Страница 80 из 112
— Пойду на биржу, приятель. Может где-нибудь и найдется для меня второстепенная роль. — Торнье снисходительно улыбнулся. — не стоит за меня беспокоиться.
— Послушай, Торнье, разве ты не понимаешь, что театр умер? Искусства больше нет. Нет ни кино, не телевидения — один только этот «маэстро» и остался. — Он стукнул по металлическому корпусу машины.
— Тогда я найду что-нибудь другое, — не сдавался Торнье. — Может, хоть на полставки… Понял, ты, жрец машинного бога!
— Ха!
— Я думаю, и ты хочешь, чтобы я послал к черту эту работу, Ричард.
— Да, если ты найдешь потом что-нибудь стоящее, Райен Торнье, звезда минувших лет, мученик с мусорным ведром! Ха! Ты меня уморишь. Ты ведь снова займешься тем же самым. Ты же не уйдешь со сцены, даже если тебе позволят лишь подметать ее.
— Тебе этого не понять, — сухо возразил Торнье.
Рик посмотрел на него, покачал головой.
— Я не знаю, Торнье, — сказал он мягко, — но, возможно, я тебя и понимаю. Ты актер и всю жизнь ты играл свои роли. Ты жил ими, и я думаю, тебе не под силу изменить себя. Но ты можешь устроиться где-нибудь кем угодно и играть для себя роли, какие ты хочешь.
— Мир выбрал мне роль, и я ее играю, — ответил Торнье.
Рик Томас шлепнул себя по лбу.
— Сдаюсь, — застонал он. — Посмотри на себя. Идол целого поколения с метлой в руке. Может, лет восемь назад это и имело смысл, по крайней мере, для тебя. Известный актер отклоняет предложение участвовать в автодраме и становится портье. Верность традициям, актерскому братству и тому подобное. Произвело пару дешевых сенсаций и дало возможность передвижному балагану прокоптить еще немного. Но постепенно публике надоело тебя оплакивать, и она тебя просто забыла!
Тяжело дыша, Торнье стоял перед ним и смотрел в упор.
— Что бы ты стал делать, — процедил он сквозь зубы, — если бы вдруг начали продавать маленький черный ящик, который можно было бы приделать вон туда, — он указал на пустое место над широким пультом «маэстро», — и который мог бы ремонтировать, обслуживать и налаживать эту штуку? Словом, делать все, чем сейчас занимаешься ты? Допустим, специалисты по электронике стали бы больше не нужны?
Ричард Томас поразмыслил, потом ухмыльнулся. — Ну, тогда бы я научился устанавливать эти маленькие черные ящики.
— Не очень-то смешно, Ричард.
— Да уж, пожалуй.
— Ты… ты не художник. — С красным от злости лицом Торнье принялся быстрыми движениями подметать пол операторской.
Где-то внизу хлопнула дверь. Торнье отставил щетку и подошел к окну. По главному проходу приближались быстрые энергичные шаги.
— Наш друг Империо, — пробормотал техник и взглянул на настенные часы. — Или часы спешат на две минуты, или сегодня день, когда он по утрам купается.
Торнье едко улыбнулся, провожая взглядом переваливающуюся фигуру директора. Когда тот скрылся за поворотом, он взял щетку и продолжил уборку.
— Я не понимаю, почему ты не подыщешь место театрального агента, — произнес Рик, отвернувшись к аппаратуре. — Хороший агент — тоже актер, Торнье, только темперамента ему нужно поменьше. Если посмотреть под таким углом, то на хороших актеров должен быть большой спрос. Политики, специалисты по рекламе, даже генералы — многие из них давно бы пошли по миру, не имей они актерского таланта, это уж точно.
— Нет! Я, конечно, актер, но не настолько. — Он оставил работу и внимательно наблюдал, как Рик настраивает «маэстро». Потом медленно покачал головой. — Твоя-то совесть может быть чиста, Ричард, — в конце концов произнес он.
Техник испуганно уронил отвертку и поднял голову.
— Моя совесть? — удивился он. Почему, черт возьми, она должна быть не чиста?
— Не заводись. Напрасно ты беспокоишься обо мне. Ты не виноват, что твоя профессия извратила великое искусство.
Рик ошеломленно смотрел на него.
— Ты думаешь, что я… — Он замолчал, но про себя высказал все, что думал.
Внезапно Торнье прижал палец к губам.
— Тс-с-с. — Взгляд его был направлен куда-то вглубь театра.
— Там, на лестнице, был Д’Уччия, — начал Рик. — А что..?
— Тс-с-с.
Они прислушались. Торнье ехидно улыбался. Рик посмотрел на него и наморщил лоб.
