Страница 7 из 12
За время своего похода Рюген провел больше десятка серьезных битв, а количество стычек исчислялось сотнями, но в решительные сражения он не ввязывался. Да, победа была бы за ним — вне всякого сомнения — но куда девать раненых, где взять порох взамен сожженного… Поэтому в основе стратегии были стремительные рейды с демонстрацией русского присутствия и подъем национально-освободительных движений.
Владимир не сомневался, что сейчас национальные движения потерпят поражения, но совесть его не мучила. Турция вела не самую грамотную политику по отношению к вассальным народам, так что восстания были постоянными. Ну а сейчас… Сейчас по Балканам «гулял» он, по Кавказу Суворов, в Молдавии стоял Румянцев, в Средиземном море — грозный адмирал Спиридов, наводящий ужас на турок.
То есть именно сейчас момент заявить о своих правах для православных Восточной Европы — как никогда подходящий. Ну не было у Мустафы Третьего возможностей одновременно сражаться с русскими войсками и наводить порядок на вассальных территориях! А значит, если балканцы поведут себя более-менее грамотно, то смогут выторговать себе какие-то права и свободы… Да даже если нет и ситуация пойдет по худшему сценарию, то уж прощение основной массе восставших все равно гарантированно, вожакам же придется бежать в Россию, что тоже не является проблемой — подготовят как офицеров уже как положено.
Одной из главных своих задач что болгары, что греки, что сербы, видели уничтожение чужаков, поселившихся на их родных землях. Не только гарнизоны — мусульманские села уничтожались ничуть не менее усердно. Дело тут было не только и столько в вере, сколько в выживании: мусульмане, будь то переселенцы или новообращенные, нередко наделялись землей за счет соседей-христиан, они становились естественными союзниками для турецких войск в случае конфликтов… Ну и соответственно — отношения у религий в данном регионе были напряженными.
На Сербию сил Грифича уже толком не хватило. Так, «подмел» пару десятков мелких гарнизонов и все. Единственное, что порадовало, так это возможность пополнить запасы пороха и свинца, которые к тому времени практически закончились.
Далее Австрия дала «добро» на проход по своей территории и армия Рюгена сплавилась по Дунаю, выйдя к позициям Румянцева уже к концу октября. Там принца ждал приятный сюрприз. За удачный поход по Балканам, Петр наградил его орденом святого Георгия первой степени и званием фельдмаршала.
Достаточно неплохо дела обстояли и с трофеями — юнкера и «свежие» солдаты были премного довольны и вовсю планировали, как будут распоряжаться средствами. К их чести, планов вроде «спустить на баб» никто не высказывал — народ подобрался на редкость хозяйственный, пусть даже на словах.
На этом хорошие новости закончились и буквально через несколько дней после гонца с приказом о повышении в звании и награждении, последовал гонец с известием о смерти императора…
— Мать же, как не вовремя! — Глухо простонал Румянцев при таком известии.
Петр и правда помер исключительно не вовремя: несмотря на громкие победы, заключение мира висела на волоске. Точнее говоря — заключение нормального мира. Как это водится в «Цивилизованной Европе», к подписанию мирного договора между Россией и Турцией решили приложить усилия и Франция с Англией.
Только-только завязался мирный диалог и Мустафа был готов пойти на серьезные уступки, как вмешались дипломаты-посредники и принялись давить на Россию. Ну да как обычно — нельзя же допустить, чтобы страна что-то выиграла, а не просто потеряла людей…
Петр Федорович весьма наплевательски относился к их мнению, но позиция «соглашателей» при дворе была сильной и возглавляли ее Воронцовы… Самое поганое, что их нельзя было обвинить в предательстве национальных интересов — аргументы были достаточно весомые и ссора с двумя (а включая Турцию — тремя) могущественнейшими странами региона, мягко говоря, опасна.
Частично такую позицию разделяли и многие армейские. За Крым и Скифию они были готовы драться до последней капли крови, но вот Молдавия и Румыния были землями, которыми можно и пожертвовать. А уж вступаться за балканских и греческих единоверцев… Увольте.
