Страница 9 из 94
К тому времени как я закончил своё дежурство в шесть склянок, на душе было намного легче, чем утром. Я спустился по трапу в офицерский баркас, и в кармане мундира у меня лежал официальный рапорт, теперь подписанный
капитаном, как он и обещал. Пока шлюпка скользила мимо длинного ряда пришвартованных кораблей по направлению к военной пристани перед фасадом Марине оберкоммандо [6], я снова взглянул на циркуляр Военного министерства:
15/7/203(б) от 27 марта 1912 года.
В отношении обучения в качестве пилотов морских аэропланов
В соответствии с решением имперского и королевского Военного министерства от 13/11/11 касательно возрастающей актуальности летательных аппаратов для ведения современной войны и, как следствие, потребности двуединой монархии в создании основного ядра обученных летчиков, имперское и королевское Военное министерство приняло решение увеличить годовой бюджет на данное обучение сверх лимита, предусмотренного оценками 1910/11 гг.
В связи с этим разрешен еще один этап подачи рапортов морскими и сухопутными офицерами, имеющими соответствующую квалификацию, которые будут рассматриваться в качестве кандидатов на обучение пилотированию аэроплана.
Предполагается, что обучение начнется в начале лета 1912 года и будет разделено: сначала в гражданских летных школах, затем в Императорской и королевской военной Авиационной Академии (создается).
Затем следовал абзац, который меня беспокоил:
Кандидаты должны знать, что ввиду высокого уровня отсева на летных курсах в течение 1911 года, а также ограниченности финансирования в текущем году, пилоты-стажеры отныне будут платить за своё обучение самостоятельно, получая только жалование и пособие на размещение во время прохождения обучения.
Стоимость обучения (в настоящее время оценивается в 800 крон) позднее будет полностью возмещена императорским и королевским Министерством финансов, но только после успешного завершения курса и получения действующей пилотской лицензии.
Собрат-линиеншиффслейтенант сидел рядом со мной на банке и вчитывался в циркуляр. Это был веселый парень с доброжелательным лицом по фамилии Фелзенбергер из-под Зальцбурга. Ощутив моё беспокойство, он рассмеялся и ткнул в параграф мундштуком трубки.
— Я знаю, что это значит, старина Прохазка: пришлось отскребать так много бедных обманутых придурков с летного поля в Асперне, что Военному министерству надоело оплачивать похороны.
— Неужели все на самом деле так, Фелзенбергер?
— Именно. Мой брат сейчас в армии, и он сообщает, что последний из этих недоумков шмякнулся в лепешку так, что его просто скатали как персидский коврик.
Баркас ткнулся в известняковый причал, и я ступил на берег. Моим первым пунктом назначения было здание почты на углу Арсенал-штрассе. Мне очень не хотелось туда идти, поскольку телеграмма в Вену пробьёт зияющую дыру в моих финансах посреди месяца. Но тетя Алекса всегда говорила, что... Поэтому телеграмму я отправил.
Я не ожидал ответа ранее следующего дня, но, встретив в главном зале знакомую даму, остановился, чтобы пару минут с ней пофлиртовать. Я уже собирался поцеловать ей руку и попрощаться, когда из окошка телеграфа меня окликнул клерк:
— Герр шиффслейтенант Прохазка? Для вас телеграмма из Вены.
Я бросился к окошку и вскрыл конверт. Телеграмма состояла всего из одного слова «Конечно». Я закончил свои дела в Марине оберкоммандо около пяти часов вечера, подав рапорт в трех экземплярах, предоставив необходимые финансовые гарантии и переговорив с нужными чиновниками, а затем ушел. Всё это ярко стоит у меня перед глазами даже сейчас, три четверти века спустя, потому что когда я спустился вниз по ступенькам и вышел на рива Франциско Джузеппе, то увидел толпу вокруг газетного киоска на краю гавани.
Только что поступил вечерний выпуск «Полаер Тагблатт». Желая понять, в чем дело, я пересек дорогу и попытался добраться до стенда, чтобы купить экземпляр - мне не повезло: все уже распродали. Но взглянув через плечо одного из читающих, я увидел заголовок, гласящий: «Утонул «Титаник» - огромное число жертв». А теперь уж и сам двадцатый век скоро канет в Лету.
