Приговоренный

Джип остановился перед воротами, которые отодвинулись, едва водитель требовательно гуднул три раза подряд.

Автомобиль вкатился во двор двухэтажного крашенного в бордовый цвет с белыми обводами вокруг окон и дверей особняка. Особняк располагался в центре просторного — гектара полтора — участка, обнесенного уже упомянутым забором. Кусочек леса превратили в парк, проложив дорожки и аллеи, асфальтированные или выложенные аккуратными плитками из мраморной крошки, похожими на те, которыми в Москве выкладывают полы подземных переходов и вестибюлей новых станций метро.

Парадное крыльцо выглядело почти как в старинной барской усадьбе: с портиком о четырех колоннах, каменными шлифованными ступеньками. Перед крыльцом — бассейн с фонтаном, правда, последний то ли был выключен, то ли вообще не работал.

Справа от парадного крыльца просматривался: пуск в подземный гараж. Вот туда-то и покатил джип.

В гараже — то есть в просторном полуподвале — джип не остановился. Он проехал между двумя рядами разнообразных легковых машин — Клык насчитал десятка полтора — и через другой выезд выкатил во внутренний двор.

Тут-то и прозвучала веселая фраза Курбаши:

— Ну, вот и приехали!

— Ой, как здорово! — восхитилась Надежда.

Да, тут было здорово. Внутренний двор был невелик: квадрат тридцать на тридцать метров, словно бы застланный зеленым ковром аккуратного, не по-русски ровно подстриженного газона. В средней части газона располагался бассейн, точнее — кольцевой канал вокруг острова-клумбы, куда, должно быть, переходили по четырем узким одноарочным мостикам. В канале-бассейне можно было купаться, а на берегу — загорать. Остров-клумба пестрел всякими цветочками самых разных оттенков. Цветочный запах так и витал в воздухе. На газоне в продуманном живописном беспорядке росли туи, березки и какие-то кустики, подстриженные в виде шариков, кубиков и таблеток.

Машина остановилась на асфальтированной дорожке, которая окаймляла дворик по периметру.

— Милости прошу к нашему шалашу! — пригласил Курбаши, вылезая первым и помогая Клыку выбраться.

Клык огляделся. Да, культурно устроился Курбаши. Но этот замкнутый внутренний дворик все-таки вызывал в памяти образ тюряги. Конечно, окна тут были большие, а крылечко, у которого остановился джип, очень уютное, но все-таки не очень это нравилось, когда четыре стены со всех сторон.

— Пошли, Петя, — подставляя Клыку плечо, сказал Курбаши. — Помогу. А вы, девчата, не отставайте.

«Нет, не может он заподлянку устроить. — Теперь Клык чувствовал себя неловко из-за того, что подозревал Курбаши. — Не тот мужик».

Через крылечко вошли в дом. Глаза зарябило от хрусталя, картин, ковров, ваз, украшавших холл.

— Это у нас малая прихожая, — сообщил Курбаши, — для своих. Перед главным входом побольше, но там как-то неуютно. Вася!

— Я, — отозвался один из пареньков, сидевших рядом с Надеждой.

— Распорядись, чтоб там комнаты для гостей приготовили. Нормальные, со всеми удобствами, понял?

— Так точно.

— А пока присаживайтесь, в ногах правды нет. Кофе, коньяк?

— Того и другого, и можно без хлеба, — ответил Клык фразой из мультика про Винни-Пуха.

— Мы, между прочим, и пообедать не откажемся! — сказала Надежда, у которой, само собой, понятие о скромности было довольно смутное.

— Сделаем. Сейчас будет организовано. Но кофе тоже не повредит. Антоша, оповести.

— Пошел, — сказал второй охранник и вышел.

Клык только здесь вспомнил, что чемодан и кошелка с оружием остались в джипе.

— Я, конечно, извиняюсь, товарищ подполковник, — сказал он, — у вас тут как, вещички не теряются?

— Не теряются, — ухмыльнулся Курбаши, — не переживай. У вас, товарищ Гладышев, никаких сомнений быть не должно. Не мучайтесь этими вопросами. Отдыхайте, поправляйтесь и так далее. Потом, не спеша, все оговорим. Сам понимаешь, что девушкам наши дела не интересны.

— И еще вопрос, — поинтересовался Клык. — Как бы себя в порядок привести?

— Одежду тебе мы поменяем, — пообещал Курбаши, — да и отмыться надо, побриться, а то ты не на капитана похож, а на бомжа.

