Страница 44 из 81
— У этих голландцев отличный флот, за время каникул вы успеете совершить кругосветное путешествие на их корабле, — развалившись в кресле за громадным столом, причмокивал губами седовласый заслуженный профессор, имевший титул тайного советника. Его грудь украшало множество русских и иностранных орденов, он обладал ученым именем и являлся членом всех русских и заграничных университетов — Скажу больше, сударь, если бы мне в молодые годы предложили подобное мероприятие, я бы оказался на седьмом небе от счастья.
— Весьма благодарствую, ваше сиятельство, за оказанное мне доверие, — старался не смотреть Петр в глаза ректору, у него уже был намечен свой план. — Но дома меня заждались родители с братьями и сестрами, мы и без того стали редко видеться.
— А что вы собираетесь делать в этой станице на берегу Терека? — не мог осмыслить упорства студента вальяжный господин. — Кавказские абреки, другой разбойный сброд. А вы лучший студент четвертого курса медицинского факультета, императорский стипендиат. Вам просто необходимо и дальше подниматься в гору. Соглашайтесь и не раздумывайте.
— Не знаю, что на это сказать. Честь, конечно, высокая.
— Еще Петр Первый, кстати сказать ваш тезка, прежде чем начать реформы в России, сбежал к этим самым голландцам в разноцветных чулках и деревянных башмаках, и работал у них простым плотником на корабельной верфи.
— Это мы проходили на лекциях по истории, как говорится, доннер эн бликсен!
— Что такое вы позволили себе в моем кабинете? — насторожился глава императорского университета.
— Ничего особенного, так ругаются голландские шкиперы, когда надвигается шторм.
— А для чего мне это знать, позвольте вас спросить? — допытывался ректор.
— В переводе это всего лишь гром и молния, ваше сиятельство, — развел руками в стороны Петр. — Я прошу меня простить, если допустил невольную оплошность.
Хозяин кабинета пожевал губами, переложил с места на место бумаги на столе. Он благоволил к стоявшему перед ним на ковровой дорожке способному пареньку из простой казачьей семьи, знал и о том, что на Тереке, откуда он родом, никогда спокойно не было. И если подающий надежды студент уедет сейчас туда, то он может не вернуться обратно. Так бывало уже не раз, и четыре года упорного с ним труда лучших преподавателей учебного заведения будут выброшены коту под хвост. В то время, как недалекий отпрыск шустрых купчиков, ничтоже сумняшеся, постарается занять его законное место. Но и переломить упорный характер потомка терских казаков удавалось не всегда. Тайный советник, стоящий на страже государственных интересов, бросил локти на стол:
— Я не настаиваю на немедленном ответе, предлагаю вам, сударь, пойти и подумать.
— Ваше сиятельство, сколько вы даете мне времени? — тут–же подобрался Петр.
— Ну… навестите мать и отца, раз уж вам так хочется, других своих родных. Думаю, на дорогу туда и обратно месяца вполне хватит. Но чтобы через месяц вы были в моем кабинете как пика при ваших земляках–казаках.
И теперь Петр спешил поделиться новостью со своей подружкой, с которой познакомился два года назад. Он выскочил из подъезда и устремился по бесчисленным ступенькам на бульвар перед университетом с цветочными клумбами посередине. Стоявший рядом с швейцаром на выходе старший смотритель сдвинул форменную фуражку на затылок, не успев одернуть мерзавца за своевольное поведение. Проскочив бульвар, Петр с разгона прыгнул в пролетку и приказал извочику гнать на Разгуляй, где возле старого моста через Яузу его ждала зазноба сердца, девушка по имени Эльза. Они познакомились на гулянье в Александровском саду, оккупированном студентами и учащейся молодежью всех мастей с того времени, когда один из императоров Российской империи надумал поставить там беседку и учредил ежевечернюю игру духовых оркестров. С тех пор под белой кремлевской стеной не смолкали молодые голоса.
