Страница 145 из 150
(В 1953 году А.А. Новиков был реабилитирован, восстановлен в маршальском звании; выступая по делу арестованного Абакумова, он заявил, что следователи под пытками заставили его подписать донос на Жукова. — А.3.).
Кажется, выступили все, кто пожелал. Сталин подошёл к Жукову.
— Что вы можете сказать? — спросил он.
Жуков порывисто встал, одёрнул тужурку.
— Мне, товарищ Сталин, не в чём оправдываться. — Голос маршала прозвучал твёрдо, словно он отдавал приказ. — Ни к какому заговору я не причастен и ничего против вас не делал и не замышлял! Для меня вы — достойный Верховный Главнокомандующий, таковым и останетесь! Что касается моих недостатков в работе, я признаю их и на будущее учту.
Видимо, Сталин уже решил, как наказать Жукова, потому что, как только тот умолк, он произнёс:
— И всё-таки вам, товарищ Жуков, придётся уехать из Москвы...
И Жукова отправили командовать войсками Одесского военного округа. Воспринял он назначение болезненно, но вождю не возразил. Уезжая в Одессу, Георгий Константинович зашёл в Генштаб к Василевскому.
— Что скажешь на прощание?
— Что не раз говорил тебе, Георгий: не горячись и будь сдержан в своих эмоциях!
— Тут ты прав, но я не о том веду речь... Моя дочь Эра любит твоего сына Юрия. Ты об этом знаешь?
— Да. И Юра любит Эру...
— Значит, быть свадьбе? — Жуков с улыбкой скосил глаза на друга.
— Пусть сами решают...
— А ты... ты будешь на свадьбе у опального маршала?
— Шутишь, Георгий! Как же мне не быть на свадьбе сына?
(Свадьба старшей дочери маршала Жукова Эры и лейтенанта Юрия Василевского состоялась в августе 1948 года. Родные, друзья и гости собрались за свадебным столом на даче Георгия Константиновича в Сосновке. Но Василевский в этот день был очень занят по службе (Сталин проводил в Кремле совещание с военными) и на свадьбу приехать не смог; позже он поздравил молодых.
— Желаю вам, дорогие Юра и Эра, счастья в жизни! — сказал он, поцеловав обоих. — Надеюсь, вы подарите нам с мамой внуков.
Эра заметно покраснела, а Юрий не растерялся и бодро ответил:
— Внуки будут, отец!..
И как рады были Жуков и Василевский, когда у их детей родилась дочь Саша, а позже — дочь Таня. — А.3.).
Однажды в начале февраля 1948 года маршал Василевский решал у Сталина вопросы по линии Генерального штаба, и тот вдруг спросил:
— Как дела у товарища Жукова в Одессе? Навёл он там порядок в войсках? — В глазах вождя блеснула хитринка.
— Навёл, товарищ Сталин. — Василевский смотрел на него не мигая. — Скажу вам больше: в боевой подготовке округ поднялся на ступень выше. Жуков всё время проводит в войсках, и это дало свои плоды. Правда, в стиле руководства у Жукова есть ещё недостатки...
— Если в Одесском военном округе Жуков навёл порядок, тогда не послать ли нам его в другой округ, чтобы и там он поднял уровень боевой подготовки? — И, не дождавшись ответа начальника Генштаба, Сталин продолжил: — Да, мы пошлём его в другой округ...
Вскоре морозным февральским утром Жуков неожиданно приехал в Москву.
— Привет, рыцарь чести! — раздался в трубке чей-то бодрый голос, и Василевский не сразу узнал, кто это.
— Ты, Георгий? — наконец выдохнул он.
— А кто же ещё? — весело отозвался Георгий Константинович. — Прибыл из милой сердцу Одессы. Хотел зайти к тебе в Генштаб. Примешь? Или тебе надо получить добро у Хозяина? — В голосе Жукова Василевский уловил иронию.
— Перестань, Георгий, — осадил его Александр Михайлович. — Помнишь, я говорил тебе перед Сталинградской битвой, что мы с тобой друзья до гроба? И сейчас могу повторить эти слова. Ты где находишься, на военном аэродроме? Я пошлю за тобой машину.
— Не надо, Саша, меня тут встретили. Я еду к тебе...
И вот он, Жуков, — живой, энергичный, волевой, каким он был на фронте.
— Привет, Саша! — Они обнялись и расцеловались.
