Страница 12 из 23
Вылез я с одной мыслью - отоспаться, так как завтрашний день обещал быть волнительным - меня представляли роте. Но тут я не угадал. Вообще-то в училище поддерживалась среди офицеров жесткая дисциплина, к занятиям готовились серьезно и тщательно, но иногда накатывала волна расслабления. И я попал на такую волну, от которой гостиницу штормило и она гудела, как потревоженный улей.
Гостиница была новой и еще пахла краской. Для нас она была в диковинку, так как до этого жили в палатках или в так называемых "дачах" - рубленых деревянных домиках; тут на нас многочисленными окнами смотрела лесная цивилизация.
Нужно заметить, что сегодня учебный центр училища обустроен по высшему разряду для высококачественной подготовки офицеров.
Это заслуга начальников училища генерал-лейтенанта Алексея Васильевича Чекризова и особенно Альберта Евдокимовича Слюсаря. А в тот момент эта работа по реконструкции городка только начиналась. Увидев нас, офицеры, приветствуя, стали приглашать Грачева к себе, но он ни с кем не пошел.
- У меня новопредставленный лейтенант, мы сами разберемся.
Мы обосновались в номере втроем: Грачев, я и командир взвода нашей роты Владимир Иванович Кротик. Почему командир взвода - я до сих пор не понимаю. Кротик командовал 1-м и 2-м взводами, я - 3-м, и 4-м, в роте первоначально было 136 курсантов, у него - 69, у меня - 67, и командир взвода. Не только по нынешним скорбным временам, но и тогда далеко не во всякой роте столько людей было. Но штат есть штат.
Грачев тут же послал меня разыскать заместителя начальника кафедры марксизма-ленинизма Ивана Федоровича Перепелицу. В полусонном состоянии я вышел из номера, забыв спросить, где его искать.
Да и о том, что он заместитель начальника кафедры, да еще такой основополагающей, ничего сказано не было. Найти Перепелицу и все.
Толкнув наудачу первую попавшуюся дверь, я увидел спящего капитана в спортивных брюках и в рубашке с галстуком. Приподнял его за галстук: "Ты Перепелица?"
Казалось, абсурд - зайти в первый попавшийся номер и отыскать в нем нужного человека. Но спящий открыл глаза и удивленно сказал:
- Я! А ты кто такой?
Я доложил:
- Командир третьего взвода 1-й роты лейтенант Лебедь. Вас Грачев зовет.
Иван Федорович был на подъем человеком легким, и через минуту мы сидели у нас в номере.
Грачев, Перепелица и Кротик обменялись новостями, в детали которых я не был посвящен из-за своего офицерского "малолетства". После этого в ознаменование прибытия в лагерь решили организовать "храп". Это картежная игра, в которой "храпящий" должен при 4 картах взять как минимум две взятки.
При всей примитивности игры картежником я никогда не был и играть не умел.
- Ерунда, - тут же заметил Кротик, когда я признался, чтоне умею играть. - Сейчас научим.
Начали играть и увлеклись. К 5.45 утра я был должен Грачеву 18 рублей, Кротику 17 рублей, с Перепелицей разошлись по нулям. В отношении меня был сделан широкий жест - сказали, что подождут с уплатой картежных долгов до получки. После этого Грачев, сладко потянувшись, сказал, что неплохо бы было теперь поспать час-другой.
Я тоже сдуру потянулся и подтвердил: "Да, неплохо".
Грачев уставился на меня с выражением глубочайшего удивления на лице:
- А ты-то чего потягиваешься, тебе сегодня на физзарядку с ротой бежать!