Цесаревич же пусть и был «ястребом», но не мог пойти против большинства сенаторов. По крайней мере — не сейчас, пока не надел корону. Те могли вполне легально спускать большую часть дел на тормозах, затягивая их или прямо отклоняя. Тем более, что Елизавета тоже склонялась в сторону «голубей»… Вот после коронации — да, Павел сможет «передавить» их и заставить принять нужное решение. Но до того дня как минимум несколько месяцев. Все это Рюген знал еще до приезда в Петербург — агентура.
К Елизавете он пошел прямо с дороги, даже не помывшись и та оценила — кинулась ему на шею прямо у дверей покоев.
— Как же я без Петеньки…, — заревела вдовствующая императрица. И без того не блещущая красотой, за эти недели она стала совсем некрасивой. Крупное лицо опухло от слез, а и без того небольшие глаза окончательно заплыли и покраснели.
Сидеть с ней пришлось несколько дней — даже мыться и спать приходилось урывками. Помимо нее, такими же ревами оказались и дочки Петра… Но справился — спасибо психологам из двадцать первого века. Будучи клиентом, попаданец ругался на них, но не мог не признать, что кое-какие методы работают — и очень неплохо. Отошла Елизавета только через неделю — непосредственно к похоронам.
Занимался похоронами сам канцлер Воронцов и нужно сказать — справился неплохо. Единственное, что не одобрял сам Грифич, так это чрезмерно затянувшуюся процедуру прощания. Понятно, что императора нельзя закопать как простого смертного, но почти три недели… Впрочем, в дела эти Владимир не лез демонстративно, так что причины такой «тянучки» толком и не понял.
Павел ходил мрачный, да оно и понятно — смерть отца, которого он очень любил, тяжело ударила по молодому человеку. И пусть здоровье у Петра было скверное и чудо, что он прожил хоть столько, но все равно… Давила и беспомощность в вопросах заключения мира — до момента коронации власти у него было немного, «переиграть» одновременно Воронцовых, вдовствующую императрицу (которая тоже Воронцова) и Сенат, он просто не мог.
Пришлось вновь заняться политикой всерьез, а не в общих чертах и нужно сказать — новости не радовали. Османскую империю сильно лихорадило и восстания были не только на Балканах или в Греции, но и в самой Турции. Мустафа Третий был далеко не худшим султаном, но вот наследство ему досталось неважное. Повсеместное воровство чиновников дошло до того, что они складывали в свои карманы большую часть налогов — и считали такое положение дел самым естественным. Но… Англия и Франция, а также ряд других государств, начали накачивать султанат деньгами, оружием, военными специалистами… Не столько даже накачивать, сколько обещать — только давайте, воюйте!
Зашевелились и мелкие государства в немецких землях. Если Пруссия и Австрия сидели спокойно, скованные договором с Северным Альянсом, то вот государства поменьше, которых не удосужились включить в него, начали мутить воду. А это, между прочим, не только Померания, но и Мекленбург, Ангальт-Цербст и прочие — вассальные, полу вассальные и условно независимые государства.
Отношения же с Мекленбургом у Померании были скверные: свобода в Померании и крепостное право в соседнем Мекленбурге… Неудивительно, что крестьяне просто бежали к Рюгену от соседей. А еще — переезжали горожане, поскольку государство бурно развивалось — в том числе благодаря грамотному законодательству, поощряющему экономическое и социальное развитие.
Дела обстояли настолько хреново, что дело пахло войной. А между прочим, претензии к Померанскому были не только у герцогов Мекленбурга… Так что пришлось переводить армию из ставки Румянцева домой — вроде как на зимние квартиры. Всем было ясно, зачем это делается, но подобная дипломатия могла выгадать чуточку времени.
Павел же как раз сейчас ничем не мог помочь. Войска и без того замерли в напряжении: мало проблем с Турцией, так еще и Европа вот-вот может подключиться! И дело даже не в том, что у России не было лишних войск, просто передвижение войск в сторону немецких земель могло стать той самой искрой и Пруссия бы заполыхала. Она и без того была на грани разрыва отношений и объявлении войны. Пусть Старый Фридрих и понимал всю опасность войны с Россией, но взять реванш очень хотелось. А еще — европейские кредиторы давили достаточно сильно. Кредиты же эти для выкупа Восточной Пруссии были взяты на не самых выгодных условиях и до окончания платежей было еще достаточно долго. Ну а пока они не выплачены, будь добр — слушай внимательно своих кредиторов…