворяться. Вы даже не в состоянии изобразить любовь к собственным внучкам. Они вам глубоко безразличны, так же как безразличен Виктор.
— Проститутка!
Людмила подбежала к Леонтьевой вплотную:
— Теперь вы показываете свое истинное лицо. Мне вас жалко, Алла Леонидовна, жалко.
И вдруг Людмила поняла, что теряет над собой контроль. Прекрасно осознавая, что необходимо остановиться, уйти от скандала с Аллой, она — вопреки воле — бросила:
— Если когда-нибудь Виктор станет моим мужем, первое условие, которое я ему поставлю, — ваш отъезд из коттеджа.
Обезумев, Алла с силой ударила Людмилу по щеке, потом схватила за волосы, повалила на пол.
От неожиданного нападения Людмила растерялась. Она даже не смогла оказать достойного отпора.
Из уст Аллы лились отборные ругательства вперемешку с проклятиями.
На улице послышался лязг тормозов. Леонтьева вскочила на ноги и бросилась к входной двери.
Люда продолжала сидеть, оперевшись о подлокотник кресла.
Зареванная Ниночка, минуя бабушку, подбежала к Алимовой.
— Мама Люся, прости меня. Я не хотела уходить, это все Оксанка. Она сказала, что папа нас больше не любит, и заставила меня пойти с ней.
В гостиной, держа за руку Ксюшу, появился Виктор. Хлопнув дверью, Леонтьев разразился гневной тирадой.
Ксения вжала голову в плечи и напоминала побитую собачонку.
— Сынок, где они были?
— Стояли на остановке, ожидали маршрутное такси.
— Прости, — лепетала Ксюша.
— Нет, не прощу. Я на многое закрывал глаза, баловал тебя нещадно. А теперь мое терпение лопнуло. Хватит! — Виктор тряхнул старшую дочь за плечи. — С сегодняшнего дня ты под домашним арестом. Покидать стены особняка разрешается только для посещения школы.
— Папа!
— Считаешь себя взрослой — учись отвечать за свои поступки. На цыпочках перед тобой никто ходить не будет, плясать под твою дудку — тоже. — С каждой секундой Виктор распалялся все больше. — А если будешь продолжать вести себя в том же духе, можешь смело собирать вещи и переезжать вместе с бабушкой в Москву.
Оксана ахнула. Алла Леонидовна опустилась в кресло.
— Виктор, ты не в себе! — Облизав кровоточащую губу, Людмила заслонила трясущуюся Ксюшу. — Я понимаю, ты перенервничал, как и все мы, но не до такой же степени.
— Я все сказал. — Леонтьев покинул гостиную.
— Оксана, не слушай его, папа погорячился. Ты никогда не уедешь из этого дома.
— Он меня выгоняет, — твердила девочка, — выгоняет.
— Он выгоняет нас двоих, — подливала масла в огонь Алла.
— Не подначивайте ее. — Алимова повела ребенка на второй этаж.
— Папка пошутил, ведь так?
— Конечно. В таком взвинченном состоянии чего только не скажешь. Я однажды ссорилась с сестрой, так мы столько всего друг другу наговорили. Когда человек злится, он не отдает отчета в словах и действиях.
— Я не хотела, чтобы он злился.
— А зачем ушла из дома?
— Мне надо побыть одной. Уходи.
Людмила бесшумно закрыла дверь.
Вечером понурый Виктор попытался обнять Милу, когда она выходила из кухни.
— Вить, не сейчас.
— Я говорил с Оксаной. По-моему, она не держит на меня зла.
— Советую впредь сдерживать эмоции и научиться себя контролировать.
— Не подаришь мне поцелуй?
— Пришел мой черед побеседовать с Ксюшей.
— Оставь ее, она смотрит телевизор.
— Тем лучше.
Как только Люда зашла в спальню, Оксана щелкнула пультом.
— Я не отниму у тебя много времени. — Алимова встала у окна. — Скажу только, что ради твоего спокойствия я готова пойти на жертвы.
Ксения выжидательно смотрела на няню.
— За шесть месяцев в моей жизни произошло много событий. Главное из них — любовь к твоему отцу. Я его полюбила, Ксюша. Полюбила и вас с Ниночкой.
— Так не бывает. За полгода полюбить невозможно.
— Когда вырастишь, ты меня поймешь.
— Я и сейчас не маленькая.
— Не будем спорить. — Людмила протянула Оксане календарик.
— Зачем он мне?
— Красной ручкой я обвела сегодняшнее число.
— Вижу, а для чего? И семнадцатое декабря тоже в кружке.
— Верно. Прошу у тебя всего сто дней. Сто дней, в течение которых моя судьба будет находиться в твоих руках. Если по истечении срока ты не захочешь, чтобы мы с твоим отцом были вместе… я уйду. Уйду насовсем — безвозвратно.
— А как же любовь? — Оксана бросила календарик на кровать.
— Любовь к Виктору будет жить в моем сердце вечно.
— Папка знает?
— Нет. Ему незачем знать о нашем соглашении. Ты ведь согласна дать мне шанс?
Ксюша ответила не раздумывая:
— Сто дней так сто дней.
— Спасибо.
Начался отсчет.
Говоря с Оксаной, Людмила ничуть не лукавила. Она действительно в случае отрицательного ответа Ксюши готова была добровольно проститься со своей любовью.
И вот парадокс — стоило Алимовой начать мысленно готовиться к очередному удару судьбы, как в ее взаимоотношениях с Ксенией наметился незначительный сдвиг.
Нет, девочка вовсе не бросалась на шею няньки и не целовала ту в обе щеки. Оксана вела себя по-прежнему — подчеркнуто отчужденно, но… Нежданно-негаданно ее холодное «Эй!» кануло в Лету. Она стала называть Людмилу по имени.
В конце октября Ксюша впервые присоединилась к Ниночке, когда та играла с Алимовой в настольную игру.
В ноябре Оксана подхватила ангину. Несколько дней ртутный столбик термометра упорно не желал опускаться ниже сорока градусов.
Людмила дежурила у кровати ребенка практически круглосуточно. Даже Ниночка, привыкшая, что Люся всегда находится при ней, начала капризничать:
— Ты теперь все время сидишь у Оксаны, мне скучно.
— Детка, она болеет, я должна за ней ухаживать, чтобы Ксюша быстрее выздоровела.
Когда с неба упали первые снежинки, Оксана попросила Алимову принести стакан морса.
Вернувшись в спальню, Люда застала Ксюшу стоящей у окна.
— Ты почему встала? Быстро ложись в кровать.