Змеиный клубок

Я тоже запомнил, — поддакнул тот, которого Мослом звали.

— Ладно, пошуруйте… — согласился Котел.

И они пошли прямо туда, где Леха уже почти что зубами стучал со страху. Шагов десять не дошли. Нагнулись и стали землю рассматривать. Коровин аж дышать боялся… Он их видел, а они его не замечали только потому, что елочки густо стояли, причем почти коричневые, подсохшие туг, в чащобе, такого же цвета, как грязная Лехина куртка.

— Ни фига тут нет, — объявил Мосел. — С чего он тут его посеять должен был? Он же его в пиджак клал, а не в ширинку…

— Ладно, дальше пойдем, — приказал Котел, — кончай шурудить, Лопата!

Они уходили, Коровин, все еще не веря, что разминулся со смертью, глядел им вслед, пока были в поле зрения.

Да, здоровы ребятки! Каждый без всякого оружия, одними кулаками зашибить может, тем более что у Лехи вообще здоровья нет. И небось тренировались, карате там всякое, кунг-фу… Лупанут раз — и нету. Мордовороты, одно слово. Кожаные куртки аж чуть не лопаются, хоть и размер 56-й, не меньше. Росточком — не ниже метра девяносто. Сапожки на шнуровке, подметки в полтора сантиметра толщиной… Пнет под дых — кишки через хлебальник выйдут.

Когда шаги Котла, Мосла и Лопаты удалились, а голоса стали невнятно долетать со стороны оврага, первой мыслью Лехи было дернуть бегом на просеку, а оттуда — домой. Но здравая мысль удержала.

Там, на просеке, осталась машина. «Ниссан» или еще какая, но осталась. А при ней могли и водилу оставить. Лучше подождать.

Ждал долго. Из оврага долетали невнятные голоса, матерщина лучше различалась. Ветки трещали, один раз кто-то шлепнулся звучно, с руганью. Потом закряхтели. Поднимались из оврага там, где вчера Леха с Севой спускались. Голоса послышались где-то в полсотне метров, по другую от Лехи сторону тропы.

— Нет тут ни хрена, — это вроде бы Мосел ворчал. — Может, он вообще не брал его с собой, а?

— Брал, — уверенно и веско заявил Котел. — Я помню, что он его доставал, когда мы у камня парковались.

— На фиг он нам-то сдался? Нам линять надо, пока не зажали. А мы среди бела дня катаемся. По

телику объявляли, что мы пропали, а мы даже в городе светимся…

— У тебя не спросили. Пан приказал найти — значит, будем искать. Не найдем — сядем, понял?

— А если так возьмут — не сядем?

— Нет. Ты что, не понял еще, что без Пана никого не сажают? Ищи, блин, пока не стемнеет…

— Слушай, а если его подобрали уже?

— Кто?

— Ну, мужики местные… Что тут, никто не ходит, что ли?

Котел задумался, должно быть, потому что не сразу ответил.

— Может, съездим в село, поспрошаем? — подал голос Лопата.

— Нет, — сказал Котел, — это на хрен. Тут надо с Бароном посоветоваться. У всякой борзоты должны быть границы.

— Ну а фига ли мы тут землю рыть будем?

— Будешь и рыть, и жрать, если скажу, понял? Ну-ка, еще раз глянем. Ты с Лопатой вниз, а я — отсюда до дороги. И обратно.

Опять закопошились. Переругиваясь, полезли обратно в овраг. Снова трещали, ворочались, пыхтели. Котел хрустел ветками и шелестел кустами где-то между оврагом и просекой. Долго, Леха уж думал, что не сможет столько просидеть в елках. Но все-таки Котлу надоело воду в ступе толочь.

— Э, пацаны! — гаркнул он. — Кончай! Поехали отсюда…

Мосел с Лопатой с треском, как лоси, выбрались из оврага и бегом потрюхали к просеке. Хлопнули дверцы, машина зафырчала, покряхтела, разворачиваясь на узкой просеке, а потом, бурча, удалилась куда-то.

Леха рискнул вылезти только после того, когда шум от машины перестал слышаться вовсе. Руки у него тряслись, когда он свою «примочку» раскуривал. Неужто выкрутился? Нет, надо этот паспорт спалить к хренам. Прямо сейчас. Костерок развести — и в огонь. Не был тут, не видел, ничего не знаю…

Но тут, как это у Коровина не раз в жизни бывало, страх отошел на второй план и любопытство возникло.

