Приговоренный

Впечатление было такое, что кому-то пришло в голову постучать по броне отбойным молотком.

— Мамочки-и! — взвизгнула Надежда. — Убивают!

— К задним воротам, уловил?! — орал голос из кабины. Водитель только матернулся, но очень невнятно.

Между тем по броне звонко тюкнуло еще несколько пуль. Стрельба слышалась сзади, и палил уже не один автомат, а не меньше десятка. Правда, она стала поглуше, похоже, что броневичок, свернув за угол «дворца», вышел из зоны обстрела.

— Ворота! — заорал водила. — Держись!

Броневичок саданул бампером в нечто железное,

всех тряхнуло, чемодан и кошелка взлетели чуть не к потолку, на излете долбанув Клыка по колену, но не очень больно.

Под колесами шуршанул гравий, броневичок мотнуло влево-вправо на ухабах, жалобно заскрежетала подвеска, напоминая, что броневик этот городской, а не армейский. Женщины завизжали в очередной раз, чемодан с кошелкой наехал на Клыка, водила и тот, кто сидел справа от него, громко выматерились. Клык сперва не понял, почему — их не могло тряхануть крепче, чем тех, кто сидел в кузове на боковых лавочках. Но уже через пару секунд корпус броневичка завибрировал и наполнился грохотом. Тот, что сидел с ядом с водителем, выставив в бойницу автомат, дал куда-то вбок несколько очередей. Одновременно с внешней стороны затарахтели автоматы, и пули завизжали, замяукали, рикошетируя от брони.

— Грузовик поставили! — взвыл водила. — Кранты!

— Заткнись! — взревел тот, что сидел рядом с ним. — Долби его в борт!

Лязгнуло, бухнуло, скрежетнуло, Клык слетел на пол, ударился боком о кошелку, а затем спиной и го-совой о чемодан. Очень хорошо ударился, надо сказать, да и чемодан больно ловко встал на попа. Потому что иначе Клык запросто мог долбануться спиной ручку сейфового замка, запиравшего изнутри заднюю дверцу броневика, и вышибить пару-другую позвонков, а то и вовсе хребтину сломать. А так он только приложился лопатками к упругому текстолиту и чуть-чуть тюкнулся головой. Правда, спереди на Клыка навалилась Надежда, а поперек нее еще и Вера — в довесочек. Машина встала, похоже, мотор заглох. А стрельба — нет. Тарахтели из кабины, молотили по машине, орали, матерились — хрен поймешь!

Поерзав, Клык кое-как освободился от всего этого завала, инстинктивно ухватившись за рукоятку сейфового замка. Она, как это ни странно, провернулась, и створки двери, лязгнув, раскрылись. Чемодан вывалился, и Клык увидел, что за дверцей какие-то ветки. Вроде бы броневик от удара развернуло и сунуло задом в кусты.

Что-то неосознанное дернуло Клыка: «Делай ноги!»

— Ой, мама! — завопила Надежда, когда он рывком выхватил из-под нее сумку и свалился в куст следом за чемоданом. Поскольку Клык выпрыгивал очень быстро, он даже не глянул назад. Впрочем, и вперед он тоже не глядел, потому что зажмурил глаза, чтоб не выхлестнуло их ветками. А за кустом оказался крутой склон глубоченного оврага. Клык так и ухнул туда вместе с сумкой. Хорошо еще, что, прокатившись для начала через крапиву, он немного не дотянулся головой до крепенького пня, но зато зацепился за него левой рукой и притормозил падение. Ноги уперлись в нечто плоское и упругое — оказалось, что ниже Клыка лежит ствол упавшего дерева с острыми, как бычьи рога, сучьями, на которые Клык запросто напоролся бы, если бы не все тот же чемодан, вывалившийся и съехавший под откос раньше Клыка.

Не успел «капитан Гладышев» опомниться и подивиться тому, что этот чемодан его второй раз спасает, как сверху, попискивая от страха, скатились Вера и Надежда. Почти в ту же секунду, когда они очутились на одном уровне с Клыком, наверху, там, где стоял за кустами броневик и вовсю долбили в разные стороны автоматы, мотая вкривь и вкось оранжевозеленые строчки трассеров, послышался громкий хлопок и свистящее шипение. Затем полыхнуло — ярко, чуть ли не вполнеба, как показалось Клыку, — и туго, тяжко ударило.

В ушах зазвенело, во рту засолонело, но сдуреть Клык не сдурел. Напротив, будто сразу сил прибыло. Срываться! По-быстрому!

