Змеиный клубок

Вроде бы в третьем от будки подъезде кто-то знакомый жил. Леха даже лицо помнил, небритое, рябоватое такое. А как звали? Мишка? Во память-то… Сзади заурчало. Машина ехала, «девятка», малиновая такая. Прямо к тому подъезду, куда направлялся 308

Леха под ручку с Ольгой. Посторонились, уступили дорогу.

Машина остановилась точка в точку перед тем самым третьим от будки подъездом. Из нее быстро вышел один мужичок в серой ветровке и кепке, надвинутой на глаза, а другой, приспустив боковое стекло, взялся покуривать. Самого мужика Леха не видел, только дымок от сигареты струился. Тот, что в кепочке, зашел в подъезд.

Леха и Ольга продолжали идти все в том же направлении. Как говорится, беды не чуя.

— У тебя закурить нечего? — спросила Пантюхова вполне нормальным голосом. Не пьяным и не чокнутым, в смысле.

Леха порылся у себя в комбезе и нашел мятую пачку «Беломора», точнее, четверть пачки, состоявшую в основном из раздавленных и сломанных папирос. Однако нашлось штуки три-четыре целых, только вот прикурить оказалось не от чего. Коробок со спичками потерялся. Наверно, тогда, когда Леха из-под покореженной койки вылезал.

Ольга взяла «беломорину» и направилась к «девятке», стоявшей у подъезда. Мотор автомобиля работал на холостом ходу, и, боясь, что водитель не расслышит ее, Пантюхова сунула голову в окошко.

— Огоньку не найдется, молодой человек? — спросила она, попытавшись сделать приятную улыбку, которая на ее ободранной морде не очень получилась.

— Пошла отсюда, — сказал парень из кабины, брезгливо отпихивая Ольгу, — вшей натрясешь, шалава.

— Что? — заводным голосом произнесла Ольга, и Леха забеспокоился. — Ты кого шалавой назвал, ублюдок гребаный?

— Тебя, тебя, — с усмешкой, хотя и нервной, повторил парень.

Леха сперва подумал, что Пантюхова с визгом и матом вцепится невежливому водителю в рожу, а тот ее по стенке размажет, причем, возможно, заодно с ним, Коровиным. Но Ольга отошла от машины и двинулась куда-то в середину двора, где в отличие от предыдущего была не детская площадка, а заросшая бурьяном клумба, обложенная по периметру врытыми в землю и уложенными друг на друга боком кирпичами. Леха подумал, что она решила поискать огоньку в другом месте, а сам решил еще раз попытать счастья у сердитого водителя:

— Командир, — очень вежливо попросил Леха, — тебе что, жалко зажигалкой щелкнуть?

— Я сейчас так щелкну, — круто пообещал парень, — что мозги из черепка вылетят. Вали отсюда со свой прошмондовкой, пока цел!

И тут из подъезда пятиэтажки, один за другим, отчетливо хлопнули два выстрела. По тому, как изменилось лицо у парня, сидевшего за рулем «девятки», Лехе стало ясно, что эти выстрелы имеют к нему самое непосредственное отношение. И еще он понял, что надо не просто сматываться, а делать это очень быстро, пока не превратился в нежелательного свидетеля, который, в свою очередь, может очень быстро превратиться в труп. Леха шарахнулся от машины, уже видя краем глаза, что сидевший за рулем выдернул из-под куртки пистолет. «Сейчас долбанет в спину!» — пронеслось в голове, но вместо выстрела — его бы Коровин мог уже и не услышать! — раздался истерический визг, а затем шорох и тяжкий удар чего-то твердого по чему-то мягкому. Леха обернулся и увидел, что Ольга багровая, взбешенная, распахивает дверь и вцепляется в одежду парня, по лицу которого из разбитого виска струей течет ярко-алая кровь. Одним рывком эта психованная выдернула тяжеленного детину и свалила на асфальт. Он был явно без сознания. Пистолет остался лежать на сиденье, и Леха инстинктивно потянулся к нему.

Только туг он увидел на полу кабины расколовшийся кирпич. Именно им Ольга гвозданула водителя.

Да, сцапал пистолет он очень своевременно. Потому что уже через пару секунд из подъезда бегом выбежал второй, который в кепочке. Он, должно быть, грохнул кого-то на пятом этаже и теперь бегом бежал к машине, торопясь уйти. Поэтому, увидев, что произошло нечто непредвиденное, чуток опешил. И пистолет у него в руках появился только в тот самый момент, когда Леха нажал на крючок, стреляя с места водителя. Почти в упор, метров с трех, не больше. Киллера — тут сомнений быть не могло — долбануло куда-то в середину брюха, и он, подломившись, боком шмякнулся на асфальт.

— Садись! — заорал Леха Ольге. — Садись живее, дура!

Но эта стерва затратила еще несколько секунд на то, чтоб обежать вокруг автомобиля, подхватить пистолет, выпавший из руки раненого, корчившегося на асфальте, и, вцепившись в него двумя руками навести на киллера.

Бах! — упавший киллер вздрогнул, даже как будто подпрыгнул, но тут же распластался, свалив голову набок…

Ольга впрыгнула в машину. Леха рванул, понесся прочь от того места, где разыгрались страсти-мордасти, чуя жуткий ужас и ощущение полного идиотизма того, что свершилось.

Правда, минут через пять, когда он уже выехал из пятиэтажного района и очутился на какой-то широкой улице, страх прошел. Леха даже осмелился глянуть вправо, где сидела растрепанная Ольга и жадно курила, но не «Беломор», а «Мальборо», отобранную, должно быть, у того парня, которого она уделала кирпичом. И желтенькую зажигалочку с надписью «Lolita» прихватила.

— Куда поедем? — спросил Леха, удивляясь, что у него зубы не стучат и говорит он вполне спокойно.

— Домой, — ответила она. — К Егорке.

— Это куда?

— Проспект Победы, тридцать. Мы, между прочим, по нему едем.

Леха глянул. Точно, ехали по проспекту Победы, мелькнул справа дом номер 75. Стало быть, едут к центру.

Первый перекресток попался у дома 67. Орда машин нетерпеливо урчала, дожидаясь зеленого. Рядом с «девяткой» слева оказался грузовичок «Газель», а справа — иномарка «БМВ», водитель которой присматривался к Ольге через темные очки.

— Вылупился, — пробормотала она, — узнал, гаденыш.

И неторопливо потянулась к пистолету.

— Ты что? — зашипел Леха в испуге. Эта отвязанная могла пальнуть прямо тут, на перекрестке.

Слава Богу, загорелся зеленый, и «БМВ» унесся вперед, возможно, почуяв опасность для своего водителя.

На втором перекрестке, после 55-го дома, какой-то мужик помахал Лехе из окна самосвала. Рожа махавшего ничего не говорила. Может, просто так, от души, помахал, а может, и узнал. Но Леха за пистолет не хватался.

Как раз на третьем перекрестке надо было разворачиваться. Тридцатый дом находился в стороне от дороги, за полосой деревьев и кустов, а кроме того, его защищал забор с милицейской будкой. Здесь еще с обкомовских времен проживало областное начальство.

Леха не без робости свернул под «кирпич» и притормозил перед воротами с будкой.

Милиционер с автоматом подошел к «девятке».

— Пропуск?

Леха струхнул. Автомобиль наверняка угнанный, у них два пистолета, из которых уже кого-то замочи — ли. Вполне хватит, чтоб посадить. Если, конечно, не узнают. Но Ольга смело вышла из машины.

— Начальство надо без пропуска узнавать, — сказала она нахально.

— Ничего не знаю, — молодой был мент, еще не понявший службы. — Здесь запрещено стоять. Разворачивайтесь!

— Где старший? — рявкнула Пантюхова. — Пименов!

Из будки выскочил старлей, должно быть, услышав знакомый голосок.

— Что у тебя за придурки стоят? — напустилась на него Ольга. — Убери этого козла с дороги!

— Извините, Ольга Петровна! Он сегодня первый раз заступил, еще не знает, как положено. — Пименов отодвинул своего юного бойца в сторону. — Проезжайте, пожалуйста…

Леха притормозил во дворе, вогнав «девятку» в промежуток между двумя черными «Волгами».

— Пошли, — приказала Ольга, взяв его под руку, — не бойся. Со мной тут не страшно. А если Егорки боишься, то зря. Они здесь не живут. Либо на даче, либо в пансионате.

Леха последовал за Пантюховой не без страха, по ощутил некое успокоение. Баба, конечно, психованная, но в этом мире кое-чего стоит.

Подошли к одному из подъездов, стеклянная дверь которого была изнутри зашторена зеленой шторкой. Ольга повернула медную ручку, пропустила вперед Леху. В парадном площадку перегораживала стенка с окошком-амбразурой и вращающейся стеклянной дверью.