Страница 53 из 78
— Баден — Баден, Швейцарски… — пожала она плечами. — Они знают французски?
— Даже в нашей станице найдется несколько человек, понимающих твой язык, а тут и подавно.
Спешивший мимо офицер приостановился на порожках, пошлепал перчатками о ладонь:
— Господа, покорнейше прошу простить, что стал невольным свидетелем вашего разговора, — чуть приподнял он высокий кивер. — Но в России по французски говорят почти все, до последнего времени это была государственная политика.
— Почему до последнего? — обернулся в его сторону Дарган.
— Потому что скоро она отомрет, как ненужное приложение к великосветскому этикету, — офицер снисходительно усмехнулся, снова похлопал перчатками по руке. — Отпадет, как окончил комедию его величество император Франции Наполеон Буонапартий Первый.
— Наполеон не есть французский народ, — вздернула подбородок девушка. — Он есть самозванец.
— Которого этот народ возвел на престол, — мягко улыбнулся случайный собеседник. Добавил на языке девушки. — Мадемуазель, в данном вопросе спор неуместен. Честь имею.
Офицер сошел с крыльца, сделал несколько шагов по дороге и остановился:
— Кстати, ваш император еще жив, ему дали возможность осмыслить свои кровавые деяния, хотя агрессор достоин эшафота, — крикнул он по французски. — Сейчас его сослали на остров Эльбу, мадемуазель, вы считаете, что он одумается?
— А вы противоположного мнения? — быстро спросила она.
— Сделать этого не позволит его неуемный характер, но… время покажет, — офицер щелкнул каблуками и пошел к галерее.
Проводив его растерянным взглядом, девушка вновь взялась за ручки сумок.
— Софьюшка, что он тебе сказал? — на ходу спросил у нее Дарган.
Она молчала до тех пор, пока они не остановились перед входом в темный и прохладный коридор, затем вскинула на спутника затуманенные тревогой глаза, тихо произнесла:
— Офицер предсказал новую войну, Наполеона не повесили, его оставили живым.
— Ну дык… их благородию виднее.
Наступил прохладный вечер, очнувшаяся ото сна девушка протерла глаза, она заметила, чем ближе они продвигались к горам, тем резче менялась погода. Отдохнувшие за несколько часов, путники потягивались в кровати, не в силах заставить себя заняться делами или хотя бы поужинать. С улицы прилетели звуки музыки, затем донесся приглушенный возглас, девушка выглянула в окно. Стоя на дорожке, кого–то окликал встретившийся им перед входом в гостиницу офицер в начищенных сапогах, скоро к нему подбежала молодая женщина в модной шляпке и в платье с тюрнюром сзади, удачно подчеркивающим талию рюмочкой. Девушка сразу вспомнила дам и кавалеров в красивой галерее, поднимавшихся по лестнице на высокую гору, ей захотелось нормального общения. Она повернула голову Даргана к себе, поцеловала в припухшие губы:
— Я хочу город, — негромко сказала она.
Казак настроился было отвернуться, но спутница схватила его за ухо:
— Я хочу гулять, там музыка.
— Господам делать нечего, вот они и выплясывают до утра, — недовольно забурчал Дарган, напомнил. — Мы с тобой еще не ужинали.
— Давай ужин и пойдем галдарея.
Глава одиннадцатая
Через некоторое время они выходили из гостиницы, держа направление на галерею из раскрашенных в разные цвета колонн, арок, фонтанов и зданий за ними. На девушке было длинное вечернее платье, обшитое воланами и рюшами, вместо громоздкого на попе екатерининского тюрнюра, чуть выше талии покачивался однотонный с платьем бант, как всегда, по части моды Франция шла впереди планеты всей. Грудь украшало колье из самоцветов. Светлые волосы были заколоты бриллиантовой заколкой, в ушах поблескивали небольшие золотые сережки с синими сапфирами. Внешний вид ее говорил о том, что она орлица, но не с горных вершин и даже не из столичных салонов, а по меньшей мере из европейских приличных дворцов с прекрасными надомными кутюрье. На спутнике была надета праздничная черкеска с галунами и двумя рядами газырей, с кавалерским набором орденов и медалей на груди, никогда не чищенные хромовые сапоги теперь отсвечивали старинным серебром. Шею закрывал стоячий воротник белой рубашки, на голове высилась сбитая на затылок смушковая папаха. Картину дополняла офицерская шашка и кинжал в широких, отделанных серебром, ножнах. Встречные дамы и господа еще издали замедляли движение, суматошно приспосабливали к глазам лорнеты и монокли, чтобы получше рассмотреть доселе незнакомую пару. Девушка с достоинством отвечала на невольные поклоны, изредка толкая спутника локтем, чтобы и он не изображал из себя истукана.
— Месье Д, Арган, поклонитесь, — шептала она. — Общество надо уважать.
— Еще чего, — заставляя себя неловко кивать папахой, артачился казак. — Пусть они угинают выи, а нам так не положено.
