Страница 31 из 52
Уж он-то знал, что может сулить смех человека, который способен, не шевельнув бровью, выложить полмиллиона на наёмного убийцу, если посчитает, что его пытаются «водить за нос»!
И все эти недомолвки и завуалированные намёки, когда ни слова не говорилось о сути дела, нисколько ужаса произошедшего не заглушали. Система проста до безумия: товар – деньги. И – никогда не наоборот. А только в этой последовательности.
– Мне крайне неприятно, но позволю всё же высказать наше однозначное мнение о… затягивании сделки, как о совершенно неприемлемом варианте. Это… весьма вероятно… негативно отразится на нашем кредите Доверия к уважаемым немецким коллегам…
Естественно, мы так же обеспокоены – недостоверными, разумеется! – слухами о контактах некоторых ваших коллег с нашими… э-э… вероятными конкурентами. Хотелось бы верить, что достигнутому, столь ценному, взаимопониманию никак не повредит тот факт, что… – мягкий вкрадчивый голос легко входил в мозг – словно раскалённый нож в масло. Шеф про себя сплюнул: тьфу-тьфу!..
Чёртов азиат мог бы и в лоб сказать: будете финтить, затягивать, и набивать цену – просто пристрелим. В назидание другим. Ну, и во избежание попыток мошенничества.
Шеф был неплохо знаком с делами, в которых систематически участвовал этот человек. К счастью не лично, а только по неизбежным слухам. Поэтому то краснел, то бледнел, но старался оставаться собранным, деловым, и… Коленками друг о друга не стучать.
Так что к концу разговора Посредника «глубокоуважаемого шейха» уверили в том, что всё произойдёт согласно достигнутой договорённости, просто сроки в связи с форсмажорными обстоятельствами передвигаются – на сутки.
И только когда строгий деловой костюм от Версаче, в котором, словно кусок дешёвого пластика в золотой оправе, смотрелся его «деловой партнёр», скрылся за углом, Шеф ощутил и ласковое солнышко на своей щеке, и лёгкий ветерок, обдувавший взмокшую шею.
И, как бы прозрев, увидал и почерневшие от старости стволы с могучей кроной, и аккуратно подстриженную травку газонов парка, и детишек, резвящихся на ней, и собачек, которых важно, и с чувством добросовестно выполняемого долга, прогуливали по дорожкам пожилые фрау…
Выйдя из транса, человек отправился в ванную комнату. Умыл разгорячённое лицо. Справил нужду. Затем двинулся на кухню.
Всё же его организм не совсем ещё адекватно переносил возросшие нагрузки. Тело требовало пищи и воды, со всеми вытекающими последствиями.
Основательно подкрепившись яичницей с беконом, и запив всё это полулитром молока, он вновь улёгся на жёсткую кровать, и продолжил сеанс.
Так, где это он остановился?..
Ага – в начале позапрошлой недели. Вторник. Поехали.
Глаза профессора расширились просто до опасных пределов! Но не они, и не рот, брызжущий слюной, привлекали внимание Шефа и герра Маннергейма.
Они не могли глаз отвести от вожделенных пробирок, которыми их лучший специалист размахивал в опасной близости от целой кучи твёрдых и угловатых предметов.
– Шва-а-айнз!.. Это… Самое наглое… и гнусное… ВОРОВСТВО!!! Вы все мерзавцы! Это вы – вы!!! Украли!.. Где?!.. Будьте вы прокляты!.. Жульё чёртово!!! – из весьма противоречивых и крайне непоследовательных «высказываний» – если их позволительно так назвать! – уважаемого герра Хейншеля, оба начальника уяснили только одно: в пробирках явно не то, на что они столь сильно рассчитывали.
А где – то, профессор или коварно утаил, или вообще с самого начала нагло водил их за нос, ничего реально не добившись, и умело подтасовывая результаты серий опытов…
То, что всё это проделано лично герром Хейншелем, сомнений у обоих не вызывало. Ни малейшего.
И его чёртовы заклеенные волосы на целёхоньком сейфе, и отпечатки пальцев на проверенных заранее пробирках, да и всё остальное указывало на то, что никто посторонний с культурой бацилл не работал.
Тем не менее, поскольку стопроцентной уверенности в том, что ожидаемые сверхопасные организмы из пробирок напрочь исчезли, не было, оба уважаемых начальственных «герра» опасливо жались к дальней стенке лаборатории, почти не пытаясь оправдаться перед подпрыгивающим и брызжущим слюной подчинённым.
