Страница 33 из 52
Может, его шантажировали?.. Ведь у него, в отличии от Хейншеля, есть дети.
Да, вероятно, это – единственная причина, которая могла заставить буквально купающегося в деньгах солидного и расчётливого мужчину его статуса наделать глупостей!
Но восстанавливать бациллу вновь, как уже предлагали ему в виде сделки, за досрочное освобождение, перевод под «домашний арест» и прочие льготы, сопутствующие «добровольному сотрудничеству», он не собирается!
Нет уж, хватит! Такое можно сделать только раз в жизни!
И если Бог, Небеса, Судьба, или кто там ещё… Похоже, против его страшной работы, значит – он поймёт намёк. Поймёт правильно!
Белые штукатуренные стены камеры видели наверняка столько отчаяния, боли, сомнений… Но как охарактеризовать чувства, что мучат его сейчас?!
Сожаление? Раскаяние в содеянном? Стыд…
Взявшись руками за давно нечёсаную голову, профессор, застонав, начал раскачиваться. Да – теперь ему стыдно. Что ввязался. Согласился. Мог ведь сказать, что не станет… Проклятое любопытство и амбиции – хотелось ведь доказать всем, а в первую очередь – себе, что – сможет!..
Так смог он? Или, всё-таки, все чёртовы результаты кропотливой трёхлетней работы и результаты тестов – страшный… Самообман?!
Нет, он – не сумасшедший!..
Человек позволил-таки Эллен «соблазнить» себя на следующий уикенд.
Он, как ему легко было прочесть в её не слишком обезображенном интеллектом мозге, превзошёл самые смелые её ожидания – и как партнёр, и как пловец. Вода озера была почти чистой, и к вечеру – тёплой. Так что человек легко поддался беззаботности, и прелестям плотских утех.
Настораживали только далеко идущие матримониальные планы в отношении себя, которые лежали на самой поверхности маленького и миленького сознаньица.
Чтобы сбить как-то форсированный настрой своей спутницы, человек изобразил не слишком освежающий запах изо рта. Это не помогло. Тогда пришлось встать так, чтобы бросалась в глаза кривизна его сильно волосатых ног. От этого, однако, стало даже хуже: вид мужчины лишь «чуть-чуть отличающегося от обезьяны», подтвердил шутливую, вроде, поговорку, и только сильнее возбудил его партнёршу.
– Милый… ты не застегнёшь мне молнию?.. – с неизбежным массированием его… хм… о мягкие и тёплые пикантные полушария.
Так что человеку пришлось заняться внеплановым… Приятным времяпрепровождением.
Ничего, время у него пока есть. Он найдёт способ слегка поумерить прыть в слишком резвой самке – в своей такой цивилизованной с виду партнёрше…
Ночь понедельника человек посвятил реальности Два.
Пришлось вернуться почти на месяц назад – хлопоты на Земле-один, связанные с новой должностью, задержали его дольше обычного.
Вселившись, он вдохнул полной грудью, потянулся.
Сейчас же на его животе оказалась точёная коленка, а чуть ниже – нежная ручка. Тёплая упругая грудь ткнулась ему в бок – пришлось положить на неё руку…
Призывно сопя, миниатюрная женщина ткнулась носиком ему в шею и чуть слышно прошептала в ухо:
– Я знаю – ты проснулся! С добрым утром, милый! Мы сегодня – как?..
Тот, которого она имела в виду, уже оказался в полной боеготовности.
Ещё бы – на прикосновения этих нежных и изысканно-тренированных пальчиков не отреагировал бы только мёртвый!
Так что первый час «на родине» прошёл весьма приятно.
Отдышавшись, человек попробовал было встать и одеться. Но вовремя себя одёрнул: ну как же – условности и обычаи!..
Пришлось хлопнуть в ладоши, вызывая слуг.
Пока на него натягивали шёлковые чулки, штаны, рубаху, бархатный кафтан, сапоги, и всё прочее, полагающееся по Регламенту знатному барону фонГертцу, человек улыбался своей очаровательной жене, невинно строившей ему глазки из-под полога огромной, резного дерева, кровати.
