Страница 14 из 22
Стремление показать, как секс влияет на жизнь женщин, стало делом всей жизни для Донны Феррато. Сравнение с Анаис Нин ей самой тоже кажется удачным, потому что центральной для творчества их обеих является тема секса. Она осознает риск негативной реакции на ее работу:
Всегда есть риск оттолкнуть некоторых людей, изучая человеческое поведение в таких крайних его проявлениях, но я рассчитываю на то, что по крайней мере женщинами я не буду отвергнута. Больше всего меня интересуют как раз женские сексуальные реакции. Я считаю, что раньше сексуальная природа женщин понималась неправильно или попросту игнорировалась, поскольку не вписывалась в предсказуемые маету рбационные сценарии мужчин – между Хелъмутом Ньютоном и Бобом Гуччионе.
Так я пытаюсь больше узнать о женщинах. Я хочу найти корни их фантазий, понять, как их сексуальное удовлетворение связано с воображением и осознанием собственного тела. Я не могу анализировать или интерпретировать реальность, не познакомившись с людьми достаточно близко. Иногда для этого требуется пожить с ними.
Никогда в жизни я не встречал никого столь же открытого, честного, дерзкого, столь же увлеченного человеческой сексуальностью, как Донна Феррато. В этой увлеченности, в этом любопытстве нет никакой похоти. «Это естественное любопытство, – говорит она. – Я пробовала подавить его – думала, умру. Я всегда следую за тем, что меня интересует. Сама я ни в чем не участвую, я лишь наблюдаю, хоть и очень люблю всех этих людей. Продолжать снимать их меня заставляет изумление их страстью».
Феррато принимает и воспринимает, а вовсе не судит поведение тех, кого она снимет. Она исследовала мир нью-йоркских проституток, торгующих своими телами на грязных, темных улицах вокруг Хантс-Пойнт. Фотографии из этого проекта, снимки двух сотен обнаженных пар во время свинг-вечеринок в Лас-Вегасе, как и съемки массовых оргий, невозможно опубликовать в семейных журналах. Феррато огорчает жестокость. Ей бывает трудно осмыслить то, что она видит. Она хотела бы снимать сексуальность без сентиментальности. «Меня не очень-то интересуют люди, которые изредка встречаются и зажигают. Куда интереснее те, у кого есть какая-то совместная история. Я стараюсь сфотографировать эти мгновения красоты – может быть, грубоватой и неряшливой. Но это такие мгновения, про которые хочется воскликнуть: «Хотела бы я оказаться на их месте!» Я хочу использовать фотографию для интерпретации психологии секса, а не его физиологии».
Проект, посвященный домашнему насилию, вылившийся в издание книги «Living with the Enemy» («Жизнь с врагом»), родился случайно. «У меня вообще-то не было намерения снимать домашнее насилие, – говорит Феррато. – Десять лет назад, делая репортаж о, казалось бы, благополучной семье, я стала свидетелем того, чего не должна была видеть».
Она увидела и сняла, как отец пятерых детей избивает свою жену. Донну Феррато настолько захватила тема домашнего насилия, что на десять последующих лет она полностью в нее погрузилась. Феррато показала нам ту грань социальной жизни, которая прежде игнорировалась фотографами, и сумела привлечь к теме домашнего насилия внимание общества. Она основала «Domestic Abuse Awareness Project» («Проект осведомленности о домашнем насилии») для борьбы с насилием в семьях и сбора средств на приюты для женщин, подвергшихся насилию.
Определение порнографии, которое предлагает Донна Феррато, отличается от того, которое можно найти в обычном словаре. Порнографией она считает изображения фанатиков, движимых ненавистью, или беспомощных детей, изуродованных голодом или войной. Если следовать определению Феррато, сексуальная раскрепощенность – это естественное проявление жизни, а ее фотографии домашнего насилия – порнография.
Фотожурналистика для Донны Феррато – это способ разобраться в женских переживаниях. Она допускает, что все сделанное ею до сих пор – лишь начало, что она все еще скользит по поверхности. Время покажет, насколько успешен этот проект.