— Садись, Георгий, и рассказывай, как там, в округе? — Василевский сел рядом.
Они беседовали откровенно, как бывало не раз, ничего не скрывая друг от друга. Но в голосе Жукова слышались горечь и невыстраданная боль от всего того, что пережил он в Одессе.
— Понимаешь, я наводил в округе порядок, а меня обкомовские чины пытались обвинить в том, что я диктатор, что самовольничаю, подмял под себя местную власть. Донесли вождю...
— Кто это сделал? — прервал друга Василевский.
— Ты даже не представляешь! — воскликнул Жуков. — Первый секретарь обкома партии Алексей Кириченко. По должности он член военного совета и обязан мне, командующему округом, всячески помогать, а он ставил палки в колеса, то и дело жаловался Сталину на мои якобы диктаторские замашки. И что ты думаешь? Вскоре в округ прибыла комиссия во главе с Булганиным для проверки сигналов, поступивших в Москву.
— А ты даже не встретил военного министра! — упрекнул его Александр Михайлович. — Когда мне сообщили об этом, я не поверил.
— А кто он такой, этот Булганин? — вскипел Жуков. — Что он смыслит в нашем военном деле? И потом, я был на учениях и встретить спецпоезд, на котором прибыл Булганин со своей свитой, не мог.
— Гордость, Георгий, у тебя бьёт через край! — снова упрекнул его Василевский. — Ты можешь не уважать Булганина как человека, но коль он военный министр, твой прямой начальник, ты обязан был встретить его и отдать рапорт.
— Встать перед ним по стойке «смирно»? — усмехнулся Жуков. — Никогда в жизни! Есть только один человек, перед которым я вытяну руки по швам, — это генералиссимус Сталин. Ну и тебе, начальнику Генштаба, мог бы отрапортовать, — улыбаясь, добавил он. — Дружище, хватит обо мне. Как у тебя дела?
— Всё хорошо, а вот за тебя у меня душа болит, — признался Василевский.
— Ладно, Саша, пойду, а то у меня ещё уйма дел в столице. — Жуков встал, надел фуражку. — Утром я улетаю в Свердловск.
— А туда зачем? — спросил Василевский.
— Ты что, не в курсе дела? — удивился Жуков. — Меня назначили командующим Уральским военным округом. Так что в Одессу я больше не вернусь.
— Мне говорил Сталин, что хочет перевести тебя в другой округ, чтобы ты, как и в Одессе, навёл порядок, добился желаемых результатов в боевой подготовке, — сообщил Василевский. — Но я не думал, что сделает он это так скоро.
— У меня к тебе дело, — продолжал Жуков. — Позвони Сталину и попроси, чтобы он принял меня. Надо кое-что доложить ему.
На какое-то время Василевский задумался: надо ли ему звонить?
— А сам чего не позвонишь? — спросил он.
— Боюсь, что мне вождь откажет в аудиенции, — усмехнулся Георгий Константинович. — Я это чувствую.
Василевский снял трубку «кремлёвки», набрал номер и услышал знакомый голос.
— Докладывает маршал Василевский, товарищ Сталин. У меня к вам просьба. Личная... Я прошу вас принять на беседу маршала Жукова. У него к вам важное дело. Очень прошу.
Трубка молчала. Маршал слышал, как вождь тяжело дышал, о чём-то размышляя. Наконец громко сказал:
— Хорошо, товарищ Василевский, я это сделаю. Жду товарища Жукова через час. У меня тоже есть что сказать вашему другу...
(Жуков уехал к новому месту службы, но его «дело» так и не закрыли. На Лубянке следователи физически принуждали соратников полководца признаться в подготовке «военного заговора» против сталинского руководства, но это им не удалось. «Этим делом руководили Абакумов и Берия, — отмечал Жуков. — Их усилия сводились к тому, чтобы арестовать меня. Но Сталин не верил, что якобы я пытаюсь организовать военный заговор, и не давал согласия на мой арест... Когда же арестовали самого Абакумова, то выяснилось, что он умышленно затеял всю эту историю так же, как он творил их в мрачные 1937-1939 годы. Абакумова расстреляли, а меня вновь на XIX съезде партии Сталин лично рекомендовал ввести в состав ЦК КПСС. За всё это время Сталин нигде не сказал про меня ни одного плохого слова. И я был, конечно, благодарен ему за такую объективность». — А.3.).