Страница 11 из 18
– Когти? Кости? Или зубы? Я слышал о стертых в порошок клыках…
– Хватит, Вальбор, – прервал его старший брат. – Я ничего не хочу делать с этим существом. Я к нему как-то привык.
– Привык – к грольву? Ты б еще приручил дракона!
– Кто знает, – тихо сказал лорд Альбор. – Может, и у драконов есть душа.
В тот же день он пришел в дом Кхана и отдал ему деньги за снадобье – все пятьдесят диаров.
– Не знаю, чем именно вы собирались меня лечить, но, по-моему, я и без этого иду на поправку. Могу я оставить у себя ваше снадобье… так сказать, целиком, не вскрывая флакона?
Старик удивленно изогнул брови, из-за чего берилловые очки сползли на самый кончик носа.
– Просто так получилось, – в смущении продолжил лорд Альбор. – Иногда я гуляю с ним, иногда просто разговариваю – и тогда мне кажется, будто есть какая-то жизнь, и я не так часто думаю о Нэлль.
– Я на это рассчитывал, – удовлетворенно сказал лекарь Кхан. – Как только я вас увидел, то сразу понял: вам нужен друг. Друг, который не вздумал бы вас жалеть. Плевал бы на ваши вздохи и влажные глаза, но не отказался бы от хорошей прогулки. Человека такого найти непросто, а вот грольва – пожалуйста! Только я чего-то недопонял: у вас были насчет него другие идеи?
ДУХИ В БУТЫЛКЕ
Солнце было так низко, а котомка так пуста, что Доргас решился переступить порог, за который его не приглашали. Еще в лесу он почувствовал эту незримую стену, этот забор, кропотливо сотворенный магами старой закалки. Волшебные нити истерлись от времени и почти без боли пропустили чародея средней руки; впрочем, не для него они были созданы, не его хотели остановить. А кого же? Доргас решил не думать об этом. Ведь позади лежал лес, смертельно опасный с наступлением темноты, впереди – Драконьи скалы, а за стеной манила поляна, безмятежная и пустая. И он выбрал непонятную угрозу вместо двух вполне понятных.
Меряя землю шагами путника, который ищет ночлег, Доргас неожиданно для себя очутился у обрыва. Трава стекала под его ногами вниз, словно застывший водопад. Он ступил дальше, чтобы рассмотреть, но тут же услышал окрик:
– Эй!
Доргас и вздрогнуть не успел, как голос прозвучал снова:
– Эй! Не хочешь ли купить яблочко?
Он обернулся и увидел женщину в грубом плаще. Она сидела на траве за холмом, опустив ступни в лужицу пересохшей речки, а рядом накренилась корзина с фруктами.
Чародей приблизился. Яблоки выглядели хуже некуда – червивые, сморщенные, кособокие. Но он все же взял парочку за медяк, решив, что лучше не перечить. Его насторожили волосы торговки, выглядывающие из-под капюшона. Черные, с едва заметной проседью, они скручивались в причудливые упругие кольца, волосок к волоску. Он них сильно разило рыбой, но чутье Доргаса уловило еще кое-что. Силу. Приглушенную, чуть ли не затхлую силу, которая походила на вещь в запылившемся чулане.
Женщина потерла монету между пальцев и шумно повела носом.
– А, ты из этих, – лениво бросила она. – Не бойся. Мелковат будешь.
– Где я очутился? – спросил Доргас.
– Ты слышал сказку про духа в бутылке? – вместо ответа усмехнулась торговка. – Конечно, слышал, ведь сказки живучи. Один человек вызволил этого духа, и тот обещал исполнить его желание. Но оказалось, что дух из бутылки мог сотворить либо что-то великое, либо что-то ничтожное. Он предложил своему спасителю разрушить город или построить дворец, но бедный селянин испугался такой мощи. И потому пожелал в награду деревянную пуговицу для штанов.
Доргас ничего не сказал на это. Он просто подошел к обрыву и посмотрел вниз. Там, далеко в долине, виднелись замки дивной красоты из камня, хрусталя, золотых и серебряных плит. Они стояли так близко, что едва не попирали друг друга. Над ними простирались огромные мосты и парили небесные корабли, а между башнями устремлялись ввысь гигантские статуи древних звероподобных богов. Что-то из этого рушилось от старости и тут же, прямо на глазах, возникало вновь.
