Страница 3 из 4
– Нет. Я серьезно.
– Все-таки решился…
– Да.
– А не боишься? За изготовление фальшивок, знаешь, что может быть?
– Знаю. Но есть и другая статистика. В России ежегодно около восьми процентов денежных купюр оказываются фальшивыми, понимаешь? Восемь процентов от всей денежной массы, это сколько миллионов?
– Уговорил, еду…
За окном начали методично забивать сваи. Бум-бум-бум, бум-бум-бум – послышалось в квартире, в такт стали подрагивать стены. Игорь закрыл форточку, однако, звук не уменьшился. Задрожала в коридоре репродукция Боттичелли, с потолка посыпалась штукатурка, он направился за пылесосом, чтобы убрать, но в этот момент позвонил Димон.
– Привет! Влезай в папины тапки, у нас землетрясение.
– Знаю, видел! Последний зеленый участок в районе убрали. С корнями, можно сказать, вырвали наше детство, а тот клён помнишь, мы дупле прятали сигареты…
– И не только.
– Масквабад, одним словом. Как же меня это достало!
Димон хозяйски зашел в комнату друга и застыл на пороге. Как в цветном кино, вся девятиметровая каморка оказалась устланной тысячными купюрами.
– Красота какая! – торжественно выдохнул он. – Стоп, этот момент надо запечатлеть.
Он достал из кармана смартфон.
– Ты что, дебил? – Игорь вырвал у друга аппарат и сказал:
– Никто ничего не должен знать. Никогда! Понял?
– Заметано.
После этих слов Димон подошел к географической карте России, которая висела прямо над письменным столом и начал высматривать нефтеносный Ханты-Мансийский округ. В воображении он уже, безусловно, заработал несколько миллионов, причем самым законным способом и мог без особых усилий покорять туманный Альбион. В последнее время как-то помимо своей воли он стал просматривать светские хроники и заострял внимание на именитых англичанах. А в том, что в его жизни будет Англия, Димон не сомневался. Для этого надо, непременно надо стать состоятельным.
На прощанье Игорь угостил друга чаем и как бы про себя сказал:
– Ты там обустройся, я, быть может, тоже махну к тебе, достала меня эта «нерезиновая».
– А тебе что – резюмировал друг – у тебя все тип-топ, как в песне поется, мама, папа, я – дружная семья.
– Никакая не дружная. Я здесь чужой.
– Вот те и раз! А кто родной? Кто здесь родной, если не ты? Повторил он.
– Понимаешь, Димон, в нашей семье так сложилось, а может, изначально задумано, не знаю, вполне может быть, но здесь все чужие.
После этих слов, снова разнеслось эхом бум-бум-бум, задрожали стены и Димон засобирался уходить.
– Ты знаешь, о чем я подумал? – повернулся он у дверей – вот там, в ветках клена, над тем местом, где был наш тайник, имелось гнездо серых птичек, мы тогда решили, что это соловьи.
– Да, конечно, помню, как такое забыть?
– Вот придет время, вернутся соловьи или кто они там из дальних странствий, прилетят, а тут тю-тю, фьюить, нету гнезда. Нету жилья и вместо того, чтобы думать о продолжении рода, о любви и новой жизни, они станут искать место под гнездо и вить новое, с нуля начинать… если после перелета сил хватит, конечно.
– Уважаемый Олег Владимирович! Я много думала над тем, чтобы разобраться с вашим нынешним состоянием.
– Мда…
– Давайте сразу договоримся, вы на меня смотрите как на специалиста, который знает, как вам помочь, а не как на женщину, с которой может быть секс…
– Ну, зачем вы так – засмущался руководитель энергетической компании…
– Так – слушаем меня – не перебивая – безапелляционно заявила Лариса – вам нужно создать мотивацию на труд, который не вызывает у вас желания… для начала давайте поговорим о ваших детских талантах. Итак, Олег Владимирович, что вам нравилось делать в детстве? Вспомните, но прошу вас, подумайте, ответы вроде заплывать на спор, прогуливать уроки, бегать, наперегонки не принимаются, подобное в той или иной мере свойственно всем детям. Вы должны вспомнить именно талант, т. е. способности к чему-нибудь или их задатки. Например, игру на музыкальном инструменте или в футбол, а может, вы умеете рисовать или петь?
– Нет, не было у меня талантов, точно. И драться не любил, середняк такой. После школы поступил в МЭИ, там, у матери в приёмной комиссии знакомая работала, тяжело учился, дважды исключали, в армию ходил. Ну а на старших курсах по политической линии продвинулся, пригласили работать в штаб избирательной комиссии…
– То есть, я правильно понимаю, энергетика вам тоже не нравится?
– Нет, то есть да, скорее да, чем нет.
– Вы точно сказать не можете.
– Да кто его знает!
– Ну, хорошо, а вот на домашнем уровне, как у вас с электричеством обстоят дела? Я не к тому, чтобы, например, лампочку вкрутить, а более сложные функции выполнить, например, разобраться со счетчиком, сможете?
– Глупости, зачем я туда полезу, это работа участкового электрика.
– Понятно. Итак, перед нами диссертация, которую нужно «разобрать по косточкам», чтобы достойно выступить перед оппонентами. Так?
– Да.
– Наверняка, её прогнали через диссернет?
– Всё чисто. Иначе бы я не заплатил.
– Вы, вернее ваша работа, предполагает научное открытие…
Энергетик махнул рукой:
– Что там открытие! Это революция в энергетике, которая, по сути, упрощает работу всей структуры, начиная от ЛЭП, заканчивая аудитом!
– Прекрасно!
– Я о том же!
– Иными словами, работа производит сенсацию.
– О том и речь.
– Осталось только её защитить, выступить достойно, представить широкой общественности.
– По сути, пустяки.
– Но ведь этой работе, насколько я понимаю, предшествовали научные статьи, которые вы публиковали в официальных источниках.
– Как сказать, публиковал я, но автор, вернее, авторы, другие люди.
– А в этих статьях, какой процент ваших непосредственно трудов?
– Нету моих трудов там. Говорю же, я по политической линии работал.
– Уважаемый Олег Владимирович, ответьте мне честно: вас смущают вопросы морали?
– Знаете, Лариса, не умею правильно сказать. Вот я, допустим, защищу диссертацию, присвоят мне звание кандидат наук, надо, давно уже пора, жена трет постоянно, а потом вдруг окажется, ну так получится, все узнают, что это не я писал и не моя эта работа. У меня сосед по даче Васька Жук, мы с ним с детства вроде дружим, он ведь первым не поверит. Ну, не похож я на ученого.
– Как вы определили?
– Я не могу по-простому объяснять сложные вещи, я вообще ничего не могу.
– Вы испытывает страх или…нет, скажем так, непонятное беспокойство?
– Да. Одним словом, да.
– Тогда проще, нам надо поработать над созданием психологического барьера, одним словом говоря, стены, которая бы вас защищала от тех случаев, когда вам создают некомфортные условия. Но это, я так думаю, будет следующим этапом, сейчас задача состоит в том, чтобы заставить себя понять суть диссертации.
– Да, Лариса, вы правы.
– А почему бы вам не попросить человека, написавшего её, объяснить суть в двух словах?
– Не могу. Нет… не смогу. Стыдно. Он так смотрит, у него дочь инвалид. Он ведь не от хорошей жизни…
– Понятно. Тогда попросите кого-нибудь другого, кто хорошо разбирается в теме.
– Гениально! Лариса! Вы умница, как же я раньше до этого не догадался. Конечно, поручу главному инженеру, он дока во всей технике, а как объясняет, заслушаешься, даже мне становится понятно. Так, Лариса, сколько я вам должен? Только не скромничайте…
– Подождите, Олег Владимирович, не торопитесь, мы с вами должны поработать над социальными установками, без них никуда.
– В следующий раз, я бегу звонить Евгеньевичу!
Клиент достал толстый бумажник, отсчитал семь стодолларовых купюр и положил их перед Ларисой. На прощанье, он еще раз окинул её взглядом, но осекся, про секс она сразу сказала – нет. Ах, что за женщина! А почему бы нет? А вдруг?
Виктор как бы, между прочим, поинтересовался у начальника смены, откуда поступил заказ. На его памяти государственные награды да еще в массовом порядке, не присуждались. Он регулярно следит за прессой.