Страница 3 из 6
Олег задумался, пытаясь найти параллель между давно забытой повадкой юности и своим нынешним состоянием, но ни к чему путному не пришел. Он носился в каких-то потемках, разрываясь между угрызениями совести, испытываемыми к своей бывшей возлюбленной, и, если верить фильму, ныне покойной, порывами обожания к ней и прерывистым клацаньем зубов человека, чудом выскочившего из капкана смерти.
Со временем ласкающий слух шум океана оживил его мозг и приглушил боль потрясения. Думы заторопились в прошлое, увлекая в воронку воспоминаний.
Олег встретил Светлану в Стамбуле – городе, в котором никогда прежде не был, но который всегда его манил некой тайной, заключенной в звучном названии. Между тем, всего через неделю, он вовсю тосковал по ставшей родной Калифорнии и не мог приложить ума, куда себя деть, имея уйму свободного времени. К тому же, он впервые оказался в мусульманской стране, поразившей незыблемостью ортодоксальных законов, застывших как вулканическая лава.
Из-за хронического безделья Олег часто слонялся по Стамбулу на арендованном «БМВ» в поисках приключений. Американцев в городе было немного, да и он, в общем-то, не искал общения с ними. Зато во многих людных местах Олег часто слышал родную русскую речь, неологизмы которой жадно впитывал, улыбаясь про себя активному словотворчеству новой эпохи и добротному матерку, бережно сохраненному для потомков, невзирая на все потрясения, выпавшие на долю великой нации. И он прилежно вносил сей новояз в словарь, давно растрепавшегося на чужеземных ветрах языка.
Дней через десять его естество заерзало без женского тепла, но идейку о покупной любви он отринул, некогда дав слово отказаться от наслаждений, отпускаемых оптом и отнюдь не по солнечным часам.
Когда в стамбульском аэропорту, провожая коллегу, он услышал за спиной до боли знакомое «козлы», то не стал оглядываться – эка невидаль. Сфорсили бы «крышевать», «фильтровать», «с друганом наезжать» – другое дело. Правда, голос был женский, пусть крикливый с фальцетом… Но куда там в восточном гаме, да толчее – самому бы не потеряться…
С Олегом поравнялись две пассажирки, одна из которых, судя по тембру голоса, и была обличительницей «козлов». Попутчица жестикулировала и напористо расширяла синонимический ряд своего возмущения «баранами», «мудаками», прочими «ами» и «ями».
Олег не успел рассмотреть ее лицо – зазвонил его мобильный. Он ответил, перейдя с английского на русский. Из Америки звонила его мать. Общаясь с ней, он незаметно подошел с коллегой к очереди на регистрацию, а шедшие рядом товарки, подкатив на тележках массивный багаж, пристроились чуть сзади.
Олег рассказывал маме, что все течет своим чередом, но по ней он страшно скучает. В командировке между тем пробудет еще долго и, когда вернется, не знает. Мама пустилась в расспросы, и он терпеливо отвечал ей, описывая свою жизнь во всех подробностях. Отвлекшись на мгновение, заметил, что стоящие за спиной подруги навострили уши.
Покончивший с регистрацией коллега переминался с ноги на ногу, выказывая намерение распрощаться. Олег наспех пожал его руку, хлопнул по плечу, после чего вернулся к стойке. Располагаясь к ней спиной, оперся локтями. Рассеяно думал, не обиделась ли мама из-за внезапно прерванного разговора.
Олег увидел, что его бывшая соотечественница (кто же мог еще так обличать на великом и могучем!) пытается сдвинуть баул, кажущийся неподъемным. Хотя на Западе это почти не принято, он резко подался навстречу и одним махом поднял тяжелый груз на весы. Успел даже подумать: «Надо же, не растранжирил за давностью меркантильных лет…»
Его обдало теплом благодарных глаз и чем-то необыкновенным, сугубо интимным, заострившим внимание. Их взгляды встретились, и он немало подивился тому, что стоящая перед ним весьма привлекательная, если не красивая особа и недавний критик первозданной порочности мира – одно и то же лицо. Тотчас услышал:
– Большое спасибо. Вы очень помогли.