Даже непричёсанная и без макияжа она выглядела действительно прекрасно: золотистые, вьющиеся от природы волосы пушистым ореолом окружали правильное лицо, создавая подобающую оправу произведению подлинного мастера. (Человек до сих пор не разобрался, да и не слишком стремился: кто этот мастер: мать, отец, или Природа…)
Глубокие, почти чёрные глаза, дуги бровей и длиннющие пушистые ресницы ярко выделялись на розовой коже. Рельефно топорщившиеся бугорки и холмики на шёлковом одеяле ещё сильней подчёркивали точёную талию и весьма большую и аппетитную… э-э… То, чему полагалось быть большим и аппетитным.
А голос у неё – буквально медоточивый. Многообещающий. Влекущий:
– Мессир барон… Надеюсь, вы всё же передумаете насчёт нашей поездки. Как бы хорошо было повидаться с Матильдой! Да и скучно у нас в провинции – я просто увядаю взаперти!
– Дорогая!.. Скажи проще – хочешь новых платьев и свежих сплетен! – человек не слишком любил сестру супруги. Да и муж той отличался буйным нравом и неумеренной тягой к питью. А если они всё же поедут, общения не избежать: замок Пененсье по дороге.
– Ну и что? Хочу конечно – разве я у вас, мессир барон, не ЖЕНЩИНА?! Да ещё какая!..
С этим заявлением было трудно не согласиться. Особенно после оглаживания точёной формы ручками всех положенных выпуклостей и впадин, прикрытых блестяще-переливчатым покрывалом.
Человек в который раз вздохнул, поражаясь условностям разных реальностей.
Да лежи она хоть абсолютно нагая, слуги, одевающие его сейчас, и застёгивающие все чёртовы многочисленные застёжки и пряжки (пуговиц нет!), не посмеют и глаз на неё поднять! А вот стоит ему самому хотя бы носовой платок самостоятельно засунуть за обшлаг рукава – скандал мирового масштаба! Столь высокородному милорду не положено ничего в одежде надевать самому. Да что там – даже бритьё представляло ритуал на почти полчаса…
Приветливо помахав пальчиками даме, которая встанет в лучшем случае ко второму завтраку, а сейчас будет отсыпаться после утренних «развлечений» – опять дань Ритуалам и Регламенту! – он двинулся к двери.
И, наконец, вышел из баронской парадной опочивальни. Отметил, что заказанного накануне веника нет. Плохо. Упадок дисциплины.
Он грозно топал, и эхо разносилось по тёмным коридорам с высокими стрельчатыми потолками, вселяя рвение и почтение в домочадцев – дисциплину человек поддерживал сурово. В соответствии с традициями предков. Как и регулярно реставрировал стены и крышу Родового Гнезда. Как и заботился о боеспособности гарнизона.
Малая планёрка (так он называл её про себя по привычке точно описывать суть происходящего) как всегда проходила в Малом родовом зале. По стенам висели порядком выцветшие гобелены со сценами сражений, прославивших предков человека, и сами предки – в виде портретов, в чертовски условном виде передающих фамильные черты. И, разумеется, любимые железяки для убийства – будь то людей, или животных. Алебарды, топоры, булавы, мечи и копья…
Человек сидел на Родовом кресле, а мажордом, шеф-повар, конюший и толпа разных других положенных по должности средненачальственных прихлебателей, почтительно склонившись, докладывала о выполнении его предыдущих распоряжений.
Милорд барон с утра был в духе – никого не отругал за просчёты и лень, а только велел дать двадцать плетей Главному садовнику: почему опять розы не были принесены в опочивальню к её пробуждению?! Более чем почтительное напоминание мажордома о том, что накануне (А то, что «канун» был месяц назад, памяти человека нисколько не притупляло!), он сам велел не вносить розы, пока не выйдет, нисколько его не смягчило.
Слуга с букетом должен был ждать этого момента уже у двери!
Здесь ему приходилось следовать условностям и устоям этого Мира.
А его Власть Имущие – сплошь малограмотные самодуры, отличающиеся дикостью и необузданностью нравов, и фанатичной приверженностью Этикету. Культивирующие физическую силу и выносливость. Так что садовник ещё хорошо отделался – человек старался всё же голов зря не рубить.
Хорошего специалиста казнить нетрудно, а вот воспитать и обучить нового – о-о!..