Поход на пенсию

И как только пришла ночь, «духи» начали выдвижение. Первым был мотоциклист. Он ехал медленно и в пределах видимости с места засады несколько раз останавливался, оставлял мотоцикл и шарился по кустам. Искал следы засады. Его пропустили. «Дух» проверял маршрут перед проходом каравана. Качественно проверял. Это правило такое — пока разведка не удостоверится в безопасности маршрута, караван с места не стронется. Когда разведчик полностью пройдет опасный участок, только тогда дается «добро» для проводки основного каравана. Знают ведь «духи», что квалифицированную засаду, устроенную дипломированным разведчиком, обнаружить, а тем более, ночью, невозможно. Но вот накопилось груза на границе и нужно везти. Иногда просто на свою удачу, так как за груз деньги уплачены, и промедление доставки накручивает проценты неустойки. И срабатывает то, что у нас принято называть «русский авось». Ведь и спецназ не каждую ночь и не на каждой тропе сидит. «Духи» статистику тоже знают. По статистике спецназом в Афганистане перехватывался один караван из десяти…

Мотоциклист прошел, стали ждать. Через час с той стороны, куда уехал разведчик, полетели в небо трассера. Все расценили это как сигнал, и еще через час появился вездеход «Симург». Изготовились. Но Лихой заподозрил неладное. Как он потом сам говорил, ему показалось, что слишком уж легко и резво шел по горной дороге этот пикап. Эдуард приказал огонь не открывать, машину пропустить. Когда «Симург» удалился на значительное расстояние, Олег посмотрел на Лихого, и ему показалось, что ротный пожалел о своем решении. Наверное, нужно было бить эту машину.

Через час снова полетели в небо трассера, а еще через полчаса на дороге показались фары нескольких машин. Присмотрелись, а на дороге настоящий подарок — шесть «Симургов» и «Датсунов», как в счастливом спецназовском сне.

Эти шли тяжело и медленно. Сразу стало понятно, что первая машина была пустая. «Духи» её послали для полной уверенности, что на маршруте нет гяуров. Но гяуры оказались расчетливей…

Первые две машины подорвали минами направленного действия, когда они вошли в зону наибольшего поражения. Это страшное оружие — нажал на кнопку, и полетели во врага несколько сотен стальных шариков–роликов. Мина так устроена, что взрывом бросает свои шарики строго в одну сторону, рассеивая их в по фронту под углом тридцать пять градусов. И летят эти ролики все одно, что пули пулеметные. Только пулемет столько пуль минут пять выпускать будет, а мина в одно мгновение. Огонь, дым, пыль. Визг летящих шариков–роликов. Визг людей, осознавших, что попались в руки беспощадного советского спецназа…

Сразу же группа открыла огонь со всех своих стволов. Добили тех, кто смог во второй машине после взрывов уцелеть. В первой машине таковых никому рассмотреть не удалось. Потому что там никто не выжил. Перенесли огонь по третьей машине, и там ни у кого шансов тоже не осталось. Люди выпрыгивали из третьей машины, но их везде настигали пули. Четвертая развернулась, но по ней заработал АГС, и куски машины и еще черт знает чего, летели во все стороны. Пятая и шестая под прикрытием горящих собратьев смогли развернуться и, не пытаясь забрать раненых, быстро набрали скорость. Олег стрелял из автомата с ночным прицелом. Двоих «духов» он завалил возле третьего «Симурга», еще одного достал, это он видел точно, в уходящей четвертой машине. Как в тире. Через минуту два «Симурга» были уже далеко, и даже расчет АГС не смог их остановить, хотя гранат по машинам накидали много.

Перед тем, как подойти к «забитому» каравану, пару минут расстреливали все, что казалось, представляет опасность для жизни досмотровой группы. И только после этого решились спуститься к горящим жарким огнем исковерканным машинам.

