Страница 12 из 78
Тем временем император перешел к награждениям особо отличившихся частей и соединений. Дошла очередь до корпуса под командованием генерала Ермолова, включавшего в себя конников из терских казаков. Офицеры и командиры подъезжали к Александру Первому, получали из его рук ордена, медали и боевое оружие, и вновь занимали свое место. Когда командир кавказского отряда прогарцевал за наградной шашкой мимо сотни, воздух снова сотрясло многократное казачье «ур–ра». Окинув отеческим взглядом идеальное каре, составленное из всадников из многих родов войск, русский император чуть наклонился к потряхивающему белыми буклями французскому королю, сказал ему несколько слов. Он решил воинов–джигитов отблагодарить самолично и приглашал мессира принять участие в церемонии. Затем вместе с Людовиком Восемнадцатым и Ермоловым подъехал к терцам и глазами немного навыкате властно обозрел четкий строй.
— Слава терским казакам! — привстав в стременах, громко крикнул он.
— Слава! Слава! Слава! — гаркнули в ответ луженые глотки всадников.
— От имени русского народа за взятие Парижа я награждаю вас боевой шашкой. Казаки, вы всегда были на передовых позициях, чем заслужили всенародную любовь.
— Слава! Слава! Слава!
После пространной речи император пощипал рыжие бакенбарды, передав шашку командиру кавказского соединения, на виду у всех поцеловавшего лезвие, он продолжил:
— Честь вам и благодарность, храбрым защитникам родины, — с чувством сказал он. — Великая Российская империя была, есть и останется непобедимой, пока ее защищают казаки — гордые и бесстрашные сыны отечества. Слава!
Снова прозвучало троекратное «слава». Дарганов посмотрел на своего друга Гонтаря, на казака Черноуса, тоже едва унимавших радость, опять вперился глазами в императорскую грудь. И вдруг заметил, что Александр Первый прокалывает колючим взором именно его. Казака словно кипятком ошпарило, в голове пронеслась мысль, что пришел час расплаты. Он вильнул зрачками на полноватого короля Франции, с интересом косившегося на конников. Император поманил к себе сотника, о чем–то расспросил, затем обернулся к сопровождавшему его офицеру, взял с бархатной подушечки медаль. Началось награждение отличившихся в боях за город Париж. Казаки получали знаки отличия и снова возвращались в строй, это продолжалось до тех пор, пока на подушечке не остался один серебряный крест. Подняв его за крепление, Александр Первый подержал в руках, как бы взвешивая, и громко провозгласил:
— Урядник Дарганов!
Всадники раздвинулись, давая Даргану возможность выехать перед лицо главнокомандующего объединенными войсками. Тот шевельнул поводьями, трогая коня по проходу, непроизвольно схватил боковым зрением фигурку девушки поодаль, и снова нацелился зрачками на розовое лицо государя–императора с пышными бакенбардами. Оно, картинное, будто подсвечивалось эполетами на плечах со множеством золотых веревочек. Блеска прибавляли звезды орденов по обеим сторонам груди. Казалось, Александр Первый оделся светом, засиял неземным образом в святом храме.
— За воинскую доблесть, проявленную в битве с врагом, ты награждаешься третьим солдатским орденом святого Георгия, — подколов крест рядом с двумя другими, император трижды облобызал героя. Забрав что–то у адъютанта, продолжил. — Тебе присваивается казачье звание хорунжий с вручением надлежащих знаков отличия.
Он протянул два отливавших золотом погона. Подождав, пока казак переложит их в одну руку, распрямил затянутую в перчатку ладонь и поднес ее к головному убору:
— Благодарю за службу.
Дарганов отдал честь:
— Рад стараться, Ваше императорское Величество, — звонко выкрикнул он. — Служу царю и отечеству.
— А мог бы стать сотником и получить офицерский орден святой Анны, — с нескрываемым сожалением добавил самодержец, опуская перчатку вниз.
Урядник виновато поморгал веками, но головы не опустил. В этот момент девушка громко воскликнула и радостно захлопала в ладоши. На лице ее засветилась улыбка, видно было, что она готова броситься и обнять казака за сапоги. Все повернулись в ее сторону.