Я приуныл. Во-первых, спать хотелось, во-вторых, черт знает, где эта рота. Я не знаю ее, она не знает меня. Но просьба, а также удивление и ряд других чувств начальника - закон для подчиненного. В считанные минуты я вычистил зубы, надел спортивный костюм и устремился на поиски роты. Роту я нашел быстро - ее на плацу возле казармы строил старшина Оськин. Тут же представился. Заметил, что старшина и заместители командиров взводов отнеслись ко мне с определенным недоверием, но власть отдали не торгуясь. После зарядки на построении комбатом я был представлен роте. День прошел в заботах и хлопотах. Вечером я плотно поработал со всеми своими новоявленными сержантами, провел вечернюю поверку и вернулся в гостиницу с твердым намерением отоспаться. Но не тут-то было. В нашем номере опять начался "храп". Ровно в 5.45 закончили игру. Я, правда, приобретя опыт, немного отыгрался, но оказалось, что на зарядку идти опять моя очередь. Сбегал, размялся, потом, целый день проработав, вернулся в гостиницу, а там опять "храп". В 5.45 снова побежал на физзарядку, отработал весь день, вернулся в гостиницу, а там опять "храп". Четвертая бессонная ночь! Это уж слишком. Я вдруг возненавидел все и вся: Грачева, Кротика и отчасти службу. И когда мне предложили занять мое место в игре, я с сердцем послал всех очень и очень далеко... Реакция присутствовавших была для меня неожиданной. В ответ раздался гром рукоплесканий и эмоций. Оказывается, бессонные ночи были проверкой меня на выносливость. Было признано однозначно, что я выдержал экзамен на отлично, о чем торжественно объявил Грачев.
- Ну и здоровый ты, лось, - сказал он. Как не всякая птица долетит до середины Днепра, так и не всякий Лебедь пробегает три дня.
Мне были предоставлены сутки на отсыпание, и офицерская служба пошла своим чередом, начались нормальные училищные будни. За нашим триумвиратом Грачев, Лебедь, Кротик - в училище крепко закрепилась кличка "Уголок Дурова".
На одном из совещаний начальник училища уточнил, что уважающий себя и любящий службу командир взвода должен: провести с подчиненными взводами физическую зарядку, побывать на утреннем осмотре, обеспечить занятия, которые проводят преподаватели; побывать на них, провести занятия по уставам, строевой и физической подготовке, побывать на обеде, провести трехчасовую самостоятельную подготовку, организовать и провести политмассовые и спортивно-массовые мероприятия, поработать по индивидуальному плану с отстающими, и недисциплинированными курсантами, поприсутствовать на вечерней поверке и уже потом убыть домой. Таким образом, с 5.30 утра и до самой ночи день был расписан плотнее не бывает. Но такой режим работы мне нравился, и время летело в делах незаметно.
Так я довел мой первый курсантский набор до третьего курса. На третьем курсе в 1975 году в один из вечеров, примерно в 22.30, затянутый, как всегда, в портупею, я подошел к КПП. Портупея тогда была обязательным атрибутом, формы одежды, что с ее помощью достигалось, непонятно было тогда, непонятно и сейчас, но попробуй без нее где-нибудь показаться! Дежурный прапорщик остановил меня и сообщил, что в сквере, напротив училища, идет грандиозная драка. Стороны, выясняющие отношения на кулаках, - наши десантники и курсанты Рязанского училища МВД. Как потом выяснилось, инициаторами драки были наши десантные забияки.
Воздушно-десантные войска - войска, бесспорно, элитные. Особый подбор, романтика службы, ее специфика, связанная со множеством элементов повышенного риска, воспитывали в каждом курсанте и солдате с первых дней службы здоровый десантный шовинизм. Нет задач невыполнимых! - этим все сказано. Благодаря такому воспитанию в глубине души каждого десантника прочно сидит чувство явного превосходства над "зелеными", "малиновыми", "черными" и прочими беретами других армий мира, а ввиду их недосягаемости над другими видами и родами войск родной армии. Естественно, чем меньше человек прослужил, тем выше степень его превосходства. Самые "крутые" чижики образуются после месяца службы. И против таких-то соколов - какие-то курсанты училища внутренних войск. Да как они посмели... Да мы их...
Прапорщик сказал, что доложил о драке дежурному по училищу, и порекомендовал пока не выходить на улицу.
Куда там! Мы тоже из пернатых! С дороги, прапор! Ишь ты, толстый пингвин, робко прячешь тело жирное за дверью! То ли в этой драке наступил кризисный перелом, то ли меня, затянутого в портупею, приняли в сумерках за дежурного, но мой крик на всю улицу: "Прекратить!" - подействовал. "Эмвэдэшники" кинулись к себе в училище, расположенное за сквером, а наши между домами по улице Каляева к углу училища и начали легко, без напряжения, преодолевать высокий каменный забор. Я погнался за большой толпой и у забора ухватил одного за шиворот, желая поближе рассмотреть, из какой роты это лицо. Боковым зрением увидел надвигающийся кулак подходящих размеров, оттолкнул стоящего передо мной,- кулак отбил, но тут набежавшая толпа впечатала меня в каменный забор. Хлопцы старались на совесть, поэтому кости помяли крепко.