Взяли тогда миномет, тридцать шесть мин к нему, два китайских гранатомета, двадцать автоматов, две радиостанции и три мешка муки. В машинах и возле машин насчитали восемнадцать убитых «духов». Вот это был результат! Комбат майор Кочергин на доклад в Джелалабад, к командиру 15‑й бригады, в которую входил отряд, полетел с видом национального героя, как будто он лично нажимал на спуск автомата, забивая душманский караван. Подарки посыпались как из рога изобилия: командира роты снова представили к Боевому Красному Знамени, тем более, что это был его двадцатый караван, других участников засады тоже не обделили. На Жукова ушло представление на медаль «За отвагу», только вот он сам не понял, в чем заключался его подвиг. Расстреляли из безопасного места машины, ничем, собственно не рисковали…

Позже, в пятом выходе, Жуков понял, чем рисковали тогда. В пятом выходе в засаду разведотряда попала машина с крестьянином. Дело было так: выходя к месту предполагаемой засады, наткнулись на не отмеченную на карте дорогу, а по дороге машина идет. «Датсун». Такие машины в Афганистане только «духи» тогда использовали. Решение командир разведотряда быстро принял. Слишком уж соблазн был велик. Или мальчишество еще не отыгралось — хотелось активных действий и результата. В общем, быстро изготовились и тихо, из автомата с ПБС, убили водителя. А когда пошли досматривать, оказалось, что оружия у афганца нет.

Это был прокол. Понадеялись, что если это «Датсун», значит и «результат» в нем имеется. Сработал эффект стереотипного мышления: «Датсун» — «духи», «духи» — «оружие», «оружие» — «результат». Уж очень хотелось «результат» иметь. Очень. До засады еще было топать и топать, а тут эта машина. Если бы в ней что–то было, даже пусть кремневое ружье, можно было бы и до засады не ходить. И ружье бы за «результат» сошло. Машина съехала плавно с дороги, уткнулась в дерево и остановилась. Тело лежит, не шевелится. Кровь на полу машины. Крови много, а ствола нет. Жуков как глянул, ему чуть плохо не стало. И это называется «исполняя интернациональный долг, помогаем строить новую жизнь…»

Ротный по плечу похлопал: не дрейфь, Жук, бывает, мол. Только парням с малиновыми петлицами об этом не говори, и все будет как надо…

Но потом началось что похуже. Как назло следом за машиной отряд «духов» шел. Возможно, что убитый был разведчиком этого отряда. А так как не было времени установить на дороге мину, и пришлось «тормозить» машину автоматным огнем, то все следы контактного боя были «налицо». «Духи» рассмотрели пулевые пробоины и уже через полчаса встали на след. Плотно за разведчиками шли. Бойцы за собой два раза мины МОН‑50 ставили, взрывались мины. Сколько эти две мины «духов» выкосили, неизвестно. Но «хвост» не отставал. Преследование на психику сильно давит. Ты не охотник. Ты жертва. Но до паники дело не дошло. Ротный панику пресек самыми решительными мерами…

Вышли на высоту, закрепились и три часа до подхода вертолетов отбивались от полсотни «духов». Тогда одного разведчика снайпер «духовский» тяжело ранил, а позже парень в госпитале умер. До Жукова, наконец, дошло, насколько все серьезно…

А потом был первый самостоятельный выход. Комбат обозначил на карте район: здесь, мол, на выходе из «баракинской зеленки» несколько дорог, выбирай на месте самую наезженную, и жди. Вот и весь приказ. Всё было обыденно до безобразия. Жуков подобрал во взводе самых подготовленных бойцов, изучил по карте район и пошел. Нашли три дороги. Все три были одинаково натоптаны, но не наезжены. Машины здесь никогда не ходили. Жуков рискнул и сел возле той, что была ближе всех к кишлаку на двадцать дворов. До кишлака было около километра и собаки, учуяв чужих, лаяли. Жуков боялся, что собаки испортят «всю малину», но Бог миловал. Под утро на тропе появились десять «духов». Место Жуковым было выбрано удачно. «Духи» как бы в каменном мешке находились, уйти им было невозможно, а потому уже через пять минут после подрыва мины, стрельба прекратилась. Быстро собрали у убитых оружие. Не у всех, правда, оно было, но это уже не волновало Жукова. Под двумя трупами заложили мины–сюрпризы, которые срабатывают на разгрузку, и ходу оттуда! Через двадцать минут услышали издалека, как мины сработали. Видно, что кто–то попытался приподнять трупы.