Глава третья
— Контакт?
— Есть контакт. Всё готово?
— Готово к взлету, герр лейтнант.
— Тогда запускай мотор.
После короткой паузы самолет вздрогнул, когда механик всей массой тела навалился на пропеллер и крутанул его. Двигатель кашлянул, стрельнул пару раз, провернув пропеллер разок-другой и, дернувшись, заглох.
Механик сделал еще один оборот, и на этот раз, после секундного колебания, двигатель деловито застрекотал, плюнув из выхлопной трубы дымом, за которым в утренний полумрак вылетела метровая струя сине-зеленого пламени, похожего на павлинье перо.
Когда все четыре цилиндра двигателя Иеронима Вархлаховски заработали ровно, пламя съежилось до стабильно пульсирующего красно-золотистого свечения, Я дал мотору поработать на холостом ходу, чтобы прогрелся, и повернулся к четырем механикам, ожидающим позади.
— Хорошо, теперь разверните аэроплан.
Двое подняли хвост, остальные схватились за законцовки крыла, чтобы развернуть нос аэроплана навстречу слабому ветерку, шевелившему флюгер на другой стороне еще сумрачного пастбища, затерянного на просторах Богемии.
Света уже хватало, чтобы увидеть край поля, а также перелесок из молодых лиственниц позади, даже различить его зазубренный верхний край, выкошенный то там, то сям в ознаменование ошибочных решений предыдущих стажеров императорско-королевской летной школы «Арани унд Зелигманн». Я глянул поверх правой плоскости крыла - туда, где стояли двое мужчин: один в серо-голубой зимней куртке с меховым воротником и в малиновых галифе драгунского полка, второй же - гражданский в котелке, очках в золотой оправе и плаще-накидке.
Это были собственники школы, весьма противоречивая парочка: майор Дьюла Арани, граф фон Арани - богатый молодой офицер одного из лучших кавалерийских полков Австро-Венгрии. Его партнер - еврей, герр Лучан Зелигманн, финансист и промышленник из Брно.
Они организовали совместное предприятие, движимые общим интересом к авиации: Арани как летчик (он был одним из первых в Австро-Венгрии обладателей пилотской лицензии, выданной еще в 1910 году), а Зелигманн - как патриотически настроенный деловой человек. Они вместе боролись с непробиваемым равнодушием и враждебностью чиновников к попыткам создать австрийскую авиапромышленность.
Лётная школа явилась детищем их общей страсти: Арани обеспечил необходимые связи и придал ей престижность, а герр Зелигманн обеспечил финансирование.
«Нет смысла больше ждать», - подумал я, поскольку моряцкий инстинкт говорил мне, что сегодня ветер уже не усилится, и я с дрожью в сердце опасливо взглянул в сторону далёких деревьев, как наездник бросает взгляд на высокую преграду со спины норовистой лошади.
— Удачи, Прохазка, - крикнул мне Арани сквозь шум мотора, — ни пуха, ни пера!
Его спутник был менее склонен к подобному дружелюбию.
— Да, герр лейтнант, - крикнул он. — Еще раз сломаете крыло как в последний раз, и я лично переломаю вам и ноги, и шею, а потом примусь за все остальные кости!
Было еще довольно темно, но я почувствовал, что он не шутит. Я обратился к державшим хвост механикам:
— Давайте начнем, - и толкнул ручку газа вперед.
Двигатель, помпажируя, взревел всеми своими восьмьюдесятью лошадиными силами. Аэроплан рванулся вперед по высокой траве, механики направляли хвост и законцовки крыла. Аэроплан набирал скорость, раскачиваясь и подпрыгивая, когда его четыре велосипедных колеса натыкались на рытвины и кротовины. Двадцать метров, и механики отпустили хвост. Тридцать метров - и крылья начали гнуться и вибрировать. Пятьдесят метров - и я отчаянно уставился на рощу впереди, пытаясь определить нужный момент, чтобы оттянуть ручку управления: слишком рано - и я потеряю скорость и упаду, слишком поздно - и я задену верхушки и разобьюсь. Шестьдесят, семьдесят... Время! Я со всей силой рванул на себя ручку, сердце колотилось как бешеное, во рту пересохло от страха.
6
Марине оберкоммандо — главное командование ВМС Австро-Венгрии.