Принц (ЛП)

Люблю, твоя сестра.

Остальная часть комнаты осталась нетронутой. В детстве Сорен сидел за этим маленьким резным столом, изучая английский язык. Как тихая форма мести, его мать учила его датскому языку, а не английскому. Когда его часто отсутствующий отец обнаружил, что его пятилетний внебрачный сын не понимает ни слова по-английски, мать Сорена отправили обратно в Данию. Все языки, кроме английского были изгнаны из дома. Кингсли иногда задавался вопросом, было ли это первопричиной одержимости Сорена изучением языков.

Рядом с письменным столом располагалась книжная полка. Здесь было много изданий классической детской литературы в красивых кожаных переплетах, весьма вероятно, стоящих небольшое состояние, учитывая их отличный вид, который объяснялся тем, что юный Маркус Стернс никогда не брал книги, не сгибал обложки. Будучи ребенком, он читал Библию. Шекспира, Мильтона. Не Джорджа Макдональда или Льюиса. Только книги Льюиса Кэрролла привлекли внимание Сорена из всех остальных. Учитывая одержимость Кэрролла молодой Алисой Лидделл, и одержимость молодой Элеоноры Шрайбер книгами, казалось, все сходилось.

Рядом с книжной полкой было окно, из которого открывался вид на холмистые ухоженные газоны. Небольшой лесистый участок граничил с задней частью дома. Много лет назад Сорен признался Кингсли, что он и Элизабет часто занимались… в лесу, подальше от любопытных глаз слуг. Там они были, просто двумя детьми, играющими в лесу. Так невинно. Так идеалистично и по-крестьянски. Если бы только служанки знали, что происходило за завесой этих деревьев.

- Деревья…, - сказал Кинг, глядя в окно на лужайку.

- Что сними? – спросил Сорен, по-прежнему решительно отказываясь пересекать порог и входить в свою старую комнату.

- Кто бы ни пробрался сюда, он пришел со стороны леса. Кингсли встал у окна, указывая направление. - Он не смог бы войти через двери. Элизабет держит их запертыми и на сигнализации. Остается окно. Чтобы обойти камеры, он должен был пройти через лес. Больше нет логического объяснения. - Кингсли повернулся к Сорену. - Пойдем?

Сорен не ответил. Он шагнул в коридор. Кинг последовал за ним вниз по лестнице и вышел через заднюю дверь. Они шли через лужайку в тишине.

- Я могу пойти посмотреть один, если пожелаешь, - предложил Кинг. - Я знаю, что это не твое любимое место.

- Это в прошлом, Кинг. Все в прошлом. Если Элизабет имеет мужество жить здесь, я, определенно, могу, пережить день в этом помещении.

- Когда ты был здесь в последний раз?

- На похоронах отца несколько лет назад.

- Ты входил в свою комнату тогда?

- Да. Мой отец был мертв. Это казалось достойным поводом.

Они перестали разговаривать, войдя в рощу деревьев, примыкающих к окну бывшей спальни Сорена. Лесная земля действительно казалась недавно истоптанной, но с двумя сыновьями Элизабет, живущими в доме, невозможно было предсказать, это было сделано ими или преступником. Двое мужчин несколько минут блуждали между деревьев, пока не вышли на поляну. Кинг увидел следы в грязи, мелкие. Скорее всего, Эндрю, одиннадцатилетнего сына Элизабет. Они могли принадлежать только мальчику или очень миниатюрной женщине.

Кингсли посмотрел на деревья и вдохнул запахи леса.

– Сосна…, - пробормотал он.

Сделав глубокий вдох, он снова набрал полные легкие чистого, сладкого воздуха. Закрыв глаза, он опять стал шестнадцатилетним. Он был напуган в тот день в лесу, напуган даже больше, чем сегодня. И от страха он убежал вглубь чащи. Он бежал не для того, чтобы убежать, а только для того, чтобы продлить ожидание, чтобы отсрочить неизбежное. И чтобы спасти репутацию. Он хотел, чтобы это произошло, но не было никакой надобности Сорену знать, насколько сильно. И тогда… он был пойман. Он все еще мог чувствовать ту железную хватку на своей шее, то давление пальцев на своем горле. Жесткую лесную почву, впивающуюся в спину и щеку.

- Кингсли, ну в самом то деле.

