Над судьбой

Размышления Уинстона были грубо прерваны. Едва рассвет стал пробиваться сквозь маленькое окошко тюремной камеры, лязгнула дверь и огромный детина начал выкрикивать имена арестованных.

Всех участников заговора вывели на центральную площадь городка, уже до краев заполненную толпами народа. Явно, вожди готовились устроить грандиозное представление с далеко идущими целями.

На расстоянии семи шагов один напротив другого парами с интервалом также в семь шагов были вкопаны ритуальные столбы. Арестованных подводили к столбам, ставили на колени и туго привязывали.

Уинстон встретился глазами с сержантом Сипортом. Он выглядел как затравленный зверек. Маленькие глазки трусливо бегали по сторонам. На бледном безжизненном лице как предвестники близкой смерти выступали кроваво-красные пятна. Он был готов забиться в истерике, но один из воинов широким кожаным ремнем зафиксировал голову. Сержант плакал навзрыд и горячие слезы отчаяния текли по не бритым щекам.

- Как нелегко жить достойно, - друг подумал Уинстон, - но еще труднее достойно умереть. Он уже не сомневался, что огромная толпа собралась не для того, чтобы новь попугать их. На этот раз краснокожие доведут дело до конца. Нестерпимо зачесалось темечко.

- О, Боже, ну скорее бы, - эта мысль все настойчивее вытесняла из головы остальные. Однако, организаторы представления не спешили.

Гудмэну вдруг стало по-человечески жаль Сипорта. Ведь тот уже присмотрел себе не столь уж не молодую дородную вдовушку, которая тоже явно не была против. Уинстон не раз замечал каким равнодушным и отсутствующим был взгляд сержанта при посещении храма и каким живым интересом проникался тот, вслушиваясь в слова жрецов чужого бога. Сипорт стал случайным человеком среди участников побега но не он был предателем.

Среди обреченных на смертную казнь отсутствовал лейтенант Олдокс. Разве мог хоть кто-то подумать на него. Но был ли он предателем? Нет, это вражеский разведчик! Краснокожие переиграли их во всем.

На востоке, за горизонтом вдруг неожиданно показался край солнечного диска. Небо было совсем безоблачным и поднимающееся в небесной лазури неимоверно огромное багровое Солнце привело толпу в неистовство. Люди падали на колени простирая руки к небу, устремляя к Солнцу глаза. Это был Знак. Великий Дух одобряет их.

Верховный жрец всего объединенного народа Познавший Древо медленно обошел строй обреченных, особенно долго задержав взгляд на Гудмэне. Затем он подошел к группе главных вождей, расположившихся в специальной ложе. Они довольно-таки долго совещались. Утренняя прохлада быстро сменилась жарой. Небо было неестественно глубым и казалось будто бы нарисованным. Уинстон также предался общему отчаянию. Он жаждал смерти. Он хотел умереть быстро, тихо. Пусть это будет пуля. Неважно в лоб или в затылок. На худой конец удар топора. Резкий, отрывистый. Он умрет сразу и не будет ощущать непереносимой боли. Только не пытки! Ни один белый человек не сможет перенести их. Корчиться в муках часами, потерять человеческий облик? Нет! Они не смеют сделать этого. Негодяи, ведь он военнопленный.

Забили барабаны и вся площадь огласилась словами боевой песни. Краснокожие распаляли себя, готовясь к экзекуции.

Гудмэн с отчаянием понимал, что пытки не избежать. Тело трясло мелкой дрожью. Его то прошибал пот, то брал озноб. Уинстон усилием воли пытался заставить тело не дрожать. Но оно предательски не слушалось.

Затем выступил Расщепленный Дуб. Гудмэн прекрасно понимал, что уже давно не вождь-старик делал погоду среди шауни-алдонтинов. Везде чувствовалась твердая рука Зоркого Сокола. Но для придания всему мероприятию законности и солидности было решено соблюсти все тонкости ритуалов.

Речь вождя сводилась в основном к тому что само существование объединенного народа зависит от того, смогут ли краснокожие ответить на вызов энглишей. В этой войне нет правил. Ты должен убить, чтобы не быть убитым. Если ты простишь врага, он тебя не пожалеет. Эту войну начали не краснокожие. Но ничто не в силах остановить их. И враг должен знать это.

