Страница 10 из 17
Сердобольная Люся подошла к администраторше, но та, конечно, отказала, мол, дашь денег, а потом ищи-свищи. Обратилась к знакомым по киногруппе – все на «бобах» – у самого «состоятельного» Левы Круглого в кармане оказалась трешка… У Кости Худякова – рубль с мелочью. Тогда Люся с трудом стащила с пальца золотой с аметистом перстень (бабушкин, фамильный!) и отдала страдальцу, который по-прежнему мерз у ресторана. Он отнес перстень мэтру, предупредив, что завтра его непременно выкупит.
Преисполненная собственным благородством, чувством сострадания и долга, Люся побрела к себе на 3-й этаж. А вскоре раздался настойчивый стук в дверь, и в ее «келью» ввалилась счастливая «жертва» ресторанного скандала. С гитарой и бутылкой коньяка под мышкой.
– Сдача, – объяснил он и, как бы извиняясь, пожал плечами.
И тут же начал петь. И «Постой, паровоз!», и про Колыму, и про Таганку. И даже развеселые куплеты «Вышла я да ножкой топнула…» – все пел как нечто трагическое, на последнем дыхании. Еще секунда, думала она, и он умрет. Еще ничего не зная о нем, она поняла: это что-то совершенно необыкновенное. Этот человек способен совершить немыслимое, непредсказуемое, запредельное…
Им не захотелось расставаться.
– Выходите за меня замуж!
– Я согласна…
Она даже не спрашивала, кто он и откуда. Именами обменялись уже под утро. Вместе вышли из гостиницы, и оказалось, что им по пути, бросились к одному трамваю, доехали до одной и той же остановки. Подошли к проходной студии «Ленфильм», достали пропуска. Он удивленно спросил, из какой она группы. Люся ответила: «713-й…», Высоцкий остановился как вкопанный…
Вечером Люсино кольцо было выкуплено и вернулось на изящный палец законной владелицы.
На первых порах все в киногруппе были убеждены, что именно режиссер Никулин положил глаз на Люсю и никому ее не уступит. «А когда я узнала, что у Люси роман с Володей, – признавалась Людмила Шагалова, – я обалдела: «Что, она не могла себе найти кого-то поприличнее? Ну и видок у него! Настоящая шпана!» Как-то вечером собрались у него в номере. Что-то отмечали. Пили вино. Высоцкий не производил на меня никакого впечатления, вел себя как мальчишка… Чего нельзя было не отметить, так это его музыкальности. Володя пел какие-то песни, не свои, своих у него еще, по-моему, не было. Михаила Ножкина пел – «А на кладбище все спокойненько…» Но когда начинал петь, преображался. Однажды что-то запел на английском языке. Английский-то я немножко знаю, а тут ничего не разобрать, абракадабра какая-то! «Володь, признайся, это же не по-английски». Высоцкий рассмеялся: «Нет, конечно… Но правда ведь похоже?» – «Очень».
Свои «лингвистические» способности Высоцкий позже успешно использовал как раз в дуэте с Шагаловой. Обычно актеры обедали в ресторане в зале для интуристов. Но однажды сунулись – не пущают! Помог реквизит: Владимир был в форме моряка американского 6-го флота, Шагалова в накидке из чернобурки. Подошли ко второму входу в ресторан, при этом Володя что-то лопотал на своем «английском», а Шагалова уверенно поддакивала спутнику: «Yes!» Их усадили за столик, проявив при обслуживании максимум российского гостеприимства. Высоцкий, увидев рядом иностранцев, завелся: «Я им сейчас спою!» И выдал свою абракадабру под Армстронга, потом начал что-то им лопотать. Те закатывали глаза, извинялись: «Sorry!» А Высоцкий был доволен: «Теперь они будут долго разбираться, что к чему».
К тому времени Людмила Александровна уже была заслуженной актрисой, лауреатом Госпремии. И ее, естественно, шокировал (и даже оскорбил) простодушный вопрос Высоцкого: «А вы уже где-то снимались?» Это она-то! Едва сдерживаясь, Шагалова холодно ответила:
– Да, в «Молодой гвардии», например.
– А я не видел эту картину. А кого вы там играли?..
А ей же казалось, что не было в стране человека, который бы не видел на экране молодогвардейцев, ее Валерии Борц. А вот Высоцкий не видел, нy что тут поделаешь?..
