Страница 5 из 9
– Как тебе не жарко? – спросила Красная Шапочка, усаживаясь на раскаленное кожаное сиденье волчьей версии «Харли Девидсона» и столь же привычно подскакивая, поскольку я не зря упомянул, что сиденье было буквально раскаленным, как глубины вулкана с красивым, певучим именем Эйяфлатлайокудль, согревающим Исландию и время от времени выступающего главным модератором европейского воздушного транспорта.
Волк пожал плечами:
– Трудно сказать. Но от стакана бабушкиного морса я бы сейчас не отказался.
– Тьфу, прости, забыла. – Красная Шапочка вытащила из сумочки запотевшую фляжку и протянула Волку, который тут же к ней жадно припал. – Эй, только мне оставь!
Волк с явным сожалением оторвался от фляжки и вернул ее хозяйке, завел мотоцикл и протянул Оленьке мотоциклетный шлем.
– А твоя бабушка с нами не поедет? – спросил он, выруливая с забитого машинами вернувшихся с дачи огородников двора.
– Нет, сказала, что сама доберется… она такая загадочная последнее время… – призналась девушка.
Всю дальнейшую дорогу до студии они молчали. Маневрирующий по городским улицам мотоцикл – не самое лучшее место для светских бесед. Лишь на киностудии, остановившись у волчьего «теремка» на колесах, владелец оного сомнительного сооружения уточнил:
– Во всяком случае, шеф в курсе и сказал, что у нас с тобой сегодня озвучка. Без бабушки. – Он фыркнул, помогая Красной Шапочке слезть со своего скакуна и снять шлем. – Вот вздумай я куда-то так отлучиться, без предупреждения – Лев бы меня посолил и съел.
– Ты у нас главный герой как-никак, – засмеялась Красная Шапочка. – Но вообще-то, ты прав, бабушка определенно нашла к режиссеру, то есть к папе, подход.
– Кстати, его самого с утра не будет, – уточнил Волк. – Велел нам репетировать, обещал, что после обеда вернется. Деловая встреча у него, видите ли, будет окучивать продюсера…
– Иди, загоняй своего «Харли Дэвидсона» в стойло, а мне необходимо после поездки заново наводить марафет.
Когда Красная Шапочка закончила приведение своей внешности к стандартам глянцевого журнала без использования фотошопа (что свидетельствует о ее таланте в этой области, равно как и о прекрасных исходных данных, коими она, впрочем, постоянно была недовольна), подкрался полдень. Но наша героиня не сильно спешила, ведь Льва Львовича пока на площадке не наблюдалось, а значит, можно немного спустить постромки, и так не шибко натянутые.
Больше всего Красная Шапочка боялась, что после того как Брюковкин узнал, что он не только талантливый режиссер, но и прекрасный источник генетического материала для производства сногсшибательных особей женского пола, он станет относиться к ней с меньшим пиететом и разжалует из муз и мэрлинмонро в обычную внебрачную дочку. Но Лев Львович оказался благороден, вполне под стать не только имени, но и отчеству, и отношение его к дочери ни на йоту не изменилось. Что еще нужно для счастья молодой девушке? Разве что виллу в субтропиках, «Ламборджини», яхту, шикарное коктейльное платье и возможность делиться секретами с Кристен Стюарт[2]. Впрочем, под влиянием Волка отношение к Кристен у Красной Шапочки начало постепенно меняться, и когда Плотва, со скрытым, по ее мнению, ехидством, сравнивала оную с нашей героиней, та морщила носик, словно ей сказали какую-то хорошо завуалированную колкость, и дело было вовсе не в бесхитростном ехидстве представителя ихтиофауны.
Вернувшись на съемочную площадку в сиянии брендовой косметики, Красная Шапочка неожиданно обнаружила Волка в компании задумчивого Брюковкина в модной тенниске с медведем работы китайского карикатуриста. Увидев девушку, режиссер поманил ее пальцем:
– Привет! Иди-ка сюда…
– Что я уже сделала? – захлопала ресницами Красная Шапочка.
– Ничего не сделала. – Режиссер напрочь проигнорировал неуклюжие попытки девушки оправдаться. – Наоборот, все отлично, детка. Выглядишь достойно. Бери пример, Вовчик.
– Шеф, и не уговаривайте! – возмутился Серов-Залесский. – Я краситься не буду! Несмотря на модные тенденции…
– Вовчик, краситься я тебе не предлагаю, – уточнил Брюковкин. – Я имею в виду, ты нормально одеваться-то, в принципе, умеешь? Как ни встретишь тебя, ты все в одних и тех же джинсах и невнятной футболке, и лапы в масле по локоть.