Смеясь, Кинг посмотрел на Сорена.

- Ничего не могу с собой поделать. Слишком мощные воспоминания.

- Постарайся, - сказал Сорен, хотя Кинг увидел намек на улыбку на губах.

- Ты никогда не думаешь об этом? - спросил Кингсли, оставляя ботинками большие следы в болотистой почве, шагая навстречу Сорену.

- Ту ночь в лесу возле школы? Тот день изменил нас обоих, изменил все. Ты сам знаешь, что ничего хорошего не выйдет из того, что мы будем это обсуждать. Прошлое должно оставаться в прошлом.

Кингсли покачал головой.

- Non. Прошлое останется в прошлом, если оно того захочет. Вот только что-то в твоем прошлом не желает там оставаться.

- Что ты имеешь в виду?

- Из тысячи досье, что у меня есть, было украдено, то что принадлежит Элеонор. По почте пришла наша с тобой фотография. Взломали и осквернили дом Элизабет. Элеонор, Элизабет и я... что же нас всех объединяет?

Сорен взглянул на отпечатки на земле. Рядом с большим отпечатком ботинка Кингсли была цепочка гораздо меньших следов босых ног. Сорен посмотрел на небо и смежил веки. Кинг ничего не сказал, позволяя ему помолиться. Медленно, священник выдохнул и открыл глаза.

- Я.

Глава 9

Юг

Во второй раз за этот вечер, челюсть Норы ударилась о землю и там и осталась.

- Уес.

- Нора?

- Серьезно?

- Что?

- Ты сказал, что живешь в доме для гостей.

- Это гостевой дом.

- Он больше чем мой дом в Коннектикуте.

- У нас много гостей.

Бросив сумку в холле, Нора огляделась вокруг. Гостевой дом был совершенно не похож на главный дом, но оказался по-своему не менее роскошным. Экстерьер из грубого камня скрывал изысканный интерьер, изобилующий мягкой черной и желто-коричневой мебелью, хорошо подобранной и удобной. Нора насчитала два этажа, хотя она чувствовала, под ними находится еще и подвал. Целая стена в гостиной состояла из массивного каменного камина, который поднимался до самого потолка.

- Уесли, это немного абсурдно. Что это за место?

- Ты бы мне все равно не поверила, даже если бы я сказал.

- В любом случае скажи.

- Это бывшее общежитие для рабов. Понятное дело, отремонтированное.

Глаза Норы стали еще шире.

- Ты это серьезно?

Он кивнул.

- Кентукки был рабовладельческим штатом. Мы не отделились во время гражданской войны, так что Прокламация об освобождении на самом деле к нам не относится.

- Ты говоришь мне, что живешь в настоящем доме для рабов? Настоящие рабы жили в этом доме?

Уесли поморщился.

- Ну, если ты можешь называть это жизнью.

Нора посмотрела вокруг и кивнула в знак одобрения.

- В этом есть что-то извращенное.

- Пойдем. Я покажу тебе твою комнату.

- Это рабская комната?

- Возможно.

- Ты собираешься избить меня и заставить изменить свое имя на Тоби?

- Как ты можешь быть такой расисткой, Нора?

- Уес, моя единственная подруга - гаитянка. Мы любим вместе смотреть Корни* и опрокидывать по рюмке водки каждый раз, когда кто-то говорит “Тоби”.

- Вот именно. Мотель 6 ждет тебя.

Смеясь, Нора обняла Уесли снова и сжала его в объятиях. Она, казалось, не могла перестать делать это. Реальность его присутствия все еще шокировала. Пятнадцать месяцев врозь и вдруг вот он был прямо перед ней. У нее в руках. Все шесть футов его красивого, двадцатилетнего тела. Нора вздохнула у его плеча, купаясь в его тепле, в его запахе.

- Лето…, - прошептала она, глубоко вдыхая. - Ты всегда пахнешь летом. Я когда-нибудь говорила тебе об этом?

Уесли хихикнул, и Нора улыбнулась, когда его грудь завибрировала от звука.

- Да. Ты сказала мне это в ту ночь, когда я впервые остался в твоем доме. Ты была на заднем крыльце, принюхиваясь к воздуху. Ты сказала, что пахнет…

Нора подняла на него взгляд.

– Как Сорен.

Уесли кивнул.

- Ага. Как тот парень.