Усевшись на пенек — хотя пока в кустах прятался и дожидался исхода событий, то думал тут же удрать, едва банда уедет, — Леха покуривал и припоминал все, что ему довелось услышать. И выходило, как это ни удивительно, что узнал он много интересного.

Во-первых, он теперь знал, когда все произошло. Оказывается, эта компания сюда позапрошлой ночью приезжала. Во-вторых, как выяснилось, с Митрохиным тут были товарищи Котел, Мосел и Лопата. В-третьих, были еще какие-то начальники повыше — Пан и Барон, которым тот самый паспорт был зачем-то нужен, и, видать, позарез, раз они числящихся в розыске спутников банкира, без вести пропавших, согласно телику, заставляют его искать. Скорее всего из-за той самой схемки, которая лежала под обложкой паспорта. Но самое любопытное — Лехины уже порядочно пропитые мозги сумели сделать один занятный вывод и даже какую-то логику выстроить.

Из того, что схемка, по которой банкир и его ребята совершали свою прогулку, до самого последнего момента была в паспорте у Митрохина, следовало, что Митрохин был привезен сюда вполне добровольно, и более того — что он этой самой экспедицией руководил. Потому что, если б такие ребятки захотели, он бы им не то что схемку, а и последние трусы отдал. Опять-таки называли они его хоть и попросту, но не презрительно: не фрайером, не пидором, а Серегой. То есть не так, как называют человека, на которого злятся и тем более — которого убили. И еще — один из них, кажется, Мосел, сказал: «…Когда Серегу тащили». Тащили обратно, к машине, стало быть. А зачем покойника, которого в лесу застрелили, обратно в машину тащить и в город везти? Да еще так быстро, что не заметили, как паспорт из кармана выпал. Спешили, выходит, думали живого донести! Наверно, еще сердце тюкало. А из этого получалось, что они, эти самые гаврики, его вовсе и не убивали…

Но кто-то ж пальнул, прострелил банкиру паспорт? Может, у них тут на природе разборка была между командами? А ну как сейчас другая контора сюда же наедет?

И от этой мысли Лехе опять стало жутко. Схватив корзинки, он спехом зашагал прочь, домой, в родную деревеньку. А паспорт опять остался невредимым…

Только добравшись до первых домов, Коровин перестал бояться, что вот-вот появится сзади какой-нибудь импортный джип и покажет ему кузькину мать. Совсем успокоился у родной калитки.

Подальше, у Севкиного дома, стоял «ЗИЛ» Ваньки Ерохина. Он его из колхоза приватизировал. Как это получилось — о том история умалчивала, и сколько каких бутылок было по этому случаю выпито — тоже.

Часов у Лехи не было, поэтому определить, сколько времени он прошлялся по лесу, сколько просидел в ельнике, прячась от крутых ребят, он не знал. Неужели Буркины так и не уехали на базар? Впрочем, не могли они и приехать так рано. Интересное кино!

По крайней мере был повод зайти к Севке.

Собачонка размером с крупного кролика, вымазанная в грязюке и вывалянная в сене, выскочила из будки, рассчитанной на зверюгу типа овчарки, пискляво обгавкала для порядку и тут же завиляла хвостом. Но тут с крыши увесисто шмякнулся на четыре лапы черно-белый, пингвинской расцветки кот Афоня, и перепуганная сторожиха, поджав хвост, юркнула в свою будку. Коровин следом за вальяжным, распушившим хвост котищем взошел на крыльцо. Там, у двери, стояли две пары грязных ботинок и Иркины осенние сапоги.

Дверь, конечно, не была заперта, и из-за нее слышалось звяканье посуды, степенное гудение Ваньки, очень довольный смешок Севки и снисходительное ворчание Ирки. Судя по тому, что на столе высилась уже на треть опустошенная бутылка, а кроме того, располагалось несколько тарелок с явно городской снедью, стало быть, уже съездили и вернулись. Леха поставил корзинки, стянул сапоги на крыльце и вошел на терраску, прошел в коридорчик, который в этих местах назывался «мостом», а оттуда заглянул в комнату.

— Здравствуйте всем, приятного аппетита! — вежливо поприветствовал Леха сидящих за столом.

— Заходи! — порадовался Севка. — Как раз вовремя!

Леха переступил порог. Ванька улыбнулся — компания ему нравилась, а вот Ирка нахмурилась. У нее явно на прием Коровина бюджетных ассигнований не предусматривалось.