– Так удобно ж! – возразил Волк. – В смысле, одежда удобная и практичная. И потом, куда мне наряжаться-то?
– А вот об этом, дети мои, я хотел бы с вами поговорить. – Брюковкин приобнял парочку за плечи. – В общем, так, сегодня съемок и озвучания не будет. У меня для вас задание получше.
– Я заинтригован, – проговорил Волк тоном, выдающим скуку уровня «Лорд Байрон плюс».
– Не доводи меня до белого посинения, пожалуйста! – рыкнул режиссер, напоминая о своей второй натуре. – Если я выйду из себя, места на этой студии не хватит никому. Между прочим, я серьезные вещи говорю, а ты тут строишь из себя Евгения Ваганыча с клыками и хвостом…
– Ну зачем вы так, шеф? – с тоской сказал Волк. – Вы же знаете, какая у меня фантазия! Я так вижу. Как мне теперь это развидеть?
– А никак, – пожал плечами режиссер. – Теперь это будет твоим личным сортом ночного кошмара. За то, что перебиваешь старших. Так вот, я про твой внешний вид не зря заговорил. Если ты намеков не понимаешь, спрошу прямо – ты нормально одеваться умеешь или где?
– А нормально – это как? – на янтарном глазу уточнил Волк. – А то, знаете ли, понятие нормы – оно такое субъективное, что…
– Вовчик!!! – почти что вышел из себя режиссер. – Нормально – это значит прилично! И если ты меня сейчас спросишь, что такое прилично, я, я…
– Не буду, шеф, – потупился Волк. – А то вы, не ровен час, удар схлопочете по такой-то жаре. Вы имеете в виду, что мне следовало бы одеться так, чтобы можно было бы появиться в обществе приличных людей?
– Господи, понял, наконец, и полчаса не прошло! – всплеснул руками Брюковкин. – Я ж тебе говорю – бери пример с Красной Шапочки! Она всегда одета элегантно, даже в жару.
– В платье я наряжаться тоже отказываюсь, – заметил Волк и, видя, как глаза режиссера наполняются молниями гнева, быстро добавил: – Понял, понял, не извольте беспокоиться. Я вас когда-нибудь заставлял краснеть?
– От гнева – да, – ответил режиссер. – А так – нет. И смотри, если подведешь…
– Да чтоб мне всю жизнь только в «Ну, погоди!» сниматься! – побожился Волк. – В смысле, ничего не имею против «Ну, погоди!», но мне бы хотелось свой репертуар немного разнообразить.
– Вот и работай, – хмыкнул Лев Львович. – Будешь хорошо вести – сниму тебя в серьезном, но кассовом фильме.
Волк плотоядно облизнулся:
– Шеф, я уже говорил, что люблю вас как родного отца? – И про себя подумал: «И, как будущего свекра, если выдержу характер Красной Шапочки».
Режиссер беспомощно взглянул на Красную Шапочку, потом вдруг оживился:
– Вот что, дети мои, сегодня вечером – важный выход. Будем пиарить сериал. Так что форма одежды – вечерняя. Бриллианты и драгоценные камни – приветствуются. – Заметив испуганные взгляды актеров, он мрачно добавил: – Шучу. Ладно, без бриллиантов обойдемся. Но поезжайте в «Плюмаж» на Кутузовский, – велел он, доставая бумажник эпохальных размеров, больше напоминающий миниатюрный карманный аккордеон. – Я дам вам скидочную карту и кредитку; пусть Красная Шапочка подберет там себе платье… какое-нибудь. Если что-то останется – пусть купит туфли и все, что понадобится, я не знаю там… В общем, сама разберешься, – обратился он к девушке, протягивая ей кредитки. – Только сильно не разгоняйтесь, там на карточке денег не так чтобы очень…
Красная Шапочка только ресницами захлопала, ведь «Плюмаж» – это… это же «Плюмаж»!!! Это маленький кусочек Парижа, украденный из Франции специально, дабы одевать российский бомонд.
От представленных возможностей голова Красной Шапочки пошла кругом… Однако ее смутил насмешливый взгляд Серова-Залесского. Внутренняя Богиня трепетала крылышками, не решаясь выбрать – сделать приятное Волку и остаться скромницей или с размахом потратить денежки новоявленного отца. Но кредитная карточка золотистого оттенка, а также понимание того, что Лев Львович, двадцать лет не подозревавший о существовании дочери и, соответственно, не плативший алименты, резко повели вниз чашу весов с надписью «купить».
2
Кристен Стюарт – американская киноактриса, самыми известными фильмами которой являются трилогия «Сумерки» и фильм «Белоснежка и охотник».