Страница 21 из 45
Джетт загибает угол и проводит ногтем по сгибу, чтобы тот стал более четким. Потом сворачивает листок еще несколько раз. Действия Джетта оказывают на меня почти гипнотическое воздействие. Понимаю теперь, как это может успокаивать. Он продолжает крутить бумажку в руках, сворачивая ее снова и снова. Понятия не имею, что он делает. Еще дюжина-другая движений – и в руках у Джетта оказывается еще один журавлик. Но он отличается от предыдущих. Джетт тянет его за хвост, и журавлик начинает махать крыльями. Еле сдерживаюсь, чтобы не захлопать в ладоши от радости, как маленький ребенок.
– Ты очень талантлив.
– Ага. Вот если бы еще умением складывать оригами можно было оплатить счета. Есть парочка человек, которые делают совершенно безумные вещи, но на это ушли годы тренировок и чертова уйма бумаги. Я могу сделать для тебя целый зоопарк, если захочешь, но эти – мои любимые.
Первый журавлик, которого Джетт сделал, был из красной люминесцентной бумаги, теперь он начинает делать еще одного – синего. Наблюдаю за его работой, и вот уже передо мной два маленьких журавлика. Придвигаю птичек друг к другу так, чтобы их клювы соприкоснулись, словно они целуются.
– Хочешь, научу, как их делать? – спрашивает Джетт.
Хм, поучиться чему-нибудь у моего сексуального Липового Парня или прочитать что-нибудь о бизнес-этике? Ну очень сложное решение.
– Ага, – киваю я, отодвигая учебник в сторону.
Книга со стуком падает на пол. Не хотела выказывать столько энтузиазма, просто как-то так вышло.
Не то чтобы я уже не сделала больше, чем нужно.
Следующий час Джетт под сопровождение лучших хитов «Queen» учит меня, как складывать бумажных журавликов. Странное сочетание, однако каким-то образом все вместе имеет смысл.
У меня уходит не меньше двенадцати попыток, чтобы сделать все как надо, и я перевожу кучу бумаги. Голова моего журавлика немного кривовата по сравнению с хвостом, но по крайней мере она похожа на птичью.
Зеваю, хотя сна ни в одном глазу.
– Устала? – спрашивает Джетт, расставляя нашу маленькую журавлиную семейку на столе. Вот вам и учеба.
– Нет, но определенно голодна. Может, сделаем еще немного безумных начос?
Джетт улыбается, встает и протягивает руки, чтобы поднять меня с дивана. Ого! Какая сила! Обманчивая сила. Я имею в виду, Джетт не похож на ходячую рекламу стероидов, как Хавьер, но он определенно не хлюпик. В действительности он настолько силен, что я теряю равновесие и падаю ему на грудь. Джетт, само собой, меня ловит, потому что он грациозный, а я нет. Хотя когда-то была. До встречи с ним я падала гораздо реже. Сто процентов.
Джетт держит меня, прижав к груди. Наши руки зажаты между телами и совершенно раздавлены моими сиськами. Джетт касается моих буферов чаще, чем мой доктор. По правде говоря, они вроде как в самом деле постоянно мешаются. Их довольно трудно избегать, если находишься рядом со мной. Без шуток, я пару раз била ими людей по лицу. Честное слово.
Мои соски живут собственной жизнью и твердеют, так что я отступаю, чтобы Джетт не смог их почувствовать. Отвердевшие соски являются чем-то вроде женского эквивалента стояка. Только в миниатюре. И все же мне неловко светить ими направо и налево.
Джетт не отпускает мои руки и тянет меня на кухню.
– Начос? – спрашивает он.
– Начос, – соглашаюсь я.
На этот раз в начос пошли остатки стейка, снова «Велвита» (мне в самом деле нужно купить этому парню немного настоящего сыра), перчики халапеньо, кинза, оливки, лук, и я все-таки сдалась и разрешила ему добавить кусочки хот-дога.
Начос запекаются в духовке. Джетт достает их, дожидается, пока они слегка остынут и сует в рот огромный кусок.
– Нам стоило бы открыть ресторан, в котором будут подавать одни начос. Можно было бы делать начос на завтрак и десертные начос. Мы произвели бы фурор.
Вытираю с его подбородка расплавленный сыр и облизываю палец. Сейчас это кажется таким естественным. Потом хватаю один из чипсов, на котором полно всякой всячины, и забрасываю себе в рот.
