Слезы-вода

Стоп, а зачем ей там появляться? Ну как же, она хотела сделать подарок Кешке, и на этом всё, это разовая акция. Она вообще может дать деньги сыну, чтобы он сам купил себе самолично выбранный подарок (блин, она так и не узнала, что же Кешка выбрал). Зато, у этого медведя не будет повода назвать её постоянным посетителем, ведь она больше не покажет туда и носа. Так, про нос тут же забыли, не стоит отвлекаться на собственные комплексы, сейчас речь вообще не о ней.

В общем, Зоя, если ты считаешь себя порядочным человеком из приличного общества (ха-ха), ты просто обязана пойти в эти дурацкие «Два слона», чтобы сказать, что очень сожалеешь о своей дерзости и невоздержанности. Так, невоздержанность, пожалуй, лучше заменить каким-нибудь другим словом, а то двусмысленно как-то звучит, об этом нужно будет подумать отдельно.

Да, точно, она-то всю дорогу намекала, что это он, странный престарелый рокер, не имеет отношения к приличному обществу, но оказалось, что под вопросом именно её кандидатура. Словно она обвиняла его в свинстве и неряшливости, размахивая руками перед его носом, не ведая, что её собственное лицо всё в саже. Или в гуталине. Или в мазуте. Да не важно!

Ей самой необходимо извиниться, для собственного внутреннего комфорта, ясно? А так, ей вообще нет дела до этого парня. Да господи, какой он парень, мужик уже давно… Эй, она что, думает о нём?

Надо было в этот самый момент Зое сделать большой глоток чая! Конечно, она подавилась, закашлялась, и слёзы брызнули из глаз. Сидевшая рядом девушка из юридического отдела принялась хлопать её по спине.

– Всё нормально, – выдавила, прокашлявшись, красная Зойка, и бросилась вон из комнаты.

Вот же дела… Она что же, думает об этом пар… муж… странном типе? Да она даже не узнала бы его на улице при случайной встрече! Это все глупости, неправда и ерунда.

Ладно, она знает, что не права, он знает, что она не права. Она просто сделает так, что он узнает, что она это знает. Ну, в общем, она просто зайдёт и скажет: «Прости, я была груба, вела себя недопустимо и очень сожалею об этом». Отлично, но почему на «ты»? Кстати, они ведь так и не познакомились толком. Вроде бы их представили, но всё равно они чужие. Ладно, не важно. Она увидит его, извинится, купит подарок, наверняка он знает, что Кешка себе приглядел, и тут же уйдёт, чтобы уже навсегда забыть и этот инцидент, и этого пар… муж… его самого. И нафиг тогда эти «Два слона»! Решено.

– Рогатый шлем? Вы ничего не путаете? Он точно выбрал именно его? – Зоя хлопала ресницами, чувствуя, как снова поднимается возмущение с глубин расстроенной души. Возможно, это иррациональное чувство, но оно снова настигло её именно в этом проклятом месте, словно «Два слона» – сосредоточие негативных стихий и дурной силы, влияющих на её слабое в эмоциональном плане существо.

– Каска «Герр майор» с рогами, – пожал плечами Лавр, недоумевая, отчего это снова так колбасит бедную дамочку. – Последний писк моды в мотокультуре.

– Ну и пусть он пищит себе в удовольствие, – отмерла Зоя, – но причем мой сын к этой самой мотокультуре? У него и мотоцикла-то нет, зачем же ему мотоциклетный шлем, да ещё и такой… уродский?

– Уродский? – мужчина перевел взгляд с обалдевшей посетительницы на каску и снова недоуменно пожал плечами. – А по-моему, зачётно. Сейчас в таких все гоняют, – и он щёлкнул пальцем по черному рогу, приделанному к шлему.

– Но мой сын не гоняет! У него не то, что мотоцикла, у него даже велосипеда нет, и ему всего одиннадцать лет. Исполняется, – Зоя чувствовала, как внутри её естества, наверняка под влиянием нехорошей ауры этого места, зарождается злость, которую она не в силах будет обуздать и удержать. Её возмущал этот тип. Стоило перед ним извиняться, если снова, похоже, назревает ссора.

Да, он, конечно, повёл себя как истинный джентльмен, приняв её невнятные и немного сумбурные слова извинений без гуканья и всяких наглых насмешек и ужимок, но она и не сомневалась в этом. Будь он совсем уж безбашенным обормотом, она ни за что бы этого не сделала. Но не издевается ли он над ней сейчас, заявляя, что якобы её Кешечка выбрал себе в подарок эту фашистскую каску? Может, он ее разыгрывает?