— Кто это? — приподнял брови император.
— Ваше Величество, думаю, это та девушка, которую хорунжий Дарганов взял силой, — сообразил генерал Ермолов. — Теперь она стала его невестой.
— Что прикажете делать? — вежливо осведомился адъютант. — Препроводить ее к народу?
— А как она сюда пробралась? — начал было главнокомандующий, обменялся мимикой с поджавшим губы королем Франции. Затем снова смерил девушку заинтересованным взглядом, пожал плечами. — Мадемуазель весьма проворная, пусть присутствует.
Людовик Восемнадцатый жестом подозвал к себе одного из сопровождающих, что–то шепнул на ухо и обратился к российскому императору:
— Ваше Величество, не считаете ли возможным дать благословение на супружество Вашему подданному с подданной моей страны? Если они оба находятся здесь, то почему бы не воспользоваться моментом? — с легкой иронией по французски сказал он. — Если выразите одобрение, я дам указание, чтобы пригласили католического священника. Русского архимандрита я видел в Вашей свите.
— Да, но с помолвкой у них получилось нескладно, — подергал щекой хранитель патриархальных устоев своей страны Александр Первый. — Удобно ли будет благославлять их, и согласится ли на это наш священник?
— Мне кажется, что главным здесь является другое, а именно, захочет ли мужественный казак взять в жены избалованную француженку. Ведь ей придется столкнуться с грубой работой, — не унимался король Франции. — Нужно спросить, нужна ли ему такая женщина?
— А разве он еще не дал ответа? — завертел головой вокруг Александр Первый. Приближенные угнули подбородки, зная непостоянство свободолюбивых терцов. Император уставился на Дарганова, жестко по русски спросил. — Между собой вы договорились, или мадемуазель ты берешь в жены, чтобы избежать более сурового наказания?
— Так точно, Ваше императорское Величество, договорились, — громко подтвердил казак. Добавил по простецки. — В хозяйстве все сгодится, да и нравится она мне.
— Вот… азиатская душа, — засмеялся в жесткий воротник парадного кителя император. Откашлялся. — Невеста в станице есть?
— Есть, но у нас по обоюдному согласию. Свадьбу сыграю с тем, с кем захочу.
— Тогда зови парижанку сюда. Да смотри, чтобы не забижал.
— Какой забижать, когда хлипкая.
Девушка прошла между строем казаков и царственной свитой так, словно выросла при дворе. Дарган соскочил с коня, взяв его под уздцы, встал рядом с невестой. Оценив красоту француженки, Александр Первый прищурился:
— Как ваше имя, мадемуазель? — на ее языке спросил он.
— Мое имя Софи Д, Люссон, — приседая в книксене, с достоинством ответила девушка.
— Вы из дворянского сословия? — немного удивленно заметил император. — Простите, а сколько вам лет?
— Мне семнадцать лет, по законам нашей страны я уже совершеннолетняя, — девушка продолжала спокойно информировать о себе императора другого государства. — Наша семья имеет дворянские корни, но сейчас мы разорены поборами на воинские нужды, проводимыми не оправдавшим наше доверие императором Наполеоном.
Александр Первый крякнул, сочувствующе почмокал губами, затем прошелся взглядом по статной фигуре казака. Видно было, что тот ему хоть и нравится, но выбора девушки он не одобряет. Похмыкав, он заскрипел седлом, наклоняясь вперед:
— Что служишь отечеству с честью и доблестью, за то награжден, а вот что с местной девушкой обошелся дерзко, сие простить не имеем права. В армии победителей разбойников и насильников быть не должно.
— Никак нет, Ваше Величество, — обдался холодным потом казак. Он думал, что отделался малым, а экзекуция только начиналась. — Не должно, как пить дать.
— Потому, мы намерены сначала огласить справедливый вердикт, а потом дать благословение, — посуровел император. Покосившись на со вниманием наблюдавшего за происходящим короля Франции, приказал. — Развернись лицом к строю.