Все по-настоящему (ЛП)

Джетт меня обнимает. В его постели.

– Спокойной ночи, принцесса, – шепчет он мне в ухо.

– Спокойной ночи, – как-то умудряюсь выдавить я и закрываю глаза.

Очевидно, усну я совсем не скоро.

По крайней мере я думала, что заснуть будет трудно. Но дыхание Джетта позади и его теплая рука, обнимающая меня, заставляют чувствовать себя в безопасности и позабыть об одиночестве. Мне хорошо и уютно, моему телу это нравится. МНЕ это нравится.

На самом деле, мне настолько это нравится, что когда я открываю глаза в следующий раз, то обнаруживаю, что смотрю вовсе не на стену, которую Джетт увешал картинами. Я смотрю на самого Джетта. Точнее, на его грудь.

Он по-прежнему меня обнимает. Каким-то образом ночью я подтянула руки под подбородок, вцепившись в его майку. Ноги у меня такие теплые, что я почти горю. Штаны на мне задрались, так что от колена и ниже мы соприкасаемся кожа к коже. У Джетта волосатые ноги, но ногам парней такими и положено быть. Вот если бы они оказались безволосыми, тогда я бы заволновалась. Очень медленно поворачиваю голову и вижу часть красного дракона, пересекающего грудь Джетта. Его сердце бьется под моей ладонью, а грудь опадает и вздымается. Это так завораживает. Ощущение, будто где-то на заднем фоне вот-вот заиграет какая-нибудь отвратительная песенка о любви.

Джетт сопит и шевелится, притягивая меня ближе.

– Твои волосы приятно пахнут, – говорит он, и я чувствую его дыхание на своих пальцах.

– Доброе утро, – отзываюсь я, потому что именно это люди обычно говорят по утрам, даже если оказываются в ситуации, в которой неизвестно как очутились.

– Как это произошло?

Это он, наверное, о том, как мы лежим.

– Понятия не имею.

Отпускаю его майку, а Джетт убирает свою руку, так что я могу немного откатиться назад и посмотреть ему в лицо. У него слегка припухлые глаза, а волосы торчат во все стороны. Он очаровательно взъерошен, и я надеюсь, что выгляжу точно так же, хотя и уверена, что это не так.

– Какой интересный поворот событий, – замечает Джетт.

– Ага.

Пожалуйста, пусть у меня не будет запаха изо рта. Пожалуйста, пусть у меня не будет запаха изо рта.

Мне хочется прикрыть рот, чтобы он ничего не унюхал, но нет никакой возможности это сделать, так что просто отворачиваюсь и пялюсь в потолок. А еще закрываю рот. Джетт подпирает голову рукой, и я чувствую на себе его взгляд.

– Прекрати, – прошу я, схватив одеяло и пытаясь натянуть его на голову.

Он не дает мне этого сделать.

– Почему?

Я что, правда должна объяснять?

– Потому что.

– Потому что почему?

О, то есть мы решили поиграть в повторюху-муху. У меня ощущение, будто мне снова три года.

– Потому что это странно, и ненормально, и я стесняюсь.

А еще это заставляет вспомнить обо всех моих недостатках и о том, как бы мне хотелось, чтобы в этот момент я была кем-то другим.

– Глупышка, – отвечает Джетт.

Он откидывается на подушку и потягивается, вытянув вверх руки. Я слышу, как пощелкивают суставы в его плечах.

– Нам, наверное, пора подниматься. Как насчет того, чтобы пойти куда-нибудь позавтракать? У меня тут, в общем-то, почти никакой еды.

– Звучит неплохо, – соглашаюсь я.

Черт, мне нужно встать первой, а так не хочется. Но я все же перекатываюсь на другой бок, подтянув под себя ноги. Джетт следует за мной, положив руки мне на плечи. На секунду он задерживает их там, а потом отпускает меня, и я опрометью бросаюсь в ванную, чтобы привести себя в более-менее презентабельный вид.