– You are welcome, – почему-то по-английски отозвался Олег, машинально перепутав язык общения. Опомнившись, исправился: – Да не за что!
Тут он заметил, что позади женщин высятся еще несколько баулов. Вновь сделал неосознанное движение навстречу и… застыл. Седеющего активиста пионерских слетов приморозил потребитель сытого, рационального Запада. Поискав нечто глазами, Олег обратился к клерку регистрации:
– Please, call a porter to your desk.
Подруги недоуменно переглянулись, и, чтобы прояснить ситуацию, Олег перевел:
– Я пригласил грузчика. Заметив растерянность на лицах дам, добавил: – Не волнуйтесь, я заплачу.
Не успели часы начать отсчет новой минуты, как возникший чуть ли не из-под земли работяга споро водружал баулы на весы.
Эпизод себя исчерпывал, и Олег потянулся за бумажником, чтобы расплатиться. Вытащить его помешало чье-то прикосновение. Поворачиваясь, он услышал:
– Это лишнее, я сама заплачу, – голос, неожиданно приятный, даже завораживающий, принадлежал владелице баулов, первоначально объявившейся как автор гневных тирад.
– Да нет же, мне это ничего не стоит, – возразил Олег.
– Я обижусь, не надо… – настаивала незнакомка.
Упрек не просто сбил его с толку – поразил. Что значит «обижусь»? Можно ли обидеться на случайного попутчика? Ведь он призрак, который вот-вот исчезнет и никогда не возникнет вновь.
Олегу вдруг безотчетно захотелось взять незнакомку за руку и просто подержать. Но едва это чувство явилось, как он ощутил, что… ладонь уже покоится в ее руке.
Они смотрели друг на друга и соприкасались ладонями, не замечая никого вокруг. Отдавшись внезапному чувству, не видели, что у подруги открылся от изумления рот, клерк на регистрации чуть не свернул шею, а грузчик смешался, не зная, кому предъявить счет – разве что ангелам любви… Облачко вспыхнувшей страсти чуть рассеял вопрос:
– Ты будешь меня ждать?
Его ошеломляющая прямота требовала ответа, пусть невнятного, заикающегося, но ответа. Между тем у Олега его не было, да и не могло быть. Визави ведь не знала, что жизненное кредо Олега: никому и никогда не раздавать авансов и, в особенности, женщинам. Повинуясь минутному ослеплению, ей было невдомек, что мужское рацио Олега уже без запинки выдало: «Что может возникнуть между людьми, обитающими в двух разных галактиках, случайно встретившимися в третьей и располагающими лишь одним билетом для путешествия в никуда?»
Но тут, растревоженный и смущенный, он услышал:
– Я вернусь в Стамбул через неделю. Обычно останавливаюсь в отеле «Инам», у центрального рынка, южный терминал.
Незнакомка разжала ладонь, всем видом показывая: мне пора. Но, начав разворот, остановилась.
– Меня зовут Светлана, – сообщила дама, улыбаясь.
Светлана опустила веки, но вновь глянула на Олега с какой-то лучистой грустью – то ли в ожидании, что он назовет себя, то ли желая запомнить его облик. Повернулась и решительно зашагала к грузчику.
На очередном витке судьбы Олег оказался на перроне страстей, на платформе забрезжившей и, возможно, последней надежды. Перед ним, в обыденной проекции мира, двигалась, совершая последние приготовления к полету, его героиня. Не вымышленная и не взятая напрокат в мире интереса и незримых тарифов, а какая-то очень внятная, и, должно быть, крайне нужная ему женщина. Женщина, которой у него никогда не было.
Его разум раздвоился. Какая-то его часть, связанная с прогрессом и зашкаливающей динамикой жизни, порывалась возвести сотовые, имейловые, прочие линии связи. Другая же, похоже, первозданная, вторила: «Пусть остается все, как есть, в очаровательной недосказанности момента».
Он еще долго опирался о стойку, пока клерк не привел его в чувство: «Sir?»
Олег дернулся, как спросонья, и, напоминая пышущего вдохновением, до изнанки растревоженного юношу, двинулся на выход. Минутой ранее изящный облик Светланы скрылся за дверью пограничного контроля. Она не оборачивалась.