Люся с Володей, уже ни от кого не таясь, жили в одном номере. В свободное время гуляли по городу. С аппетитом поглощали «кривые» (некондиционные, отпускавшиеся за полцены) пончики в ближайшей столовке. В заведении классом повыше, защищая честь своей дамы, Высоцкий буквально летал по ресторанному залу, расшвыривая ненавистных соперников. А восхищенные музыканты стояли на сцене и аплодировали. Победителю схватки выставили весьма приличный обед.
«Люду он очень ревновал, – вспоминал Никулин. – К любому. А выражалось все это в том, что он был жесток. Если он видел, что она не так на кого-то посмотрела или не то сказала… Володя был парень жестковатый, он мог ей и врезать».
Неразлучной паре в киногруппе покровительствовали. Актер Ефим Копелян водил их на свои спектакли в БДТ. И из-за кулис они любовались «Скованными одной цепью». Консультант фильма – летчик Спартак Гриневич в обход авиакасс обеспечивал им места в своей кабине, доставляя на однодневную побывку в Москву…
А вскоре Анатолий Утевский получил от друга телеграмму из Питера: «Срочно приезжай. Женюсь на самой красивой актрисе Советского Союза вск». Утевского Владимир позже представил Люсе как старшего брата.
Хотя, конечно, далеко не все обстояло гладко. Тем более когда Люсе необходимо было по делам отлучаться домой. И тотчас в гостиничном номере Высоцкого, словно услышав звук боевой трубы, собирались друзья, «походные» приятели – Игорь Пушкарев, Саша Стрельников, которые снимались тут же, на «Ленфильме» в так и несостоявшемся фильме «Самый первый». Болтали, пели, пили… Одна из таких посиделок оказалась особенно яркой. «День открытия ХХII съезда КПСС, – запомнил Пушкарев. – Потому что накануне вечером я в милицию угодил…»
Он задержался на съемках. А когда в номере появился «самый первый», то пришел в ужас: «Сквозняк! Фрамуга открыта. На столе – принесенная из ресторана еда в железных тарелочках: сардельки, горошек, еще что-то. Водка. Володя сидит в кресле, глаз у него зеленый и стеклянный… Смотрит он этим стеклянным глазом на меня, не мигая. Я понял: спит! Сашка пытается забраться на кровать… Подхожу к столу, наливаю водяру в «станкач»… беру сардельку. Только начал пить – скрип двери…»
В номере появились администратор и дежурная по этажу в сопровождении милиционеров. Пушкарева взяли под локотки и препроводили в участок. Оказалось, что в ожидании приятеля и дам Высоцкий и Стрельников несколько перестарались со спиртным. И, обидевшись на запаздывающих, стали выбрасывать в окно «лишние» тарелки. Бросали метко… Когда все разъяснилось, Пушкарева отпустили.
Закончилось все прозаично: «Высоцкий и Стрельников как ни в чем не бывало сидят за столом, водку разливают по стаканам. Володя оборачивается: «Твою мать, где ты ходишь! Мы тебя два с половиной часа ждали! Где ты ходишь, б…?!» Рассказываю, как дело было, а они мне не верят!.. После этого случая администрация гостиницы долго не селила киношников…»
Пушкарев не отрицал: «Сошлись мы как «ходоки» – любили женщин и веселые компании», что подтверждалось позднее и поэтическими «показаниями»:
«Чаще всего они, женщины, имели отношение к «Ленфильму»: художницы, костюмеры, ассистенты режиссера, вторые режиссеры, – рассказывал Игорь. – Среди них были и состоятельные дамы. С отдельными квартирами. По тем временам – показатель благополучия! А у некоторых даже – в ту пору большущая редкость! – машины! И с шикарными машинами попадались женщины, с такими как «Победа». В конце рабочего дня у студии нас с Володей какая-нибудь машина поджидала. На «Победе», помню, ездили куда-то в сторону Нарвы. Много раз бывали под Ленинградом на чьих-то дачах. К морю, к скалам на Карельский перешеек выезжали… Сумерки, наверное, октябрь, – холодина! – я купаюсь в море (я физически покрепче Высоцкого, позакаленнее был), а Володя поет. Петь ему нравилось, стоя на каком-нибудь камне, чем он как бы компенсировал свой невысокий рост. В тот раз Володя пел какую-то абракадабру, имитируя пение англо-американских певцов…»