– Ну хорошо, может быть, у вас есть какие-нибудь кепки, не знаю, бейсболки что ли, с какими-нибудь рожами, но только не эта немецкая шапка-горшок?

– Немецкая? – улыбка вмиг исчезла с довольного лица продавца. – Вы бы ещё сказали фашистская! – да он просто читает ее мысли. – Знаете, что я вам скажу, дамочка… – он упёрся руками в прилавок, наклонившись к возмущенной женщине, и его длинные волосы соскользнули с плеч, прикрывая большую часть лица.

Да хватит уже называть её «дамочкой! Это выводит из себя, подливая масла в огонь её закипающего раздражения. Втюхивает ей тут какую-то фигню, выдавая за желание сына.

– Зоя. Меня зовут Зоя, – произнесла она, сжав зубы.

– Прекрасно, зая.

– Зоя, – сдерживая ярость, упрямо поправила она зарывающегося пар… муж… продавца.

– Так вот, ЗАЯ, – проявляя не меньшее упрямство без видимых усилий, повторил Лавр, – я вот что вам скажу. Еще в пятницу вы верещали…

– Я не верещала!

– Еще как верещали. Наверняка на улице было слышно, недаром ваши крики привлекли клиентов спорт-бара, расположенного по соседству с моим магазином.

Так у него еще под боком и пивнушка находится? Прекрасно! Просто замечательно! Бедный Кеша! Бедные дети, которые сюда попадают.

– Так я продолжу, с вашего позволения, чтобы выразить свою мысль, – Лавр стоял, невозмутимо разглядывая корчащуюся в моральной ломке женщину. Красивая, чего она так злится-то? – Вы заявили, что на всём, что находится в пределах этого зала, – он даже повёл рукой, увешанной браслетами и шнурками, определяя пределы «дурной зоны», – лежит печать ненависти и зла, и что эти рожи олицетворяют собой всю мерзость, которая только может существовать на земле. А сейчас предлагаете продать вам что-нибудь из этого товара? Я теряюсь в догадках, как вас обслужить, чтобы не заработать комплекс неполноценности.

– А теперь послушайте меня… – заявила Зоя на грани терпения, подавшись вперёд и приблизившись к его лицу. Она так же уперлась ладонями в край прилавка со своей стороны.

А вблизи он очень даже ничего… в смысле, приятные черты, правильные такие, и бородка такая миленькая… Миленькая? Да что за чушь! Стоп, это слишком близко и опасно. Зоя почувствовала странное смущение, но строго одёрнула себя и сосредоточилась на предмете спора, резко отпрянув обратно, на безопасное, так сказать, расстояние. Безопасное для чего? Для её душевного равновесия? Зоя, очнись.

Серые глаза открыто и честно смотрели в её расширенные от словесной перепалки зрачки, словно гипнотизировали, пытаясь внушить: «Мы медведи, и мы идём с миром».

– Продолжайте, я вас слушаю, – подбодрил мужчина.

И Зоя вдруг сдалась. Обмякла и расслабилась, внезапно почувствовав усталость. Ну чего она опять раскочегарилась? Из-за чего? Хочет Кешка этот шлем – ну и ладно, пусть будет. Так и быть, день рождения все-таки, все равно она не знала, что ему подарить. И плевать, что этот… медведь опять победил. Его можно понять: у него товар, в который вложены деньги, и чем больше этот товар покупают, тем лучше его финансовое положение. Да, кстати, о финансах.

– Так сколько, говорите, стоит этот ваш… шлем?

– Три пятьсот, зайка, – не моргнув глазом, сообщил деляга, для демонстрации красоты и своеобразного изящества напялив шлем себе на голову. Надо признать, ему шло, и рожки такие миленькие, но на то он и панк, или этот, рокер, или как там называется эта болезнь, с которой он с детства не расстался. И тут до нее дошло, какая цена была только что озвучена.

Сколько? И это Кешка назвал «недорогим» подарком? А еще стол накрывать, украшения покупать и призы для конкурсов. Ну прекрасно, просто замечательно!

– Хорошо, – пробормотала Зоя, потянувшись к сумочке.

Она отсчитала озвученную сумму и с деланным спокойствием положила на поднос, стилизованный под ладонь скелета, взяла дурацкий шлем за один рог и, сунув подмышку, понуро направилась к выходу.