Ух ты, какая… какофония вкусов. Жую, пытаясь понять, нравится мне или нет. Вкус настолько шокирует, что проходит немало времени, пока я к нему привыкаю.
– Те были лучше, – говорит Джетт и берет еще немного.
– Обломщик.
Снова набиваю полный рот начос и решаю, что они мне нравятся. Я хочу сказать, это не самая моя любимая еда на земле, но они определенно хороши.
– И как ты себе представляешь десертные начос?
– Если придумать, как запекать чипсы с корочкой, как на пирогах, то можно заливать их шоколадом, взбитыми сливками и так далее. А еще можно сделать фруктовые начос.
– Было бы просто супер, учитывая проблему ожирения в этой стране, – заявляю я, ломая Джетту весь начос-кайф.
– Скучная ты, – вздыхает он и запихивает в рот одновременно пять кусочков.
Должна признать, это впечатляет. Сама я беру только одну штучку, потому что сомневаюсь, что буду выглядеть очень сексуально с битком набитым чипсами и всем остальным ртом.
– Замри, – командует Джетт, и я застываю на месте.
Он обхватывает мой подбородок одной рукой, не давая мне двигаться, а сам наклоняется вперед. Я бы спросила, что он делает, но вроде как теряю дар речи. И забываю, как дышать. У меня вообще сердце еще бьется?
Очень медленно, миллиметр за миллиметром, лицо Джетта приближается ко мне. Он высовывает язык и слизывает что-то с моей щеки.
И я умираю. Джетт убирает язык и улыбается мне.
– У тебя сыр размазался, – поясняет он шепотом, который пробуждает что-то неясное глубоко внутри меня и посылает мурашки по всему телу.
У меня пересыхает во рту. Пытаюсь сглотнуть, но такое ощущение, что я парализована. Сомневаюсь, что смогла бы пошевелиться, даже если бы в квартиру ворвался бандит с пистолетом.
Джетт наконец-то отпускает мой подбородок, и моя кожа пылает от воспоминания о его прикосновении. Он отодвигается и берет с тарелки еще парочку чипсов.
Я все еще пытаюсь пошевелиться. Наконец делаю слабый вдох, и легкие наполняются воздухом.
– Я сейчас, – говорю я и бросаюсь в ванную. Мне просто… нужно немного воздуха.
Запираю дверь и делаю глубокий вдох. Джетт, похоже, недавно убирался – воздух наполнен лимонной свежестью. Нахожу возле душевой кабины в стене крошечное окошко и открываю его настежь. По крайней мере, пытаюсь. Окно открывается буквально на дюйм и застревает. Ой, ну и ладно. Наклоняюсь, опираюсь головой о подоконник и вдыхаю морозный воздух. Хотя по календарю уже весна, ветерок по ночам все еще по-зимнему кусает за щеки – как раз то, что мне нужно, чтобы прочистить мозги. Сделав несколько глубоких вдохов, чувствую, что, кажется, успокаиваюсь.
Джетт лизнул мое лицо. В жизни бы не подумала, что почувствую что-либо, кроме отвращения, если кто-то лизнет мне лицо, но Джетт сделал этот жест сексуальным. Словно он волшебник и может превращать что угодно в нечто сексуальное. Волшебник секса. Со своей волшебной… палочкой.
Мысли о волшебной палочке Джетта заставляют меня захихикать, и мне приходится открыть воду в раковине, чтобы он меня не услышал.
По-моему, у меня едет крыша.
Пытаюсь взять себя в руки. Прежде чем покинуть ванную, дважды проверяю, не осталось ли еще где-нибудь на лице сыра. Все в порядке, но видок у меня, словно я под кайфом. В широко раскрытых глазах застыло сумасшедшее выражение, лицо горит. Да и прическа – это что-то с чем-то. Расчесываю пряди пальцами, снимаю с запястья резинку, которую всегда ношу с собой, и стягиваю волосы в хвост. С безумным взглядом и пылающими щеками я ничего не могу поделать. Будем надеяться, Джетт посчитает это милым.
Вернувшись на кухню, обнаруживаю, что начос уже почти не осталось. Похоже, Джетт все сожрал. И куда у него все девается? Должно быть, у него метаболизм супермодели. Черт бы его побрал.