Страница 2 из 26
На грохот упавшего тела выбежала женщина. Прядки выбились из толстой русой косы, перекинутой через плечо, прилипли ко взмокшему от страха лбу. Женщина истошно закричала, прижав руки к груди. Ее глаза не отрывались от бездыханного тела мужа. Главный ухмыльнулся, снова вскидывая ружье, но тут из-за спины женщины на него прыгнула пума. Гибкая хищница ловко ударила лапой, сбив охотника с ног. Ее оскал заставил остальных побледнеть. Подмяв под себя хромоногого, пума приготовилась вцепиться ему в горло. Один из охотников бросился на помощь. Сверкнуло лезвие ножа. Животное мяукнуло от боли.
– Идиоты! – глухо выругался поверженный главарь, удерживая пуму за шею, чтобы не позволить острым зубам распороть тело. – Вы задницами, что ли, слушали?!
На порог ступил его молодой спутник. Он заколебался, увидев перед собой женщину. Но та сама решила свою судьбу. Отступив за угол, она через секунду появилась, выставив перед собой тазик, исходивший паром. Кипяток. Ее пума ощерилась, готовая оставить лежавшего под ней человека и броситься на новую добычу.
Молодой охотник сглотнул.
– Давай! – прохрипел главный. Его руки начинали трястись от перенапряжения.
Выстрел.
Пума исчезла вместе с протяжным выдохом женщины. Со звоном металлический тазик отскочил от пола, расплескивая воду. Главный зашипел и отдернул ногу. Молодой с удивлением опустил ружье и оглянулся. Один из наемников позади него качнул головой и сдул дымок из ствола своего оружия.
– Молодец. Получишь десять процентов сверху, – пробормотал главный, цепляясь за поданную руку, чтобы с кряхтеньем подняться на ноги. – За то, что чистишь уши по утрам.
Услышав выстрелы внизу, дети переполошились. Илзе заплакала, Ивар поджал губы, Янис судорожно обхватил шею своего волка. Все трое уставились на дверь, из-за которой долетали крики и топот. Полоска света, пробивавшаяся в темную комнату над самым полом, словно загипнотизировала их.
И тут скрипнула нижняя ступенька лестницы.
Янис сразу все понял. Он знал шаги отца, знал легкую поступь матери. Это был кто-то чужой. Волк ощетинился и тихонько зарычал, обозначая страх хозяина. В ушах Яниса звучало последнее напутствие отца: «Ты – старший. Ты должен заботиться о младших».
Заскрипела самая верхняя ступенька. Кто бы это ни был, он пробрался на второй этаж и принялся распахивать все двери подряд.
Быстро оглядевшись, мальчик запихнул брата и сестру под их кровати и приказал сидеть как мышкам. Это казалось трудной задачей, потому что Илзе хныкала и не желала успокаиваться. Сам Янис остался стоять, широко расставив ноги и нервно сжимая и разжимая кулаки. Волк подобрался, готовый к прыжку.
Хлопнула соседняя дверь. Шаги. Ручка начала поворачиваться…
Заперто.
Янис до боли закусил губу, чувствуя, что вот-вот обмочит штаны.
Дверную ручку настойчиво подергали.
Может, уйдут?!
Раздался скрежет в замке. Хлипкая преграда поддалась. Свет из коридора на мгновение ослепил мальчика. Он часто-часто заморгал, разглядывая фигуру мужчины с ружьем наперевес. Вода капала с одежды незнакомца, образуя лужицу на полу.
Охотник постоял несколько мгновений, оглядывая комнату. Детская. Куклы. Деревянная лошадка. Кубики. От его слуха не укрылись тихие всхлипывания под кроватью. Мужчина опустил ружье.
– Прячься!
Янис протер глаза и с непониманием уставился на охотника. Тот махнул рукой.
– Прячься, мальчик! Я закрою дверь. Только сидите тихо!
Янис тряхнул головой и огляделся. Приготовившись бороться и быть убитым, он вдруг растерялся.
– Что это тут у нас? – в дверном проеме, хромая, показался другой человек. Выше и солиднее первого и тоже насквозь промокший. – А-а-а, маленькие лекхе.
Он поднял ружье, прицелившись в Яниса. Мальчик задрожал. Его необученный волк поскуливал, прижавшись к ногам хозяина. Молодой охотник издал испуганный возглас и схватился за ствол, дернув его в сторону.
– Ты с ума сошел?! Это же ребенок!
– И что? – с недовольным лицом хромой повернулся к своему спутнику. – Через десяток лет он тебе задницу надерет так, что мало не покажется! Нет, мы договорились не оставлять никого в живых. Ради Майи, помнишь?!
– Но это дети! – не слушая никаких доводов, настаивал молодой. – Они беззащитны! И Майе бы это не понравилось!
– Отстань! – хромой попытался отобрать ружье.
Тогда молодой дернул за ствол так, что главарь едва не повалился. Хромая нога не служила хорошей опорой.
– Ладно, – уступил тот, когда понял, что сила не на его стороне, – как скажешь. Пойдем отсюда.
Главный повернулся, жестом показав спутнику, что им нужно спуститься по лестнице вниз. Не скрывая облегчения, молодой человек бросил прощальный взгляд на мальчика, и пошел.
Янис расслабил плечи.
В этот момент хромоногий поднял ствол и выстрелил без промаха.
С криком молодой бросился в комнату, увидев, что опоздал. В безмолвном ужасе он только повернул к своему спутнику лицо с перекошенным провалом рта.
Раздался громкий рев. Младшие дети выбрались из укрытия. Глаза хромого стали холодными как лед. Воспользовавшись растерянностью, он отбросил свое ружье, выхватил оружие из рук сотоварища и с силой оттолкнул того от себя.
Выстрел.
Еще выстрел.
1
Я не помнила, как оказалась в том райском саду. Полная луна освещала фруктовые деревья, превращая их листья в чистое серебро. В кронах шелестел легкий ветер. Розы пахли так упоительно в ночи. В густой траве мелькали призрачные огоньки светляков.
Я застонала, когда он коснулся меня. Подошел со спины, властно положил руки на плечи. Горячие сухие ладони, такие большие по сравнению с моими. Я закрыла глаза, ощущая, как внутри пробуждается вулкан. Кто бы мог подумать, что это так приятно?
Губы мужчины оказались в невыносимой близости от моего уха. Я почувствовала, как они двигаются, когда он прошептал:
– Будь моей, Кира.
Каждая клеточка его тела призывала меня потерять голову и уступить этой просьбе. Я облизнула губы, наслаждаясь мужскими объятиями. Он нежно поцеловал мою шею.
Соблазн просто невыносимый. Тихий голос. Ласковые прикосновения. Я должна наконец испытать это. С ним.
– Да… – прошептала я в ответ и откинула голову на его крепкое плечо.
Мужские руки принялись расстегивать пуговицы на лифе моего платья.
– Да! – отчаянно взмолилась я, когда его руки накрыли мою обнаженную грудь, чуть тронули беззащитные чувствительные соски.
– Я люблю тебя, Кира…
Мой стон утонул в шелесте его прерывистого дыхания. Я начала извиваться в руках мужчины, требуя большего, желая, чтобы он вошел в меня и подарил облегчение этим мукам.
Но он вдруг схватил меня за плечи и встряхнул.
– Кира, проснись!
В испуге я открыла глаза, не сразу сообразив, где нахожусь. Моя ночная рубашка прилипла к взмокшей от пота груди, от подушки исходил жар. Отец склонился надо мной и повторил:
– Проснись, малышка! Ты пропустишь свой восемнадцатый день рождения!
Я сглотнула, приложила ладонь ко влажному лбу и приподнялась на локте. Ох, в какой неловкий момент застал отец! Этот… сон. Он был так реален! Я почти занялась любовью с каким-то незнакомцем в душном летнем саду, а оказалось, что всего-навсего перегрелась под теплым одеялом в собственной постели.
– Ты постанывала, – заметил отец и заботливо отвел липкую прядь волос от моего лица. – Кошмар приснился?
Я не знала, куда девать глаза.
– Да… кошмар…
Он похлопал меня по бедру, прикрытому одеялом.
– Давай, моя девочка. Солнце уже встало. Ребята готовят тебе какой-то сюрприз, меня на кухню не пустили, – он наклонился и договорил шепотом заговорщика: – Но я все равно имею право поздравить тебя первым.
Я едва не захлопала в ладоши. Если отец приготовил какой-то подарок, то это будет нечто необыкновенное. Он всегда любил меня и баловал так, что иногда мне самой казалось – чрезмерно. Не уставал повторять, какой красавицей я расту и как похожа на маму. Сам тоже оставался видным мужчиной, несмотря на годы. Смоляные волосы были густыми, как у молодого парня. Взгляд серых глаз – острым и умным. Когда он выезжал в город по делам и брал меня с собой – а это случалось непозволительно редко – все женщины на улице смотрели только на него и облизывались, как мартовские кошки.