Между собой они только переглядывались. Жить хотелось обоим.
Особенно обильно покрылся потом Шеф. Уж он-то знал, на что способен разъярённый Посредник. Даром, что ли, его услугами пользуются наиболее кровожадные… э-э… Лица.
Суд над герром профессором прошёл буднично и просто.
Гретхен плакала, адвокат старался, утирая неизбежный пот, хотя старенький кондиционер в зале суда скрипел и гудел как мог. Откровенно говоря, защитник тоже считал, что дело проиграно. Заведомо.
Но даже его последнее заявление, подкреплённое свидетельскими показаниями, не произвело впечатления на пожилого судью.
Ну и что из того, что старая фрау Мюллер-Оннесс страдала раком в последней, и крайне болезненной стадии? Ну и что, что она уже дважды обращалась с просьбой об эвтаназии? И что с того, что все родственники об этом знали? Герр Хейншель был родственником? И – знал?
Тогда, наверное, он мог читать её суицидальные мысли? Тоже нет?
В таком случае, просмотрев предоставленную уважаемым герром прокурором видеозапись бессмысленно-опасного для окружающих лихачества герра профессора на оживлённых штрассе города, и странный манёвр, совершённый на абсолютно свободной дороге, высокий суд считает вину подсудимого полностью доказанной.
И неминуемая смерть его жертвы в ближайшем будущем вовсе не аннулирует, и не смягчает вину её фактического убийцы!
От более сурового наказания подсудимого спасло лишь то, что в крови его не было обнаружено алкоголя, и, конечно, его подтверждённое психиатром депрессивно-подавленное состояние. Да, суд понимает, что подсудимый отнюдь не кровожадный убийца-профессионал, и ему не чужды угрызения совести и раскаяние… Равно как и заслуги перед отечественной Наукой.
Однако Закон есть Закон. И он – один для всех…
Восемь лет.
Сам подсудимый, за всё время как словесно-крючкотворских, так и тщательно аргументированных баталий вокруг его персоны, так и не оторвал отчуждённого взора от зарешеченного окна полутёмного зала.
И так ни слова и не произнёс.
К счастью, нужные знакомые у Шефа имелись.
Хотя комплект документов обошёлся в целое состояние, и выехать за ними пришлось аж в Нидерланды.
Зато теперь герр превратился в хэрра Баумана. А что – вполне банальная фамилия.
Вполне банальна теперь была и его внешность: тёмный парик, очки и сбритые усики совершенно изменили лицо. Об осанке тоже пришлось позаботиться. Так что теперь хэрр Бауман распрямил ссутуленную тяжким бременем ответственности спину, и держался даже скорее, атлетично, широко расправив плечи под пиджаком чуть большего, чем нужно, размера. Пусть окружающим кажется, что он, скажем, бывший борец-тяжеловес…
Отрастивший на заслуженном отдыхе добрый пивной животик.
Перелёт до столицы ЮАР занял более шести часов, но это не смущало. Смущало смутное опасение, как бы его не вычислили, проследив (для страховки, правда, сделанный через три промежуточных адреса) банковский перевод весьма крупной суммы денег с его счёта в Цюрихском филиале. С другой стороны, хоть сейчас и полно вездесущих и продажных хакеров, уж банковские-то линии должны быть надёжно защищены… Кому же в этом мире можно доверять – если не Швейцарскому Банку! Ха-ха.
Ещё раз мысленно пройдясь по пунктам проделанной работы, хэрр Бауман успокоился: вроде, всё успел. И нигде не засветился. Дочери с женой на Мальдивах. Особенно трудно было им объяснить, почему они должны лететь одни, и так внезапно… – «Дорогой! А ты точно ничего не натворил?!..». «А почему мы тогда должны ехать не в такси, а в мебельном фургоне?!»
Отец – в Польше. (Так ему и надо: сам высказывал желание посмотреть красоты Кракова. Ну вот и пусть смотрит – года два…) Слава Богу, старик хоть он не задавал дурацких вопросов. Но уж посмотрел на сынка… Нет, отец насчёт него не обольщается. Недаром же взял с собой кроме денег – и второй комплект документов. Купленный ещё в те времена, когда «работал» с «коллегами» из-за чёртовой Берлинской стены… Ну и ладно.