— Ему нужно перевязку сделать, — спохватилась Вера, — и мыться осторожно, чтоб грязь в рану не занести.

— Медицина у нас имеется. Все будет в лучшем виде, — успокоил гостеприимный хозяин.

Появился Вася, которого Курбаши посылал распорядиться насчет комнат для гостей, но не один, а в сопровождении двух милых блондинок, кативших перед собой изящную, европейского производства инвалидную коляску.

— Вот она и медицина, — порадовался Курбаши. — Молодец, Василий, догадался. Катенька и Настенька, примите больного и проведите санобработку.

Эти приятные создания, хрустя крахмальными халатиками, нежно взяли Клыка под ручки и усадили в коляску, а затем покатили по коридору.

— Кто из вас Катенька, а кто Настенька? — спросил Клык. От этих сестер милосердия исходил аромат какого-то импортного мыла, тонких духов и вовсе не пахло ничем лекарственно-больничным.

— Я Катя, — сказала та, что держалась за спинку коляски левой рукой и шла справа сзади, — а Настя — слева.

— Как в раю, — заметил Клык. — Стало быть, теперь вы меня лечить будете?

— Будем, — кокетливо тряхнув кудряшками, ответила Настя, — долго и больно.

— Уколы колоть станете? — Клык дурашливо сжался в комок.

— Обязательно! — хором ответили ангелочки. — В попку!

— А клизму не вставите?

— Если очень попросите, — бесшабашно ответила Настя, — запросто!

Уже уезжая за угол коридора, Клык услышал, как Вася доложил Курбаши:

— Три комнаты на втором этаже сейчас подготовят.

— Возражений нет? — спросил «подполковник Титов».

— Есть! — возникла Надежда. — А нельзя нам вдвоем с Веркой в одной комнате, а? Все же место незнакомое, мы вас не больно знаем, а вдвоем как-то не так страшно.

— Ради Бога, пожалуйста! — радушно развел руками Курбаши. — Если вам так удобнее, никаких возражений не имею.

— И еще, — совсем уж требовательно заявила Надежда, — раз вы нас насильно вывезли, без вещей, то хоть халаты с тапочками дайте.

— Сделаем. У вас будет все необходимое, питание четырехразовое, как в доме отдыха. Не беспокойтесь, денег не возьмем.

— Еще не хватало! — фыркнула Надежда.

Вера помалкивала. Не очень ей нравилось все это. Видела она современных чекистов, даже самого Рындина как-то раз интервьюировала, причем он ей плакался, что с финансами у облуправления ФСБ не густо. Вряд ли в соседней области дела могли обстоять лучше. Конечно, как говорил Шекспир, «есть многое на свете, друг Горацио, что неизвестно нашим мудрецам», но что-то подсказывало Вере, что ее мистифицируют. Правда, Клык у нее все еще вызывал доверие, которое возникло после того, как он отсылал ее в Москву, на Лубянку, но сейчас Вера все больше сожалела, что вчера пожалела Клыка и не уехала. «Подполковник Титов» слишком уж походил на тех крутых, которые раскатывали по облцентру на иномарках. Тем более что «Гранд-Чероки» тоже не на АЗЛК производят. Но самое главное, Вере опять показалось, будто она уже видела где-то этот джип…

Размышления Веры прервались с появлением какой-то толстой гражданки неопределенного, но скорее всего предпенсионного возраста, в синем халате уборщицкого образца.

— О, а вот и тетя Маша! — воскликнул Курбаши. — Готово?

— Так точно, — ответила тетка. — Нехай идут…

— Я не прощаюсь, — сказал Курбаши Вере и Наде, — встретимся за обедом.

Тетя Маша сделала приглашающий жест, и марфуткинские дамы последовали за ней.

— Теть Маш, — спросила Надежда по-свойски, — ты тоже в КГБ работаешь?

— Я тут прибираюсь и стираю, — уклончиво ответила тетя Маша. — А чего и как тут — у начальника спрашивайте.

— У подполковника?

— Ну у этого, который вас привез.

Они поднялись на второй этаж, прошли немного по коридору, и тетя Маша указала им на открытую дверь.

— Ух ты! — восхитилась Надежда, не рискуя наступить пыльной и облупленной босоножкой на пышный просторный ковер, покрывавший пол в комнате. Тут была и стенка, похоже, из натурального дерева, а не из фанерованной ДСП, и просторный кованый диван, и пара кресел, в которых можно было: покойно выспаться, и широкая кровать, и большой японский моноблок, и что-то вроде радиомузыкального центра…