— Ты что?
— Тс-с-с.
И тут раздался тихий вскрик, а за ним — страшный грохот, даже стекла в операторской задрожали. Затем донесся поток отборных проклятий.
— Это Д’Уччия, — сказал Рик. — Что же там случилось?
Ругательства становились все громче и вскоре превратились в рев.
— Хм, — заметил Рик, — должно быть, он крепко ушибся.
— Нет, он просто нашел мое заявление об уходе, вот и все. Видишь? Я же сказал тебе, что обставлю это наилучшим образом.
— Не может быть, чтобы его так взволновало твое заявление, — озадаченно заметил Рик.
В конце коридора появился Д’Уччия. После нескольких шагов он остановился, широко расставив ноги и прижав руку к ушибленной пояснице. В другой руке он держал позолоченную герань.
— Где этот позолотчик? — заорал он. — Выходите, вы, ходячий анекдот!
Торнье спокойно высунул голову из окна операторской и, подняв брови, посмотрел вниз на директора.
— Вы меня звали, мистер Д’Уччия?
Директор несколько раз втянул воздух, прежде чем снова смог рявкнуть.
— Торнье!
— Да, сэр!
— Все кончено, слышите?
— Что кончено, босс?
— Все. Я найду другого уборщика. Я куплю уборочный автомат. У вас две недели сроку.
— Скажи ему, что тебе не надо срока, — шепнул Рик.
— Скажи ему, пусть сам убирает свое дерьмо. Пошли его.
— О’кей, мистер Д’Уччия, — ответил Торнье.
Д’Уччия стоял в коридоре, ругался и беспомощно размахивал позолоченной геранью. Наконец он швырнул цветок на пол, повернулся и, прихрамывая, вышел.
Рик присвистнул сквозь зубы.
— Он просто вне себя. Что ты такое сделал?
Торнье все ему рассказал.
— Он тебя не выкинет. — Техник покачал головой. — Он еще подумает. В наше время не так-то легко найти кого-нибудь на такую поганую работу.
— Ты его слышал. Он может заказать для уборки автоматическую машину.
— Глупости. Империо слишком скуп, чтобы расстаться с такой суммой. Кроме того, ему не на кого станет орать, машина лишит его этого удовольствия.
Торнье взглянул на него.
— А почему, собственно?
— Ну… — Рик запнулся. — A-а! Ты прав. Он и на это способен. Однажды он поднялся сюда и отлаял «маэстро». Он его и пинал, и орал на него, и тряс. После этого ему явно полегчало.
— Для Д’Уччии люди как машины, а машины как люди, мрачно заметил Торнье. — И тут он вполне справедлив: одинаково обходится со всеми.
— Но ты ведь не собираешься ишачить здесь еще две недели?
— Почему же нет? У меня будет время без спешки поискать себе другую работу.
Рик недоверчиво ухмыльнулся и повернулся к машине. Он снял панель, открыл какой-то металлический барабан и достал из него большую катушку с гибкой лентой. Катушку он надел на стержень внутри механизма и стал продевать конец ленты через множество валиков. Казалось, вся лента изъедена червями: тысячи мелких отверстий и волнообразных вмятин покрывали ее по всей тридцатисантиметровой ширине. Торнье смотрел на все это с холодной враждебностью.
— Это лента для новой пьесы? — спросил он.
Техник кивнул.
— Лента тоже совершенно новая, поэтому нужно вставлять осторожно, а то на нее налипнет пыль и всякая дрянь.
— Он остановил медленно вращающийся механизм, проколол шилом намеченное отверстие, дунул в него и запустил ленту снова.
— А что если лента повреждена или поцарапана? — спросил Торнье. — Актер на сцене упадет или нет?
Рик покачал головой.
— Скорее всего нет. Если лента старая, актер споткнется или начнет мямлить, но «маэстро» это сразу заметит и исправит. «Маэстро» соединен обратной связью со сценой и непрерывно управляет действием. Он исправит любой сбой.
— Я думал, вся пьеса зависит от этой ленты.
Ричард усмехнулся.
— В какой-то степени, но в целом все значительно сложнее. Это не просто механически воспроизведенное кукольное шоу, Торни. «Маэстро» руководит сценой, нет, более того, «маэстро» это и есть сама сцена, её, так сказать, электронный аналог. — Он ударил кулаком по металлическому кожуху. — Здесь заложены личности актеров. «Маэстро» не просто прибор, как думают некоторые. С помощью микрофонов в зале он может замерять реакцию публики и… — Он умолк, увидев лицо старого актера, и нервно сглотнул. — Торни, не делай такое лицо. На вот, возьми сигарету.