Слова старика были всречены долго не прекращающимся гулом одобрения. Затем говорили вожди рангом пониже. Все выступления сводились к одному - смерть врагам.

Солнце поднялось выше и его палящие лучи били Уинстону прямо в глаза. Нестерпимо хотелось пить. Губы пересохли, он с трудом шевелил ими, пытаясь проглотить спасительную слюну но не смог сделать даже этого. Пот затекал в глаза, огромные жирные мухи ползали по лицу. Но он уже не ощущал укусов. Туго привязанное к столбу тело затекло, он чувствовал, что скоро потеряет сознание. Быстрее бы.

Краснокожие тщательно готовили представление. Убить человека - не проблема. Намного сложнее доказать народу, что другого выхода нет. А ведь в состав этого народа неотъемлемой частью входили несколько сотен человек с белой кожей. Прежде всего их надо было убедить, что вина обреченных на казнь безмерна.

Последним выступил Биг Айренхэнд. Вождь пяти сотен воинов, один из важнейших лидеров объединенного народа. Он говорил что слабость не прощает никто. Силу понимают везде и с нею считаются. Он напомнил о ночной резне, учиненной энглишами пять лет назад и потребовал, чтобы в казни участвовали только белые люди. Этим они еще раз докажут свою преданность новой родине.

Сквозь пелену на глазах Уинстон видел как эринец выхватил топор и подняв его над головой, пустился в необузданную пляску. Из рядов тут же выскочило несколько десятков белокожих воинов и следуя один за другим они стали кружиться вокруг столбов с обреченными.

Уинстон был поражен. Как удалось туземцам за какие-нибудь пять лет полностью изменить этих людей. Конечно, от безысходности они живут среди краснокожих. Но кто заставляет их убивать людей своей расы!

Пляска закончилась. Наступала развязка. Возле каждого приговоренного к смерти встал воин.

Эринец подошел к крайнему столбу, где был привязан сержант Сипорт, куском ткани завязал ему глаза. Забили барабаны. Грохот заглушал все. Биг медленно поднял над головой топор и издав леденящий кровь, душераздирающий боевой клич шауни-алдонинов с ужасающей силой нанес удар по голове. Жизнь мгновенно покинула тело. Предсмертный крик утонул в барабанном бое. Туго привязанный к столбу, труп тут же обмяк.

Схватив врага за волосы, воин мгновенно достал нож для снятия скальпов, резким круговым движением надрезал кожу на голове и мгновенно дернул рукой. Высоко подняв дымящийся кровавый скальп, он долго держал его на вытянутой вверх руке. Толпа бесновалась, ликованию и восторгу не было пределах.

Уинстон Гудмэн почувствовал как горячая, липкая струя стекла между ног. Неужели это случилось с ним! Предательское тело. Он презирал себя. Инстинктивно Уинстон дернулся. Он хотел бежать от этого позора. Бежать, чтобы спрятать свой стыд. Но ремни не давали даже шелохнуться.

Быстро добили и остальных приговоренных к смерти. Остался один Уинстон. К нему подошел жрец и перерезал путы. Двое воинов взяли его под руки и тут же увели с площади.

Зачем они оставили его в живых? Он не знал. Единственной целью для Гудмэна стал побег. Он должен предупредить лично короля. Если в ближайшие несколько лет не уничтожить основы того, что задумали краснокожие, то потом это сделать будет невозможно.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Генерал Вэнс сидел на походном стуле посредине пепелища, подперев подбородок тыльной стороной кисти правой руки, устремив взгляд на запад вдоль водной глади. Подходили транспортные суда, шла выгрузка армии.

Форт Стронг Джампинг исчез с лица земли, как по мановению волшебной палочки. На его месте лежали лишь размытые дождем кучи пепла, во многих местах густо поросшие травой.

Не так часто Вэнса одолевало меланхоличное настроение. В такое время он всегда предпочитал остаться один, чтобы никто не мог помешать собраться с мыслями.

В самом центре пепелища стоял ярко разукрашенный Столб Войны с вонзенным в него по основание рукоятки топором. К топору на шнурке была привязана богато украшенная шкатулка, искусно вырезанная из комля дуба. В ней находился небольшой свиток из хорошей белой бумаги. Ровным красивым почерком дорогими чернилами была написана всего лишь одна фраза.