Страница 89 из 111
С честью прошёл испытания в боевом крещении Павел Нахимов. В декабре поступило известие о производстве его в капитан-лейтенанты, и он был удостоен первой боевой награды и ордена Святого Георгия IV степени.
Эскадра продолжала боевую службу в Средиземноморье, началась война с Турцией. В кампанию 1828 года пленили турецкий корвет «Нассаби саббах». Этот корвет оказался отличным судном, недавно построенным из дуба. Корвет переименовали в «Наварин», и по настоянию Лазарева командиром назначили Нахимова.
После небольшого ремонта под присмотром Нахимова корвет «Наварин» стал образцовым судном на эскадре. Нелегко далось это Нахимову. «Павел Степанович служит 24 часа в сутки», — отзывались о нём в ту пору сослуживцы.
Весной 1830 года, после возвращения эскадры на Балтику, Лазарев аттестует Нахимова: «Отличный и совершенно знающий своё дело морской капитан». За образцовое состояние «Наварина» её командир удостаивается ордена Святой Анны II степени. Но рутинная служба в Кронштадте тяготит молодого, полного энергии моряка. В конце 1831 года его переводят командиром строящегося фрегата «Паллада». Царь хотел видеть в этом судне образец новейшего кораблестроения. И Нахимов, «тонкий мастер морского дела», оправдывает доверие, делает «Палладу» примером для всей Балтики. Но Нахимов не только знаток корабельного устройства, а и отменный командир.
Плавая в составе Балтийской эскадры осенью 1833 года, он своими решительными действиями предотвратил катастрофы.
...Пасмурной осенней ночью 17 августа 1833 года эскадра под командой вице-адмирала Фаддея Беллинсгаузена сбилась с курса. Нахимов сам вёл счисление и прокладывал курс. Вдруг на мгновение прояснело, и Нахимов сумел запеленговать маяк и точно определить своё место. «Эскадра идёт на камни, — молниеносная мысль обожгла Нахимова, — а адмирал почему-то не даёт сигнала о повороте».
Нахимов ещё раз проверил расчёт — ошибки нет! Он пригласил к себе лейтенанта Алфёрова, только что сменившегося с вахты, с ним вновь определили местоположение и окончательно убедились в правильности расчёта. Немедля он приказал дать сигнал кораблям эскадры: «Флот идёт к опасности» — и стремительно отвернул на новый галс. Вслед за ним шёл корабль «Память Азова». Там приняли тревожный сигнал с «Паллады», и «Память Азова» тоже изменила курс. Вскоре были замечены сигналы с других судов. Эскадра была спасена от катастрофы. Лишь головной корабль «Арсис» не успел отвернуть и выскочил на камни...
В зиму 1834 года капитан-лейтенант Нахимов по ходатайству Лазарева прибыл на Черноморский флот, получил назначение командиром строящегося линейного корабля «Силистрия». В том же году производится в капитаны 2-го ранга.
В ноябре 1836 года «Силистрия» бросила якорь в Севастопольской бухте. Вскоре этот корабль стал лучшим на флоте. Нахимов «служит здесь образцом для всех командиров кораблей», — аттестует его Лазарев.
В конце 1839 года за отличие по службе Нахимов произведён в капитаны 1-го ранга. Тепло поздравили его Корнилов и Путятин, но его успехи не даются даром. В марте 1838 года он уволен в отпуск за границу «впредь до излечения болезни». Две кампании пропустил Нахимов и, кое-как подправив здоровье, вернулся на флот, ступил на палубу родной «Силистрии». И сразу в бой. На «Силистрии» поднял свой флаг Лазарев в 1840 году, высаживая десант у берегов Кавказа. И в последующие кампании Нахимов не раз участвовал в крейсерстве, оберегая Кавказское побережье от вылазок турецких контрабандистов и английских лазутчиков. В сентябре 1845 года по ходатайству Лазарева он произведён в контр-адмиралы и назначен командиром бригады кораблей. Совершенствуя выучки кораблей, новый флагман особенно отличился в пятимесячном крейсерстве у берегов Кавказа.
По-прежнему он правит службу в боевом содружестве с контр-адмиралом Корниловым, новым начальником штаба флота.
В 1851 году скончался М. Лазарев, и командующим флотом назначили 75-летнего старца, генерал-лейтенанта Верха. Престарелый Верх сидел в Николаеве, и, по сути, все дела Нахимов решал с Корниловым.