Он цапнул за ручку увесистый чемодан, перекинув в левую руку сумку с оружием, и наискось, притормаживая, стал бегом спускаться в овраг. Следом, то ли по уму, то ли по стадному инстинкту — куда бугай, туда и коровы, — покатились и Вера с Надей.

Оврага этого Клык знать не знал и слыхом о нем не слыхивал. Отсюда до его родных мест было километров тридцать-сорок, не меньше, и по жизни он тут никогда не бывал. Но деваться было некуда. Кто бы ни налетел на Курбаши, от них надо подальше. Ни с найденовской ментурой, ни с мирошинской ему встречаться не хотелось. И с друзьями-соперниками Курбаши по криминальному бизнесу тоже. Он в их делах ничего не смыслит и ничем помочь не сможет.

Сверху доносились крики, команды:

— Вниз они ушли! Давай за ними! А вы чего всталти? Бегом поверху, отрезай их…

Клык понял, что сейчас надо бы проверить, вооружен он на самом деле или нет. А то могли ведь пушки без патронов выдать. Он там, у Курбаши, только мельком в кошелку заглянул. Вроде и лежало все, во всяком случае автомат и пистолеты. Но ни в магазины, ни в обоймы он не заглядывал.

Постаравшись особо не лязгать, Клык отщелкнул магазин. Патроны есть, но мало. Зато два других под завязку, как были. В обоих «макарах» по неполной обойме, еще две в запасе, целенькие. Можно работать, огрызаться, если что, а то эти суки легавые вцепятся и точно отрежут. Знать бы еще, от чего отрезать хотят, так, может, и побежал бы быстрее. Клык остановился, из темноты вывалились охающие и запнувшиеся женщины.

— Берите чемодан! — сказал Клык. — Вдвоем берите! И дуйте дальше!

Послушались, даже не спросили, что и как. Клык полез в сумку, выдернул из нее автомат, пистолеты пихнул в карманы, магазины автомата — за пояс. Ножи — тоже. Кошелку бросил. Бабы шуршали через кусты где-то внизу, метрах в тридцати по склону. Сверху тоже шуршало — лезли те, совсем крутые. Эх, ножка-ножка! Недолечилась немного. Вроде и не болит, но бегать пока слабовата.

Клык начал помаленьку, не торопясь, двигаться вниз по склону. Те, сверху, тоже не спешили и осторожничали.

Оказалось, что на дне оврага протекает речка, холодная и не шибко мелкая. Вера и Надя, путаясь в зарослях какой-то высокой дудки, выбрались на берег, держась за чемодан, и остановились в нерешительности.

— Дальше-то куда? — испуганно прошептала Надежда.

— Пошли, может, мостик есть где-нибудь, — предложила Вера.

Но тут их догнал Клык и приказал:

— Вброд, и быстрее. По-моему, сейчас нам собачек спустят.

И правда, где-то наверху что-то загавкало. Ох, хорошо помнились гражданину Гладышеву овчарочьи клыки. Был у него в жизни случай, когда стояла одна такая восточноевропейская лярва с оскаленными зубками и роняла свою слюнку с длинного алого язычища на человечью морду. Хорошо еще, что человек этот, то есть Клык, тогда не дрыгался и не рыпался. А то взяла бы за кадык и позабыла обратно отдать. Клык тогда молодой был и неопытный.

— Глубоко же! — пробормотала Надя.

— Жить захочешь — перейдешь! — прошипел Клык. И полез первым. Бр-р! Холодненькая речка, ключевая! Из такой в жару, наверно, неплохо напиться.

Но сейчас, среди ночи, не больно в масть. А куда денешься?

Ахая и охая, женщины полезли тоже. Чемодан, конечно, волокли по поверхности, и шуму от него было, как от крейсера.

Сверху тут же ударили пять или шесть автоматов — на звук палили, без ночных прицелов. Были бы такие — попали бы тут же. Но видно, не было при себе. Клык плюхнулся между двух пеньков, торчавших на склоне метрах в пяти от воды, примерился по вспышке и стреканул наудачу, а сам скакнул подальше в сторону, как лягушка, чтоб не влететь под ответ. Ответили тут же, секунды через две, — и довольно точно, если иметь в виду те пеньки, за которыми Клыка уже не было. От пеньков только щепки полетели, одна из пуль саданула в камень и прошелестела где-то над головой у Клыка.

Но поскольку по бывшей точке Клыка вдарили почти все, кто до этого палил по реке, то перепуганные Надя с Верой смогли благополучно переплыть через реку и выбраться с чемоданом на берег.