Принц (ЛП)

- Замечательно. Он наступает на ноги.

Пожилой мужчина засмеялся и похлопал жеребенка по его крошечной головке.

- Ну, тогда мы знаем, как его назовем, - сказала Нора, ухмыляясь Уесли.

Эта улыбка вернула его в первый день, когда они уехали кататься на лошадях вместе. Уесли взял большого гнедого жеребца по кличке Бастинадо. Уесли не видел ничего экзотического в этом имени, пока Нора не спросила, имел ли конь привычку наступать на ноги. Девушка из конюшни ответила, что он так и делал, и Нора объяснила, что Бастинадо было причудливым термином для пыток ног.

- Бастинадо, - сказал Уесли. - Чертовски уверен, что это имя не в реестре.

Нора подползла к жеребенку и погладила его по мордочке. Уесли давно не видел гнедого жеребенка, такого милого и маленького. Прощайте Чары был маленьким, тоже, а затем вырос в самого длинноногого монстра, из всех лошадей, что он когда-либо видел.

- Я люблю его. И хочу оставить его себе. - Нора поцеловала лошадь в нос. - В своем доме. Там большая кровать. Он может поместиться.

- Мадам, эта лошадь стоит… - начал отец Уесли.

- Папа. Шутка. Нора шутит.

- Она слишком много шутит. Она когда-нибудь говорит что-нибудь серьезное?

- Нет, - сказала Нора, подмигивая Уесли. - И я серьезно.

- Я не нахожу Вас особенно забавной, юная леди.

Отец Уесли уставился на нее.

- Меня не волнует, любите Вы меня или ненавидите. Вы назвали меня “юной леди”, что делает Вас моим новым любимчиком.

Уесли наблюдал, как лицо отца вытянулось от гнева, прежде чем он выдохнул и покачал головой. - Как наша девочка себя чувствует, Фиш?

Нора придвинулась к Бастинадо и продолжала гладить его, пока доктор Фишер и его отец оглядывали кобылу один раз, затем второй. Уес и Нора удерживали свое внимание на маленьком Бастинадо, пока он разбирался, как работали его ноги. Нора даже нашла где-то хлыст и дразнила Бастинадо им, словно он был котенком, а не Чистокровным скакуном стоимостью в миллион долларов.

В течение нескольких часов они, смеясь, наблюдали за его прогрессом, морщась при его падениях, подбадривая его вставать снова, когда он опускался в сено.

- Бедный маленький парень… - ворковала Нора, счищая сено с его шерстки. - Я знаю, это трудно. Влей в меня достаточно вина, и я тоже не смогу ходить.

Бастинадо ткнулся носом в ее руку, и Уесли мог только наблюдать за ними. Он видел Нору с детьми несколько раз. Она так хорошо ладила с ними, поддразнивая их и разговаривая с ними как со взрослыми, отдавая им все свое внимание, как будто никого в мире не существовало, кроме них. Она была так же хороша с Бастинадо. Что-то в Уесли защемило от нежного, материнского тона ее голоса, лучезарной улыбки на лице.

Он не мог ничего поделать и разрешил своим мыслям забрести на опасную территорию. Нора так красиво выглядела бы беременной. Она бы жаловалась и стонала все время, что у нее опухли лодыжки и болят груди, и все же он не знал ни одной женщины в мире, которая была бы лучшей матерью. Какой бесконечно терпеливой она была с ним, как учитель, какой любящей и оберегающей она была в качестве соседки по комнате. Как ей удалось найти его в больнице после его диабетического кетоацидоза, что до сих пор ставило его в тупик. Со своим собственным ребенком, их собственным, он знал, что она будет в десять раз прилежнее, оберегающей, беспокоящейся. И Боже, увидеть ее с ребенком на руках? Он продал бы всю империю Райли на eBay за это, если бы понадобилось. Он мог бы даже продать свою душу.

- Ты устал, Уес? - спросила Нора, потянувшись к нему, она сжала его руку. - Почти рассвет, кажется.

- Слегка.

- Ты такой молчаливый.

- Просто думаю. Как твоя спина? - спросил он шепотом.

Он все еще не мог поверить, что у них с Норой был такой грубый секс, до сих пор не мог поверить, что ему это так сильно понравилось.

- У меня останется пару синяков. Хорошая работа, - сказала она, одарив его озорной усмешкой.

- Неплохо для ванильного болвана, правда?

- Неплохо? - она тихонько присвистнула под нос. - Это могло бы попасть в мою первую десятку.

Уесли засиял мужской гордостью.

- В следующий раз я буду метить в пятерку.

Нора начала что-то говорить в ответ, но потом замолчала и посмотрела на отца.

- Что случилось? - спросила она, и Уесли тоже заметил беспокойство на его лице.

- Красотка слишком долго лежит. Прошло почти четыре часа. Давайте поднимем ее на ноги.

Уесли поднялся и помог отцу уговорить кобылу встать. Скаковая Красотка заржала в знак протеста, но встала на ноги, и Уесли сделал выдох, который, он не понял, что сдерживал.

- Хорошая девочка.

Отец Уесли погладил ее по носу и начал уходить. Однако, в тот момент, когда он повернулся спиной, колени Скаковой Красотки подогнулись, и она упала снова.

- Черт.

Уесли гладил ее, пока его отец и доктор Фишер слушали ее сердце и легкие еще раз.

- Мы должны поставить ее снова, - сказал его отец.

- Что случилось? - спросила Нора, обнимая Бастинадо и держа его на коленях, как собаку.

- Она устала. Она просто родила ребенка величиной с лошадь. Потому что это была чертова лошадь.

- Она должна была встать, - объяснил Уесли. - Она пробыла в лежачем положении слишком долго. Лошади не могут долго лежать. Это смертельно для них.

Глаза Норы расширились.

- Это не очень хорошо. В чем проблема?

- Упряма. Измотана. Кто знает? В легких все чисто.

Отец Уесли уставился на Скаковую Красотку, как будто внушая ей встать. Уесли присоединился к нему и начал тянуть ее за уздечку. Она приложила вялые усилия, прежде чем уронила голову обратно на землю.

- Дерьмо.

Уесли потер лоб. Скаковая Красотка была не просто лучшей племенной кобылой на ферме, она была любимой лошадью его матери. Он обязан ее поднять.

- Давай. Попробуй еще раз, - сказал отец Уесли, несколько раз ободряюще похлопав и потрепав кобылу. Его голос оставался спокойным, но Уесли мог видеть линии напряженности на лице. Красотка была застрахована почти на двадцать миллионов долларов, но это было ничто по сравнению со счастьем матери.

Все трое приложили свою коллективную силу в попытке поставить Скаковую Красотку на ноги. Всем троим это не удалось. Уесли видел раньше, как лошади становятся усталыми и вялыми, не желая вставать на ноги без видимых причин. Роды изнурили Скаковую Красотку за пределами разума или инстинкта.

- Мы должны взять стропы и поднять ее вверх. Ничего не поделаешь, - сказал доктор Фишер. - Я вызову подкрепление. Нам нужно доставить ее в больницу.

- Уес? - голос Норы донесся из-за его спины.

Уесли проигнорировал его.

- Это для нее единственный вариант? Вы знаете, что она не выдержит этого, - заявил он.

- Уесли? - донесся голос Норы снова.

- Секундочку, Нора.

- А матери-лошади защищают своих детенышей? - спросила она.

- Конечно, - сказал он и опустился на колени у головы Скаковой Красотки. Ее глаза опустели, и он не смог найти в них желания жить. Ни скорая, ни даже больница, ни поднятие ее с помощью строп не смогут вернуть его обратно.

- Почему?

Скулящий звук, душераздирающий и кроткий, разрезал напряженную тишину в стойле. Уесли встал и развернулся. Нора держала стек в руке, и жалкий всхлип послышался не от нее, а от Бастинадо. Она подняла стек и еще раз обрушила его на спину крошечной лошадке. И еще раз жеребенок испустил самый тихий, самый жалкий крик боли, что Уесли когда-либо слышал в своей жизни. Жеребенок вздрогнул и попытался убежать прочь, но его новорожденные ножки дрожали под ним. Еще раз Нора ударила Бастинадо с шокирующей силой, силой, которой, он и не знал, что Нора обладала. Еще раз Бастинадо заскулил и заартачился, его глаза были дикими и темными от ужаса. И из-за спины Уесли послышался ответный вопль. Уесли пришлось делать ноги, поскольку две тысячи фунтовая разъяренная кобыла-мать поднялась на ноги и рванулась вперед.

- Нора!

Уэсли направился к ней, но его отец опередил его. Он дернул Нору с пути разгневанной Скаковой Красотки, вытащив ее из стойла. Уесли даже не вышел через дверь, он вылетел из нее. Все вчетвером они стояли возле стойла, наблюдая, как Скаковая Красотка уткнулась носом в нос Бастинадо. У хрупкого новорожденного были три параллельных рубца на спине, но Уесли не видел крови. У него, возможно, будут шрамы. Но у него также будет живая мать.