— Нам надо туда, а не мужик, — шипела спутница. — Крестьян мы успеем.
— Тут ты не права, — не соглашался он. — Казаки мужиками никогда не были.
Тем временем интерес господ из высшего общества, подогретый неведомо откуда прибывшей парочкой, достиг апогея. Дамы начали сужать встречные маршруты, чтобы рассмотреть незнакомцев попристальнее. Наконец одна из них не выдержала, с поклонами приблизилась на расстояние вытянутой руки:
— Сударыня, прошу прощения, — окидывая Даргана настороженным взглядом, обратилась она к его спутнице. — Проясните нам, в конце концов, откуда вы и в какой лечебнице остановились?
— Мы из Париж, — живо откликнулась девушка. — Мы проезд.
— Вы француженка!? — округлила глаза дама.
— Ви, мадам, парле ву франсэ?
— Конечно, милочка, кто же в России не говорит по французски, — оглянулась на собравшихся вокруг господ светская львица. Перешла на язык собеседницы. — Но как вы оказались в такой глуши? Вы приехали на лечение?
— Нет, мадам, я вышла замуж за терского казака и теперь мы в свадебном путешествии, едем в родную станицу супруга, — показав на спутника, иронически улыбнулась девушка. — Она зовется Стодеревская, вам это название ничего не говорит?
— Только что услышала от вас — там живут терские казаки, — дама развела руками, в упор не замечая Даргана, с еще большим интересом воззрилась на собеседницу. — Но как вас угораздило на столь смелый поступок, здесь дикие места, населенные первобытными племенами.
— Есть русская поговорка…
— Не надо продолжать, я все поняла.
— А вы давно из…
— Санкт — Петербурга? Второй месяц пошел, думаю, из России вы отправились позже. Вы хотели спросить, как дела в Европе?
— Именно так, мадам, я успела ужасно соскучиться.
— Не мудрено.
Светская львица взяла девушку под руку, окинула Даргана, молча дожидавшегося конца разговора, властным взором:
— Хорунжий, я украду вашу супругу для интимной беседы, — не терпящим возражений голосом объявила она. — А вы пока займитесь разговором с нашими мужьями и ухажорами. Можете поиграть в карты, выпить вина, военным это к лицу.
Спутница вырвалась из дамского окружения лишь тогда, когда смотрители начали зажигать керосиновые фонари. Все это время казак терпеливо выслушивал россказни в основном штабных офицеров об их подвигах на войне. Когда девушка подошла, лицо ее светилось неподдельным удовольствием, такого чистого выражения он не видел за весь долгий путь. И Дарган обрадовался, подумал о том, что привозить ее сюда придется почаще, чтобы находила она здесь отдушину, благо, Пятигорская не так уж далеко от Стодеревской. Если учесть, что службу надо будет продолжать на кордоне, а штаб обосновался здесь, задача и вовсе упрощалась.
Пятигорский базар отличался от ростовского лишь тем, что над ним витало больше гортанных выкриков, да сильнее ощущался сладковатый запах от сушеных абрикос, кишмиша, инжира, рахат лукума, козинаков и других азиатских сладостей. Все остальное было таким же, даже попрошаек с каликами перехожими было не меньше. С раннего утра путники были уже на торговой площади, навьючив на лошадей сумки с продуктами, они оставили хозяйство под присмотром кавказца–сторожа, сами решили пройтись по рядам. Девушка взялась примеривать пуховые платки, носки из овечьей шерсти, теплые башлыки, пестрые бешметы, Даргана заинтересовало оружие. Булатные клинки, кинжалы гурдинской работы, украшенные чеканкой небольшие металлические щиты покрывали стены маленькой мастерской с раздутым горном и наковальней в центре. Черный как негр хозяин сначала размахивал в воздухе раскаленными заготовками, потом опускал их на наковальню и стучал по ним крошечным молоточком, его мускулистый помощник с плеча опускал тяжелый молот. Было интересно наблюдать за работой настоящих мастеров. И вдруг краем глаза казак выхватил из толпы знакомое лицо, он повернул голову, чтобы всмотреться получше, но человек затерялся среди людей. Дарган вспомнил, что это был один из ускакавших в степь абреков, по спине прокатился неприятный холодок. Чтобы рассеять сомнения, он бросился по проходу, к сожалению, усилия оказались тщетными. Отыскав спутницу, казак потащил ее к выходу, надо было срочно покидать опасное место. Уже за территорией базара лицо абрека снова мелькнуло в убегающем на окраину станицы переулке, но в этот раз тот был не один, рядом торопились еще двое джигитов. Дарган нервно потеребил концы уздечек, как назло, кони прогинались под тяжестью ноши, чтобы их разгрузить, требовалось время. Он с тоской огляделся вокруг, патруль из терских казаков гарцевал на другой стороне площади. Успокаивало лишь то, что теперь он знал, как вести себя дальше. Спутница с тревогой следила за ним, она сразу заметила перемену в его настроении: