Над судьбой

Закат приобрел странный редкостный цвет, так похожий на цвет красной глины, из которой краснокожие делают Священные Трубки. Закат еще долго маячил в пасмурном небе, а потом пошел дождь, мелкий, моросящий, холодный.

Натти не искал ночного убежища, он спешил. Травы и деревья никли под дождем, зверя попрятались в свои логовища. Из глубины чащи и дрожащих кустарников поднимались стоны тех, кто был слишком голоден, чтобы переждать непогоду. Следопыт не боялся зверей, он убегал от людей; он гнал и гнал свой плот вниз, не страшась ни порогов, ни водоворотов. Влажный аромат растений заглушал все запахи, шум дождя рассеивал слух. Это поможет ему, он сумеет оторваться от своих возможных преследователей.

Солнце взошло. Еще ночью ветер разогнал тучи и над землей висел недвижимый, благоухающий, теплый воздух. Утренняя заря расплескала свою пену, поглощая небо.

Следопыт намеревался пристать к берегу, чтобы пожарить мяса, но в этот миг округу огласили переполненные смертельным ужасом человеческие крики. Услышав родную энглишескую речь, он не задумываясь ринулся вперед. Крики почти заглушал хриплый рев медведя. На небольшой лужайке, прижавшись спиной к стволу огромного клена, трое ободранных, смертельно испуганных людей из последних сил защищались палками от когтей разъяренного зверя. Рядом лежало, странно изогнувшись, еще одно человеческое тело.

Времени на размышления не оставалось. Еще шаг и медведь разорвет свои жертвы. В руках Натти был лишь шест. Что же делать? Быстро приладить к шесту нож? Метнуть в спину топор? Но разве этим одолеть косматое чудовище?

На берегу он мгновенно окинул взглядом округу. Нападение зверя было столь неожиданным, что люди не смогли использовать даже то нехитрое оружие, которое имелось у них. В тридцати шагах от зверя лежал лук со стрелами и следопыт в несколько прыжков преодолел разделяющее их растояние. Не целясь он выпустил стрелу в спину хищника. Этот выстрел не очень озадачил разъяренного, одурманенного запахом крови медведя.

Он повернулся лишь для того, чтобы разглядеть нового врага. Вторая стрела вошла прямо в глаз. Заревев от боли, зверь попытался вырвать стрелу, и опустился на передние лапы. Затем он неожиданно ринулся в сторону и одним ударом вспорол живот прислонившемуся к дереву человеку.

Изловчившись, следопыт поровнялся со зверем и выпустил стрелу прямо в пасть. Один из прижатых к дереву людей в этот момент сумел отпрыгнуть и вонзить раненому хищнику в пасть свою палку. Зверобой выпустил еще несколько стрел в глаза и уши.

Медведь упал, завалился на бок. Затем вскочил и стал метаться, обагряя поляну. Из пасти хлестала кровь. Судорожно дергаясь, не имея сил подняться он еще долго страшно ревел. Когда рев постепенно перешел в хрипы и тихие постанывания, зверобой осторожно подкрался сзади и ударом топора проломил череп. Медведь смолк навсегда.

Из двух, выживших в схватке со страшным лесным зверем, рядового Литлхорна и правительственного агента Гудмэна, внимание следопыта привлек, конечно же, последний. Человек, столько лет пробывший в плену у краснокожих, и сумевший бежать.

Еще не пришло время поговорить обо всем этом, промедление могло стоить жизни. И трое оставшихся в живых вновь вступили в единоборство со всем окружающим миром.

Западный берег небольшой речушки, несущей воды в Извилистую реку, был весьма обрывист - локтей пять-шесть. Он тут же переходил в отмель. Крупный речной песок быстро прогрелся и, после холодного ночного дождя, вряд ли нашлось бы более подходящее место погреться на солнышке. Ничто не мешало гремучей змее блаженствовать, если бы не ком, выкатившийся из-под ног путников.

Едва преодолев спуск, они натолкнулись на ядовитого гада, приготовившегося к прыжку. От неожиданности и страха люди замерли. Отступать было некуда сзади отвесная стена берега.

Верхняя часть тела звеи ритмично раскачивалась вперед-назад, а ее гипнотизирующие глазки со злобой смотрели на людей, неожиданно вторгшихся на ее территорию. Она была предельно раздражена.

- Замрите и не шевелитесь, - сквозь сжатые зубы процедил Натти.

Он стоял на месте в огромном напряжении, немного наклонившись вперед и согнув ноги в коленях, медленно, почти неуловимым движением вытаскивая нож. Он весь покрылся холодным потом.

Рядовой Литлхорн был к змее ближе всех. Он пристально, словно завороженный, всматривался в раскачивающегося гада; треугольная голова, полураскрытая пасть, раздвоенный язык. Перед глазами пошли черные и красные пятна, ноги дрожали и подкашивались. Солдат не выдержал немыслимого напряжения и качнулся назад. Гремучая змея прыгнула.

Следопыт молниеносно выбросил вперед левую руку и схватил змею немного ниже головы. Сверкнул нож и уродливая голова отлетела в сторону. Он опоздал совсем немного. Ядовитый клык все же успел вонзиться в руку солдата.

Старый охотник прекрасно понимал, что это значит. Если срочно не помешать распространению яда в крови, тело сперва распухнет, солдат потеряет сознание, а затем умрет. Почерневший труп не тронут даже стервятники.

Он снял с себя пояс и туго затянул руку солдата выше локтя. На ладони была маленькая припухшая ранка. В это место, в деревянеющее тело следопыт вонзил кончик ножа и двумя надрезами удалил мясо вокруг укуса. Брызнула кровь. Натти приник к надрезу губами и стал отсасывать и сплевывать отравленную кровь. Он понимал: единственная маленькая ранка во рту, и у них с Литлхорном одна судьба.

Уровь остановилась. Солдат бессмысленно смотрел на окружающих холодеющими глазами, затем медленно погрузился в тревожный сон. Весь мокрый от пота, он бормотал что-то в бреду. Он блестел, как будто только что вышел из воды.

Жизнь постепенно покидала тело. Сначала рука почернела по локоть, затем опухоль захватила плечо, дошла до лица, искаженного гримасой боли. С трудом едва приоткрыв рот, солдат тихо, но четко прошептал.

- Пить!

Натти бросился к реке, зачерпнул в свою кожаную шапку воды, поднес к губам живительную влагу. Солдат не двигался. Вода была ему уже не нужна.

На горизонте, поражая воображение необузданной первобытной мощью нес свои воды к океану Отец Рек. Напоенная весенными дождями, вобрав в себя тысячи рек, речушек и ручейков, могучая артерия непреодолимым валом стояла на границе двух миров - красного и белого.

Уинстон Гудмэн с огромным трудом сдерживал разрывающие его эмоции. Впереди, до Нового Ормеала еще очень длинный путь. Он с ужасом осознавал, что, скорее всего, из многочисленной армии вторжения назад вернется всего лишь один-единственный человек, безграмотный волонтер. Но не это пугало его. За долгие годы плена он узнал как может эта неудержимая красная опухоль разрастаться, поглощая, в качестве пищи, белый цвет. Во всем мире он один знал, как бороться с этим. В случае его гибели лишь этот одичавший охотник сможет донести людям правду о развернувшихся здесь страшных событиях. Властно смотря в лицо волонтера, он строгим голосом произнес.

- Дуанто, за последние дни вы похоронили уже четырех. Я могу не дожить. Вы должны внимательно выслушать меня и донести лично генерал-губернатору. Об этом должны знать все. Прежде всего король!

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Черная молния, последний воин из рода Большой Медведицы народа дэлабар Союза Семи Костров упрямо греб веслом из кленовой ветви. Он изготовил его при помощи ножа. Лодкой послужило сломанное ветром дерево, валявшееся рядом с берегом. Противоположная сторона реки становилась все ближе. Все четче выделялись стены форта, запирающего вход в Извилистую реку, грозные пушки.

Его заметили. Навстречу отчалил ялик. После разгрома карательной экспедиции генерала Вэнса и начала войны между метрополией и колониями все больше краснокожих из покоренных племен где группами, а где по одиночке уходили на запад, стремясь к свободе. Они быстро вливались в Объединенный Народ, пополняя его силы. Появление одинокого путника вовсе не удивило пограничников. Его уже ждали.

Давно дэлабар так вкусно и сытно не ел. Кроме привычной и хорошо знакомой ему жареной оленины в стандартный набор для прибывающих с восточного берега Отца Рек входили бульон с овощами и брынза - пища совершенно не знакомая воину, а также яблоки, которые ему изредка приходилось лакомиться в лесах.