В 1852 году флот посетил царь Николай I. Близилась развязка войны с Турцией. Верх оплошал, нелепо командовал эскадрой, но Николай I понял, кто истинные командиры. Нахимова и Корнилова произвели в вице-адмиралы, а Нахимов стал начальником 5-й флотской дивизии, то есть командующим эскадрой.
В феврале 1853 года, ускоряя события, царь направил морского министра князя Меншикова в Стамбул «увещевать» султана.
В середине марта из Константинополя вернулся в Николаев начальник штаба Черноморского флота вице-адмирал Корнилов, сопровождавший Меншикова по поручению царя. При первой же встрече со своим старинным товарищем, вице-адмиралом Нахимовым, он поделился впечатлениями о переговорах с турками.
— Сиятельный князь ведёт себя так, будто не миротворцем прибыл, а нарочно вознамерен поссориться с турками. Видимо, большие полномочия от его величества имеет.
Нахимов разделял беспокойство своего товарища:
— Сиятельный князь уповает на флот наш, но сие справедливо лишь супротив турок.
По плану, разработанному Корниловым, в начале августа флот разыграл нападение на Севастополь со стороны моря. Начальник штаба флота поднял свой флаг на «Двенадцати апостолах» и вышел в море с эскадрой Нахимова. На рейде Севастополя для помощи береговым бастионам осталось несколько кораблей. Имитируя прорыв в бухту, эскадра ещё на подходе к Константиновской батарее открыла огонь из всех орудий. Однако батарея огнём из всех пушек поставила перед носом флагманского корабля огневую завесу, и он был вынужден лечь в дрейф. Вскоре в артиллерийскую дуэль с эскадрой вступили Павловская, Александровская и другие батареи и корабли, стоявшие на рейде...
Корнилов остался доволен и атакой Нахимовской эскадры, и обороной Севастопольской бухты на случай войны. А в том, что она неумолимо приближалась, мало кто сомневался, и её верные признаки всё явственнее проступали на обоих берегах Чёрного моря.
Стремясь к развязыванию войны с Турцией, Николай I, как это случалось и раньше у его предшественников, не имел плана её ведения и сказал однажды в кругу своих приближённых:
— Главное, положить начало разрушению Оттоманской империи, а там один Всемогущий Бог определить может, что за этим последует.
В середине сентября Корнилов получил предписание Меншикова готовить флот, погрузить 13-ю дивизию со всеми припасами, перевезти её морем и высадить на Кавказе.
По привычке Корнилов, отдав предварительные распоряжения, тут же послал адъютанта за Нахимовым и стал набрасывать план действия. Прямо от начальника штаба флота Нахимов отправился к командиру дивизии и договорился о местах и порядке погрузки войск.
Спустя два часа на эскадре объявили приказ флагмана: принять дивизию на корабли и транспорты и быть готовыми к походу.
Море встретило эскадру сильной зыбью. Она тягуче накатывалась ленивыми валами издалека с юга, от берегов Турции, изнуряюще мотала корабли и транспорты, которые, будто игрушечные ваньки-встаньки, переваливались с борта на борт между её гигантскими гребнями. При подходе к берегам Кавказа море несколько утихомирилось. Высадку войск эскадра произвела почти «с ходу», в двух местах, на Сухумском рейде и в Анакрии.
Докладывая о десанте на Кавказе, Корнилов и Нахимов настойчиво убеждали Меншикова, пока не поздно, упредить события и овладеть проливами. В противном случае там в любой момент могут появиться англичане и французы, и тогда не миновать беды. Ссылались на прозорливый план адмирала Лазарева на этот случай и напоминали его стремительную экспедицию в Босфор два десятилетия тому назад, которая предотвратила занятие проливов англичанами.
Меншиков наконец-то решился на полумеры и предписал Нахимову выйти с эскадрой в крейсерство к берегам Анатолии, но тут же приказал турок не затрагивать и открывать огонь по ним только в случае явного нападения.
Однако Нахимов понял предписание князя по-своему. В приказе по эскадре потребовал с выходом в море все орудия зарядить ядрами, ударные трубки сна рядить на «товсь», ружейные патроны и оружие для абордажа изготовить, а на салингах выставить часовых и немедленно извещать флагмана о всех замеченных судах. Первый выстрел любого судна приказал считать сигналом к атаке и уничтожению неприятеля.