Внедрить Джетта в мою жизнь удалось почти без проблем. Я думала, мне придется менять расписание дня, от чего-то отказываться, идти на компромиссы, но такое ощущение, будто моя жизнь изменилась, чтобы приспособиться к нему. Словно он должен был стать ее частью и поэтому стал. Звучит странно, но я знаю Джетта всего ничего, а ощущение, словно он всегда был в моей жизни. А еще я сохраняю всех журавликов, которые он для меня делает. Бумажные птички живут в моем ящике для носков. По крайней мере, когда все это кончится, у меня останутся они.

Нельзя сказать, что прямо совсем все гладко и без проблем. О, проблем как раз множество. Однажды он чуть не вошел, когда я переодевалась, и я до жути боюсь сделать при нем что-нибудь отвратительное, ну там, пукнуть или отрыгнуть. Мы просто к этому еще не готовы. Мне кажется, для таких вещей требуется много времени, даже если вы друзья. А еще иногда по утрам Джетт просыпается с кое-какой проблемкой, м-м, в штанах, но он отворачивается, и я делаю вид, что ничего не заметила. Я просто не могу иметь с этим дело. Просто не могу.

Наша затея с Липовыми Отношениями, похоже, работает. Судя по всему, все на нее купились, по крайней мере, пока никто ничего не заметил. Мы с Джеттом держимся за ручки, дарим друг дружке обожающие взгляды, используем дурацкие прозвища, и часть меня от этого тошнит, зато другая часть обожает все это и хочет, чтобы все было по-настоящему. Однако я держу свои желания при себе и не позволяю себе слишком часто об этом думать, потому что все это нереально. Я играю роль, и он играет роль – вот и все. Один месяц. Неделю мы уже продержались, и все идет хорошо. Не могу я все испортить, желая того, что не могу получить.

– Все будет хорошо. По-моему, ты просто переучилась и сама себя накручиваешь. Ты что, никогда ни по одному предмету ничего, кроме пятерок, не получала? – говорит Джетт.

Мы сидим в библиотеке, и я жутко нервничаю по поводу следующей контрольной.

Показываю ему язык.

– Да, получала.

Дважды. Один раз в школе и один – в колледже. И больше ни разу. Я делала все, чтобы этого не случилось. Даже если я получаю девяносто баллов и одну сотую, это все же лучше, чем восемьдесят девять баллов. Всегда.

И вообще, кто бы говорил! Так уж случилось, что я знаю – оценки Джетта безукоризненны. Он один из тех сволочей, которым учеба дается очень легко. Люди думают, что мои оценки достаются мне без труда, но это не так. Успехи, которых я достигла, стоили мне много пота, крови, слез, десятков литров выпитого кофе и бессонных ночей. Просто я хотела этого больше, чем чего-нибудь еще. Больше, чем алкоголя, секса или просмотра очередной серии «Отчаянных домохозяек».

– Не смей оскорблять мои методы учебы. Не все из нас столь академически одарены, как ты, малыш. – Я примериваю к Джетту разные прозвища. Не уверена, что это мне нравится.

– Как скажешь, принцесса, – отзывается он, щелчком посылая вперед одного из своих журавликов, так что тот приземляется прямо на моем открытом учебнике.

– Умираю от голода. Может, сходим поедим?

Сдвигаю журавлика и закрываю книгу. Я еще не закончила, но это может подождать. Мне хочется немного попялиться в глаза Джетта. Я заслуживаю награду за хорошо сделанную работу.

– Гениальный план гениальной девушки.

Бабочки снова начинают отплясывать у меня в животе. Они всегда так делают, когда он говорит нечто подобное. Мне казалось, со временем ощущения притупятся, но пока этого не произошло. Вообще-то мне вроде как даже хочется привыкнуть ко всему этому, потому что переносить все эти подъемы и спуски в Липовых Отношениях совсем нелегко. Почти как в настоящих.

Джетт сдувает в мою сторону обертку от соломинки, и та застревает в моих волосах, прежде чем я успеваю отклониться.

– Придурок, – заявляю я и делаю то же самое.

Ну разумеется, я промазываю. Он показывает мне язык, и мне хочется стукнуть его под столом.

– Ну надо же, счастливая парочка, – раздается голос Хавьера за моей спиной.