Востребованность фотографического эссе
Фотографическое эссе – это важная высота для фотожурналистов. Газетные фотографы уходят с высокооплачиваемой работы в поисках высшей правды, которую можно выразить при помощи фотоэссе. Все фотографы, которых я знаю, надеются создать великое фотоэссе. Огромное удовлетворение можно получить, придумав глубокую и широкую тему, обладающую хорошим потенциалом для визуализации, найдя людей или место, где эту тему можно хорошо реализовать в виде фотографий, сделав снимки и составив из них единое целое, драматичную историю из фотографий и текста. Реализация такого проекта сравнима с сексуальным переживанием, но приумноженным в разы. Писатели пишут, а фотографы снимают, потому что они чувствуют, что высказывание должно состояться, что время пришло.
Фотоэссе и «LIFE» стали синонимами неслучайно. «LIFE» и «Look» породили эту журналистскую форму, вдохнули в нее жизнь, позволили расцвести, дав возможность фотографам снимать эссе и предоставив для них печатные площади. После закрытия журналов «LIFE» и «Look» в начале 1970‑х годов этот жанр в Америке практически сошел на нет, фотоэссе продолжали печатать только наиболее прогрессивные газеты. Вместе с тем международный рынок фотоэссе в Англии, Франции, Гемрании и Испании не переставал расти.
Нехватка печатных площадей не повлияла на инициативность фотографов и их желание создавать важные фотоистории. Большая часть таких работ в конечном счете находит свое место в фотографических книгах. В 1980 году у фотожурналистов появился сильный стимул продолжать снимать фотоистории, поскольку тогда был создан Мемориальный фонд Уильяма Юджина Смита, выделяющий гранты на работы в области гуманистической фотографии и вдохновляющий фотожурналистов работать в духе Смита. Гранты, выделяемые фондом Алисы Паттерсон и фондом Мэри Харрис Джонс, тоже поддерживают крупные фотопроекты. Но даже и без грантов фотографы настолько увлечены созданием действительно глубоких историй, что эту страсть невозможно убить.
Будучи одним из тех, кто основал фонд имени Смита, я отлично знаю, какое влияние оказывает возможность получения финансовой поддержки на фотожурналистское сообщество. За первые тринадцать лет к нам поступило около полутора тысяч заявок и мы выделили гранты в размере от 10 000 до 20 000 долларов на 14 крупных проектов.
Когда интерес к фотожурналистике ослаб и журналы сократили финансирование документальных проектов, фонд Смита помог сохранению духа гуманистической фотографии. Благодаря грантам удалось сделать множество журнальных публикаций по всему миру, издать книги по результатам практически всех проектов, сосредоточить внимание на важных темах. Ежегодно просматривая сотни заявок на гранты, я могу сказать: жанр фотоэссе востребован, его необходимо поддерживать.
Интересно наблюдать за тем, насколько разнообразны темы, изучаемые фотографами.
Джейн Эвелин Этвуд, американский экспатриант, живет во Франции, работает на почте. Не будучи профессиональным фотографом, она сумела проникнуть в мир незрячих детей.
Юджин Ричарде сделал фотоисследование, посвященное неотложной медпомощи, тому, как сложные медицинские технологии противостоят жестокости общества. Себастьян Сальгадо документировал жизнь в деревнях Латинской Америки. Милтон Роговин, пенсионер, всю жизнь проработавший оптометристом, в 74 года сделал фотоисторию о мире шахтеров – от Аппалачей до Турции. Жиль Перес в течение двенадцати лет снимал периоды мира и насилия в Северной Ирландии. Летиция Батталья исследовала влияние сицилийской мафии на общество. Джон Винк снял историю о проблемах с водой в африканском Сахеле. Грасьела Итурбиде изучала жизнь женщин в условиях мексиканского матриархата. Темой испанского фотографа Кристины Гарсиа Родеро стали религиозные традиции жителей ее родной страны. Бельгиец Карл де Кейзер в течение года колесил по США в автокемпере, изучая дух и структуру многочисленных религиозных групп, опубликовав по результатам своего исследования книгу «God, Inc.» («Корпорация Бог»). Дарио Митидиери, итальянский фоторепортер, снял жизнь беспризорников индийского Мумбаи – в этом городе их около ста тысяч. Первый крупный грант на цветную фотосъемку получил британец Пол Грэхем, его проект был посвящен проблемам Западной Европы, ставшей в 1992 году «Новой Европой».