На Разгуляе Петр выскочил из пролетки, расплатился с извозчиком и прошелся взад–вперед по тротуару. Время до назначенного свидания еще было, к тому же девушка никогда не опаздывала, проявляя истинную немецкую педантичность. Ко всему она была чистюлей, хотя он часто замечал за ней откровенную развязность, присущую только женщинам легкого поведения. Среди студентов ходил стойкий слух, что немки самые озабоченные по части телесных утех, но с Петром Эльза вела себя строго, не позволяя ему лишнего поцелуя в щеку. Он посмотрел на другой берег Яузы с рядами Красных казарм и в этот момент заметил спешащую на встречу с ним подружку, студентку Высших женских курсов при Первом медицинском институте. Но сегодня будущий фармаколог была не в обычной для всех девиц с курсов коричневой форме с кружевным воротничком и с башмаками на толстой подошве. К Петру приближалась молодая девушка в длинном платье из голландской ткани розового цвета, на голове у нее была широкополая шляпка с интересом и с откинутой на поля темной вуалью, на ногах красовались красные туфли на узком каблуке. В руках, затянутых по локоть белыми перчатками, сам собой раскручивался пестрый китайский зонтик. Петр удивленно сморгнул и невольно взглянул на свою студенческую униформу.
— О, герр Петр, — заметив его растерянность, с грассирующими звуками и с невытравимым немецким акцентом сказала Эльза. — Не стоит расстраиваться из–за того, что вы не прихватили из своего дома приличного костюма. Ведь вы еще не успели заработать себе на одежду.
— Биттэ, фрейлен Эльза, — сминая неловкость, подставил студент локоть под ее руку. — Не желаете ли вы этим сказать, что привезли с собой из Мюнхена половину своего гардероба?
— Этого сказать я не могу, но кое–что у меня имеется.
— Откуда же у вас деньги? Вы стали подрабатывать гувернанткой в богатом доме?
Он знал, что родственники девушки не столь состоятельные люди, они обыкновенные фармакологи в собственной аптеке, сами изготавливавшие и продававшие лекарства.
— Я подрабатываю, Петр, но не гувернанткой, — с некоторым раздражением ответила Эльза. — И давай закроем эту тему.
— Как пожелаете, фрейлен, — насмешливо подмигнул ей кавалер.
— Перестань паясничать, — грубовато оборвала она его. — Иначе я обижусь и дальше пойду сама.
— О, прошу прощения, сударыня, я только хотел сказать, что если бы мы договорились заранее, я тоже постарался бы не ударить в грязь лицом, — тут–же пошел на попятную Петр. За два года он успел здорово привязаться к девушке, хотя окончательного выбора для себя пока не сделал. — А для променада по аллеям Александровского сада и вокруг Манежа сойдет и моя студенческая форма.
— Ты абсолютно прав, — сменив гнев на милость и пристраиваясь рядом, согласилась девушка. — Но сегодня днем ко мне наезжал мой дальний родственник, он подарил мне два билета в театр на Неглинной.
— И ты не могла меня предупредить? — не удержался от восклицания студент.
— О майн гот, ты меня все больше удивляешь. Каким образом?
Собеседник сбил фуражку на затылок, взлохматил светлорусый чуб. Не найдя ответа на заданный вопрос, перевел разговор на театральную тему:
— И что–же нам предложат посмотреть на этот раз? Надеюсь, это не скучный французский театр инволь? И не приевшаяся пьеса англичанина Шекспира с мрачным Отелло и беззащитной Дездемоной, которую мы успели просмотреть уже несколько раз.
— Сегодня там показывают венецианский карнавал масок, — с улыбкой взглянув на собеседника, сообщила девушка. Она восхищенно повела глазами вокруг. — Какие на них красивые одежды и как они прекрасно поют! Но у нас еще есть время прогуляться вокруг Кремля.
— Согласен, — кивнул головой Петр. — Тем более, мне надо кое о чем с тобой посоветоваться.
Молодые люди вышли на Садовую, не спеша прошлись до Красных ворот, от которых до Сухаревской башни с губернаторским выездом было рукой подать. Повернув обратно, перебежали перед ухарями–извозчиками на Басманную, миновав несколько переулков, вошли в один из них и через несколько минут очутились на Тверском бульваре, заполненном народом. Все это время Петр с девушкой говорили ни о чем, но как только ступили на притертые булыжники главной улицы духовной знати Москвы, он прижал ее локоть к своему боку и поведал о разговоре в кабинете ректора университета.