Чародей сделал шаг назад. Торговка с любопытством посмотрела на него.
– Сама я устала от этой помпы, – заявила она. – Решила совершенствоваться на яблоках. Такого славного урожая у меня еще не было!
Указав на корзину, женщина хрипло рассмеялась и замутила ногами воду в лужице. Но вдруг ее глаза сузились.
– А ты, малыш, ступай отсюда, – медленно произнесла она. – Тебе не место в этой бутылке. Поверь, драконы в скалах – просто котята по сравнению с некоторыми из нас.
Доргас кивнул и молча направился к незримой стене. Внутри томилось желание еще раз глянуть с обрыва на бесполезную красоту, на бессильное величие, на магию, от которой сжимается сердце. Но он пересилил себя: судьбу раздражает любопытство. Чародей дошел до Драконьих скал и ни разу не обернулся.
Он нашел ночлег в одинокой пещере, но до самого рассвета не сомкнул глаз. Положив под голову котомку с яблоками, Доргас неспешно, словно бусины на нити, перебирал в памяти почти забытые сказки матери.
ОГАРОК
– Ты только не переживай из-за этого, – спокойно сказала она. А потом добавила: – Хочешь, я зажгу свечку?
Она провела маленькой ладонью над фитилем, и тот загорелся. Фаральд замер. Он знал, что времени у него немного: какая там свеча, один огарок. Зыбкий свет облизнул стены, позеленевшие от сырости, и притаился на плечах девушки, ее скулах и волосах. Можно было всю жизнь стоять и смотреть на нее – настолько она была красива. В памяти сразу всплывали медовые поляны, залитые солнцем, и пьянящее горное разнотравье – картины почти забытого детства. Да, лишь тогда Фаральд вспоминал, что он и в самом деле когда-то был ребенком. Она это знала и потому улыбалась ему всем телом, посылала тепло, которое не доходило от свечи. Но дрема разрушалась, когда его взгляд съезжал с ее плеча на внутреннюю сторону локтя, а потом утыкался в грубое тяжелое железо. Как-то она сказала, что в следующей жизни, наверное, будет ненавидеть любые браслеты.
– Не думай об этом, слышишь? Я не боюсь огня. Я люблю огонь. Говорят, есть такие края, где много солнц на небе. Они садятся не сразу, а постепенно, и вся жизнь проходит в закатах и рассветах. Быть может, я попаду именно туда.
– Мне так хочется… – глухо начал Фаральд.
Но его окликнули:
– Господин!
Огонек сжался и исчез. Стены вновь получили свою темноту.
– Господин начальник тюрьмы, вас просят. Новых привели!
Фаральд развернулся и зашагал по ступенькам наверх. Звуки шагов вернули его душу в тело, в собственную темницу, откуда был лишь один выход – как и у всех в этих холодных норах. Стражник передал ему факел и кивнул в сторону решетки, за которой только что погасла свеча:
– Завтра, наконец, мы разделаемся с этой ведьмой. Вот уж будет на что посмотреть!
– Завтра я как раз уеду, – бесстрастно произнес Фаральд. – Милорд вызывает.
И его рука нарочито тронула бумажный уголок, торчащий из-под жилета, хоть на самом деле это было письмо домой, которое он не решался отослать уже третий год.
СОВЕРШЕННО ЛИШНЕЕ
Росинка с детства готовила себя к роли хозяйки постоялого двора и потому твердо знала три правила: наливай пиво так, чтобы пена возвышалась на два пальца, будь всегда вежлива с гостями и ничему не удивляйся. Поэтому она с улыбкой выслушивала бесконечные шутки старого судьи, которые начинались одинаково: «Встретились как-то тролль, дракон и некромант…» Старик рассказывал и хохотал, запрокидывая голову, а девушка тем временем наполняла его кружку, придвигала ближе перченые оладьи и смахивала крошки. В конце концов, наступал момент, когда судья вдруг замолкал, будто вспоминал что-то важное, вставал из-за стола и медленно, вразвалку, уходил. Росинка сразу же открывала окна, протирала пол и относила кружку в специально отведенный шкаф: можно было, конечно, и выбросить, но ведь так посуды не напасешься. Помня последнее правило, она делала это быстро, ловко и беззаботно, но однажды все-таки спросила отца: